Лилия Подгайская - Под знаменем Белого Волка Страница 24

Смерть короля Ричарда не поколебала верности Маршала королевскому дому Плантагенетов. Никто не знал, что великий рыцарь носит в своём сердце, но он встал рядом с новым королём Иоанном и твёрдо отстаивал его интересы в противостоянии с баронами. Он возглавил королевскую армию и стал воспитателем наследника престола.

Когда на английскую землю хлынула армия французского дофина Людовика, Маршал был одним из тех, кто противостоял ему. А после того как смерть настигла короля Иоанна, юный наследник оказался под надёжной защитой воспитателя. Именно Маршал содействовал тому, чтобы малолетний Генрих был по всем законам коронован в Глостере, в то время как Людовик уже примерил корону Англии в Лондоне. И Маршал стал регентом малолетнего короля. Он был гарантом Великой хартии вольностей, имя его никогда не было запятнано бесчестьем, и ему поверили все – и бароны, и народ. Людовику пришлось признать тот факт, что англичане отвернулись от него, и покинуть негостеприимную страну, обещавшую совсем ещё недавно так много.

Последняя битва приверженцев Людовика, объединённых с остатками французского воинства, состоялась в мае 1217 года под стенами Линкольна. И здесь английская армия под командованием регента разбила силы французского претендента на английский трон. Это было последнее сражение великого рыцаря Уильяма Маршала. Последующие два года своей жизни он восстанавливал страну и укреплял власть молодого короля, самого последнего из Плантагенетов, которому ему довелось служить. И теперь страна жила, наконец, в спокойствии. Французы были изгнаны с английской земли, юный король Генрих укрепился на троне. Бароны притихли. В стране настал долгожданный мир.

И вот, наконец, миновала ещё одна зима. Холодная и снежная, она держала людей взаперти чуть не до самого апреля. Но пригрело солнышко, и стало понятно, что дороги открыты. И теперь можно было подумать о том, чтобы свершить давно задуманное.

Генрих по-прежнему рвался душой к девушке, которую оставил в далёком Алансоне. Это странно, но любовь, продлившаяся всего неделю, приковала его сердце к этой малышке навсегда. Как верная своей любви Нада Лорэл, Генрих был однолюбом. Сейчас дорога на континент была для него открыта. И он твёрдо решил, не медля, приступить к выполнению своего плана. Дед и дядюшка Ричард в душе были против этой поездки. Они не могли забыть об опасностях, угрожавших их мальчику, когда два года назад он побывал на континенте. Но и заставить его отказаться от задуманного они не могли. Генрих был уже совсем взрослый, ему исполнилось двадцать четыре года, и он имел право распоряжаться собой.

На этот раз Генрих решил взять с собой совсем маленький отряд, чтобы привлекать как можно меньше внимания. Из замка уезжали впятером – верный Майкл, неразлучный со своим молодым хозяином, и ещё три воина. Генрих выбрал самых отчаянных из тех, кто был с ним в прошлом походе. И все они хорошо знали французский язык.

Прощание было тягостным. Барон Кевин и рыцарь Ричард были невеселы, но от души пожелали своему дорогому мальчику удачи и скорейшего возвращения. Леди Нада была очень огорчена отъездом Генриха, но слёз сыну не показывала. Она любовалась им, таким сильным и красивым, а в душе росла тревога. Даже леди Элис, всегда спокойная и рассудительная, всплакнула на плече внука, провожая его в путь.

Генрих же был весел. Вскочил в седло, подал знак своим воинам, лучезарно улыбнулся родным, сверкнув голубыми глазами, – и отряд с места в карьер рванулся к воротам. На холме Генрих остановил коня, повернулся лицом к замку, который любил с самого детства, и прощально взмахнул рукой. Ещё несколько минут, и отряд скрылся за поворотом.

Дорогу преодолевали быстро и легко. Шли привычным путём. Удачно переправились через пролив и оказались, наконец, на пути к цели. Всё было спокойно, но Майкл не унимался, призывая к осторожности.

– Мы всё же на чужой земле, Генри, – увещевал он друга, – и не забывай, что король этих владений уже один раз посягал на твою жизнь.

– Я помню, Майкл, – успокаивал его Генрих, – и мы будем очень осторожны, обещаю.

Они действительно были очень осторожны. Избегали больших дорог, обходили города и многолюдные поселения, старались не привлекать к себе внимания. И легко добрались до Алансона. Здесь устроились на постоялом дворе, где уже побывали два года назад, и Генрих отправился на поиски Сабины. В лавке месье Грандона, всё так же торгующего дорогими тканями, он девушки, однако, не нашёл. Пришлось отыскивать её дом. Дорогу он помнил, поскольку не один раз провожал любимую после свиданий. С волнением взошёл молодой рыцарь на крыльцо небольшого, но крепкого дома и ударил по двери медным молоточком. Открыли не сразу. Он ждал. Наконец в проёме двери показалась пожилая женщина, хмурая и неприветливая. Она внимательно оглядела молодого мужчину, и глаза её сузились.

– Я хотел бы повидать мадемуазель Сабину, мадам, – вежливо сказал Генрих.

– Её здесь нет, – грубо ответила женщина.

– А где…

Но дверь резко захлопнулась перед самым его носом. Генрих в недоумении замер на пороге. Что делать? Стучать повторно было бессмысленно. Где теперь искать Сабину? Он спустился с крыльца и остановился в растерянности посреди дороги. И тут увидел босоногую растрёпанную девчонку, делающую ему какие-то знаки из-за угла дома. Он подошёл к ней.

– Хозяйка послала меня к вам, мессир, – затараторила та. – Я должна сказать вам, что случилось. Молодая госпожа умерла больше года назад. Но она не жила здесь. Отец выгнал её из дома, когда узнал, что она согрешила и ждёт ребёнка. Хозяйка хотела помочь дочери, но не решилась перечить мужу. Госпожу Сабину поселили у дальней родственницы, на краю города. Там она родила ребёнка, а сама умерла.

– А ребёнок? – спросил растерянный Генрих, совершенно сбитый с ног полученными сведениями.

– Ребёнок жив, но остаётся всё там же. Хозяйка не смогла забрать его в дом, господин не позволил.

– Ты можешь проводить меня туда?

– Могу, – ответила в край удивленная девчонка, – пойдёмте.

И они пошли какими-то запутанными улицами, уходя всё дальше от больших респектабельных домов. Остановились перед дверями какой-то хибары, которую и домом назвать язык не повернулся бы. Постучали. Дверь открыла пожилая женщина, очень худая, но одетая чисто и опрятно.

– Что вам нужно? – голос был бесцветный, как и сама хозяйка.

– Этот господин желает видеть Николь, мадам Рози, – девчонка кинула взгляд на Генриха, – ему можно войти?

Женщина кивнула головой и посторонилась. Генрих переступил порог убогого жилища, а приведшая его девчонка унеслась, сверкая босыми пятками. В домике было полутемно, маленькие окна почти не пропускали света. Привыкнув к этому полумраку, он огляделся. Крохотная комнатка, очень бедно обставленная, но чистая. В углу детская колыбелька.