Ольга Строгова - Любовь приходит дважды Страница 24

Услыхав вопли ассистента, профессор наконец разорвал зрительный контакт со своим великаном. Тот вздрогнул и неуверенно провел рукой перед затуманенными глазами.

Гигант Клауса держал его в воздухе, высоко подняв руку с зажатой в ней левой ногой жертвы. Близоруко прищурившись, великан спокойно наблюдал, как лицо парня наливается кровью.

– Отпусти его! – крикнул профессор.

Великан не отреагировал.

Тогда профессор, без предупреждения, безо всяких там боевых стоек и воплей «кия-а-а» (без чего, по мнению Клауса, не могла обойтись ни одна драка), нанес гиганту серию великолепных молниеносных ударов по жизненно важным точкам.

Тот пошатнулся и выпустил Клауса, который упал вниз головой в пушистый, но не мягкий, а почему-то твердый снег и на какое-то время лишился сознания.

На сей раз он пришел в себя без нашатырного спирта.

Когда, выплюнув снег и откашлявшись, он сел, оказалось, что солнце успело несколько сдвинуться вдоль скал и теперь они находятся в тени. Оба снежных человека куда-то исчезли, и Клаус от души понадеялся, что навсегда.

– Я долго был в отключке? – небрежным тоном спросил он у профессора.

Тот сидел на рюкзаке и прилаживал оторванный рукав куртки.

Под левым глазом господина Роджерса багровел свежий кровоподтек. Из уголка рта сочилась кровь. Разбитые темные очки валялись рядом на снегу.

– Да не особенно, – весело отозвался профессор, – хотя, не спорю, ты пропустил самое интересное.

Он даже попытался подмигнуть Клаусу, но из-за подбитого глаза это не очень хорошо получилось.

– Вы бы умылись, что ли, – посоветовал Клаус, шаря в карманах куртки. – Черт, где-то здесь у меня был пластырь…

– А, пустяки, – беспечно махнул рукой профессор, – до свадьбы заживет…

– До чьей? – тут же полюбопытничал Клаус.

Профессор, по своему обыкновению, пропустил личный вопрос мимо ушей и поинтересовался, что он, Клаус, думает по поводу шестидесяти четырех пещер.

Как найти среди них ту, единственную?

Исследовать все подряд или есть другие, более конструктивные предложения?

– Да погодите вы с пещерами! – возмутился Клаус. – Лучше скажите, куда эти-то подевались? Что, они просто слегка побили вас и ушли?

– Ну, не совсем так, – скромно заявил профессор. – Им тоже досталось.

– Кто бы сомневался, – проворчал Клаус.

– Видишь ли, у нас с ними возникла патовая ситуация…

– Да ну? В самом деле?

– Да. В какой-то момент они осознали, что могут остановить нас только одним способом – убив.

– Спасибо, конечно, за «нас», – буркнул Клаус, – но я все равно не понимаю…

Профессор удивленно посмотрел на него.

– Это же лимбу.

Клаус вздохнул, такого объяснения ему явно было недостаточно.

– Лимбу никогда никого не убивали, – продолжил профессор. – Никого. Никогда. Ни при каких обстоятельствах. Даже защищая собственную жизнь. Вероятно, поэтому их и осталось так мало…

– Ух ты! – поразился Клаус. – Да, верно, теперь я вспомнил! Значит, они ушли, и теперь никто и ничто не помешает нам войти в Шамбалу!

Он вскочил на ноги, но тут же, вскрикнув от боли, опустился назад.

– Что с тобой? – встревожился профессор. – Голова?

– Нет, – сердито всхлипнул Клаус, – нога! Хотя я точно помню, что упал вниз головой!

Профессор снял с его левой ноги ботинок и носок и ощупал лодыжку тонкими чуткими пальцами. Она была красная и опухшая.

– Перелома нет, – наконец сказал профессор, – вывиха тоже. Похоже, ты ее просто подвернул, хотя я ума не приложу, когда и как.

– Я тоже, – мрачно кивнул Клаус. – И?

– Тебе нужен покой. Сутки или двое покоя.

– Все, – проговорил профессор, кончив бинтовать эластичным бинтом Клаусову лодыжку, – теперь остается только ждать.

Клаус вздохнул.

– Знаете что, – произнес он тихо и серьезно, – а я ведь понял, в чем смысл…

Профессор недоумевающе глянул на него.

– Ну, смысл вашей сказки про обезьяну…

– А я и сам его не очень понимаю… – мягко сказал профессор.

– Да бросьте вы, все же предельно просто! Даже оказавшись между крокодилом и львом, надо наслаждаться дарами жизни… жить так, будто впереди миллион лет!.. И знаете еще что… Идите туда один! Подождите, выслушайте меня! Шамбала рядом, нужно только выбрать правильную пещеру. Я уверен, вы уже знаете какую, а меня спрашиваете просто так, чтобы я не чувствовал себя полным придурком! И всю дорогу вы так! Ну и правильно, конечно! Я и есть придурок, от меня одни неприятности, а вы все равно пытаетесь меня хоть чему-то научить!

– Не перебивайте! Я слушал вас, а теперь вы послушайте меня! Идите туда! Мне все равно с больной ногой не взобраться к пещерам, я до них и не доковыляю! Просто сходите туда, убедитесь, что Шамбала там, а потом вернетесь! Ничего тут со мной за несколько часов не случится!

Профессор некоторое время испытующе смотрел на Клауса.

Потом перевел взгляд на гору с пещерами. Затем снова на него.

Наконец кивнул и протянул ему руку.

Клаус горячо сжал ее.

– Идите, и удачи вам.

– Я скоро вернусь, – пообещал профессор.

– Конечно, – улыбнулся Клаус. – И возьмите мои очки. Я обойдусь, а вам они наверняка пригодятся.

Покончив с апельсинами, Аделаида несколько успокоилась и решила прибраться в палате. Смочила в раковине застиранное больничное полотенце и тщательно, как дома, стерла пыль (а заодно и брызги от апельсинов) со всех доступных поверхностей. Полотенце у нее имелось свое, принесенное завхозом вместе с другими вещами, так что ветхую больничную собственность можно было не жалеть.

Затем она постояла немного посреди освеженной комнаты, размышляя, не вымыть ли заодно и пол. Решила, что не стоит – должны же санитарки хоть что-то делать… Или нет?

Она никогда раньше (если не считать роддом) не лежала в больнице и поэтому слабо представляла, как тут положено себя вести.

Аделаиде больше не хотелось сидеть в палате, и она решила прогуляться по больничному парку.

Несмотря на теплую, ясную погоду, больных в парке не было. Наверное, все, кроме нее, выполняли свои таинственные больничные обязанности. Изредка попадавшиеся врачи спешили по делам и не удостаивали Аделаиду вниманием, чему она была только рада.

Больничная аллея, обсаженная густолиственными кленами с очень темной, почти черной, листвой, оказалась короткой; не успела Аделаида приступить к очередному серьезному обдумыванию своего положения, как очутилась перед воротами.

Они были распахнуты, и путь наружу, к свободе, преграждал лишь хлипкий шлагбаум, который ничего не стоило обогнуть.

Аделаида остановилась перед ним и оглянулась по сторонам.