Джина Грэй - Возвращение домой Страница 24

«О, как мудро, — заметил про себя Рурк, — удивив противника, вывести его из равновесия».

Заявление Эвелин ошарашило Сару — чего и добивалась мать. Помимо воли глаза дочери расширились, но Эвелин не дала ей открыть рта.

— Видишь ли, никто из членов семьи моего мужа — ни его дети, ни его племянники — не способен управлять «Эв косметикс». И вообще никого из них этот бизнес не интересует, хотя двое не прочь подмять под себя компанию. Но на самом-то деле они хотят продать свою долю акций, получить деньги и бежать. Я же твердо стою на том, что владеть компанией «Эв косметикс» и ее дочерними предприятиями должны только члены семьи. Я не позволю делу, которому посвятила жизнь, отойти к чужим людям и не дам растащить его по мелочам. Если, как мне кажется, ты унаследовала мой характер и мои деловые качества и если я обнаружу, что ты лидер по натуре, я передам тебе контроль над компанией, ты станешь ее главой после моей смерти.

— Контроль? Вы серьезно?

— Очень серьезно.

Взгляд Рурка переметнулся на Сару. Легкая улыбка пробежала по ее губам. «Она парировала удар, дорогая, — подумал он. — Теперь твой ход».

Сара покачала головой. Наверное, ей все снится. Такого не бывает. По крайней мере с такими, как она.

Но судя по всему, это не сон, ведь Эвелин Кэтчем ждет ответа.

Сара с трудом проглотила слюну, пытаясь размышлять, несмотря на пульс, бешено стучащий в висках. Самое большее, чего она ожидала, отправляясь сюда, получить скромную долю акций компании и работу. Но перспектива возглавить «Эв косметикс»!.. О Боже, даже в самых своих честолюбивых мечтах ей не приходило в голову ничего подобного.

Но будь она проклята, если покажет Эвелин, как сильно ей хочется получить то, что та предлагает ей. К сожалению, первую вспышку возбуждения не удалось скрыть, и с этим ничего не поделаешь. Справившись с лицом, Сара холодно встретила другой холодный взгляд.

— А почему вы думаете, что после вашей смерти я выполню то, о чем вы просите? Сейчас я могу согласиться на ваши условия, а потом действовать по своему усмотрению. При первом удобном случае распродать компанию, взять свою долю денег и убежать, как все остальные члены вашей «любимой» семейки. Вы же ничего не сможете сделать.

Это была уже провокация, и Эвелин слегка сощурилась. Они смотрели друг на друга в молчаливой схватке, меряясь силами, воздух вокруг них вибрировал и гудел.

— Да, конечно, — сказала Эвелин после, казалось, бесконечного молчания. — Но если ты даже вполовину так умна, как мне кажется, ты этого не сделаешь. Я полагаю, у тебя хватит здравого смысла понять: самое умное решение — сохранить контроль над «Эв косметикс». — Эвелин на секунду умолкла. Потом продолжила: — Возможно, тебе захочется отомстить мне, но ты этого не сделаешь. Я даю тебе шанс, который выпадает раз в жизни, Сара. И ты не натворишь глупостей только из чувства мести. В тебе слишком многое от меня.

Такое заявление распалило Сару. Ей было ненавистно думать, что даже капля крови этой женщины течет в ее венах.

— Откуда такая уверенность? Вы меня совсем не знаете.

Эвелин пожала плечами.

— Может, и не знаю. Но то, что знаю, заставляет рискнуть.

— Если я приму предложение, то моя секретарша и мой помощник приедут со мной. Я не могу их бросить.

— Очень хорошо. В «Эв» много компетентных сотрудников, но я уверена, мы сможем подыскать дело и твоим людям.

— Они будут работать на меня, как всегда работали, или вообще можете забыть о своем предложении.

Сара с вызовом посмотрела прямо в лицо Эвелин. Она понимала, что перебарщивает, но сейчас ей было плевать.

— Очень хорошо, — согласилась Эвелин. — Что-то еще?

— Да. Я хочу знать, что произошло тридцать два года назад. Почему вы меня отдали?

Эвелин напряглась. Впервые ее умение владеть собой дало сбой, Сара это заметила и ощутила прилив удовлетворения.

— Именно это я не стану обсуждать с тобой, Сара.

— Почему же нет? Ведь я имею право знать.

Эвелин молча посмотрела на нее зелеными холодными глазами, спокойными, как гладь озера в тихую погоду. Сару охватила ярость.

— Может, вы хотя бы скажете, кто мой отец? Или вы не знаете этого? Их было так много…

— Хватит.

Голос Рурка, острый, как нож, обрезал фразу. Голос тихий, напряженный, ледяной от гнева. От его взгляда по телу Сары пробежали мурашки. Но она решительно вздернула подбородок, отказываясь сдаваться.

— Все в порядке, Рурк. — Эвелин подняла руку, будто прощая ему попытку вмешаться, при этом не спуская глаз с Сары. — Да, я знала твоего отца.

— И как его зовут?

— Этого я тебе не скажу.

Сара не унималась:

— Но я права, не правда ли? Вы не были женаты. И поэтому вы меня отдали.

— Я отдала тебя удочерить по нескольким причинам, Сара. Я была молодая, одинокая и не могла заботиться о тебе. Честно признаюсь, тогда я не хотела ребенка. Свои честолюбивые планы, а ты понимаешь, о чем я говорю, я никогда бы не осуществила, если бы оставила ребенка при себе. И дело не только в моем эгоизме, я думала и о тебе тоже — тебе нужен был хороший дом, любящие отец и мать, как и всякому, пришедшему в этот мир.

Сара хрипло рассмеялась.

— Да неужели? — Она слегка подалась вперед, ее глаза сверкали. — Рассказать, каким «любящим» родителям вы меня отдали? Да Эдгар Андерсон просто злобный подонок, много лет подряд истязавший жену и ребенка! И конечно, с именем Всевышнего на устах! Он ненавидел меня с момента рождения, называл дьявольским отродьем, он говорил, что я дитя порока, дочь проститутки! Я никогда не понимала — почему, пока не встретила вас. Ему невыносимо было держать у себя дома незаконного ребенка, тем более носящего его имя. Когда он порол меня ремнем, то всегда цитировал Библию. Эту семейку вы называете любящей?

Сара с удовлетворением увидела, как Эвелин вздрогнула. Но и этого ей показалось мало. Она хотела посильнее обидеть Эвелин, ранить ее резкими словами, чтобы та испытала боль, через которую прошла сама Сара.

С каменным лицом Эвелин смотрела на дочь.

— Мне жаль. Я не знала.

— А разве вам не пришло в голову выяснить, каким людям отдаете меня?

— Но я так и сделала. Я встречалась с ними несколько раз. До твоего рождения. Джулия казалась приятной, кроткого нрава женщиной, а Эдгар — священник, и этим все сказано. Я не сомневалась в их доброте и любви к тебе.

— Доброте? Любви? Да в Эдгаре Андерсоне доброта и не ночевала. Он получал удовольствие, как от оргазма, когда порол и слушал мои вопли. Я научилась стискивать зубы и молчать, когда поняла, как это ему нравится. Вот моя изумительная жизнь у «любящих родителей», великодушно, заботливо подаренная мне вами. От нее я в семнадцать лет сбежала с мальчишкой с нашей улицы, просто чтобы больше не жить под той крышей.