Кейт О`Риордан - Ангел в доме Страница 24

Ну вот опять сестра Кармел крадется к котлу, спрятав ладони в рукавах платья и помаргивая по-совиному. Так. Заметила Анжелу.

– Что там у вас, сестра? – Анжела протянула руку.

Кармел, вздрогнув, послушно разжала кулачки.

– Сколько можно повторять, что молочные продукты в суп класть нельзя. Ни в коем случае. Можно занести ботулизм. – Она отобрала обгрызенный треугольник плавленого сыра и кубик брынзы в фольге.

Кармел напустила на себя пристыженный вид, но стоило Анжеле отвернуться, как в котле что-то булькнуло – яйцо из монашеского завтрака отправилось в суп.

Очередь снаружи заволновалась, и Анжела поспешила к двери. Мэри Маргарет в солнцезащитных очках шагала вдоль шеренги, всматриваясь в мужские лица, пока не углядела чахлого старичка. Издав звериный рык, мать-настоятельница отвела ногу назад и со всей силы заехала ботинком по тощей старческой заднице.

– Надеялся меня объегорить? – зарычала она и повторила бы пинок, если бы старик с невиданной ловкостью не увильнул от ее ботинка. – Сколько мы тебя здесь держали, подлюка? Год! Целый год мы тебя кормили, мыли и спать укладывали. Сказано тебе – получил квартиру и уматывай, вари там себе свой суп.

Преступник ретировался, однако его злодеяние необходимо было проработать для устрашения остальных. Мэри Маргарет маршировала вдоль очереди, звучно хлопая ладонью по бедру. Вперив взгляд в худого, измотанного жизнью бездомного, нависла над ним:

– Что бы вы там ни замышляли провернуть – лучше и не пытайтесь. У меня глаза на затылке. Я каждого насквозь вижу, ясно?

Толпа угрюмо закивала. Мэри Маргарет начальственным кивком позволила очереди двигаться дальше. Выволочки матушка обожала – от хорошего разноса у нее душа пела.

Поймав неодобрительный взгляд Анжелы, мать-настоятельница поманила ее пальцем:

– Это еще что за гримасы, сестра?

Анжела пожала плечами. Вступать в пререкания с Мэри Маргарет на публике – себе дороже. Краем глаза она заметила красное лицо и стиснутые кулаки Стива. Парень, похоже, солидарен с ней в оценке дисциплинарной политики Мэри Маргарет.

Настоятельница, прищурившись, смотрела на Анжелу. Убедившись, что бунта не будет, хмыкнула удовлетворенно и протопала внутрь. Очередь вздохнула, расслабилась. «Вот уж кто тебя усмирит, деточка», – закхекала в голове Анжелы тетушка Брайди.

Служащая Армии спасения приткнула в хвост шеренги индийца и с решительным видом направилась к Анжеле. Места будет просить, а в приюте свободных коек нет и минимум месяц не будет. Анжела вздохнула, приготовившись к длинному, жалостливому монологу, в конце которого просительницу все равно ждал отказ. Хорошо бы брать каждого, кого приводят или кто приходит сам; крыша над головой всем нужна. Увы, койки в приюте из воздуха не возникают… Бывает, выслушаешь чью-нибудь особенно горестную историю – сердце разрывается. И тем не менее отказываешь, снова погружаешься в работу и стараешься не сдаваться, потому что в этом и состоит основное занятие монашек – никогда не сдаваться.

Он сидел на самом краешке кровати, уронив вялые ладони на колени, и эта поза вновь до боли напомнила Анжеле о дядюшке Майки.

Едва она остановилась на пороге, Стив вскинул голову, словно Анжела щелкнула кнопкой и привела его в действие. Вымылся, как и было велено.

– Готов, Стив?

Он кивнул и потянулся за курткой. То ли после утреннего представления настоятельницы Анжела стала ему ближе, то ли таблетки все же понадобились, но парень без возражений согласился сходить к врачу.

Анжела пыталась болтовней развеять страхи Стива всю дорогу до Уайтчепела,[2] где находился кабинет доктора Голдберга. Вдвоем они возглавляли процессию, сестры Кармел и Алоиза плелись следом, и еще девять обитателей приюта тащились в хвосте.

– Обычно доктор сам к нам приходит, – рассказывала Анжела, – но если нужно осмотреть сразу несколько человек, то просит приходить к нему. Ты не против?

– Не-а.

В болтливости его определенно не обвинишь.

Дз-з-зык! Прохожие останавливались, глазея на разношерстную компанию. Дз-з-зык! Сестра Алоиза, нечасто вырывавшаяся за стены приюта, изумленно озиралась:

– Что это? Это что?

– Не обращайте внимания, сестра, – через плечо бросила Анжела.

Дз-з-зык, дз-з-зык – снова и снова дребезжали дверные колокольчики дешевых пабов. Анжела по опыту знала, что к Уайтчепелу добрую треть подопечных проглотят двери заманчивых заведений. Она и доктора Голдберга предупредила, чтобы ждал полдюжины пациентов, не больше. Оглянувшись, убедилась в своей правоте.

– Как вы думаете, можно попросить его взглянуть на мою ногу? Очень болит, – прошептала сестра Кармел.

– Конечно.

– А он не подумает, что я занимаю его время?

– О чем вы говорите, сестра. Доктор Голдберг уверен, что все вокруг занимают его время.

Добрый доктор значился вторым после Мэри Маргарет в списке ненавистных Анжеле персон – списке, к глубочайшему ее сожалению, растущем день ото дня. Сколько Анжела его знала, Голдберга буквально распирало от самодовольства. Выкачивая немалые средства из своей чистенькой, благовоспитанной клиентуры в Мейфэре, он не гнушался и приютскими крохами. Для Анжелы у него в запасе всегда были мерзкий взгляд и ухмылочка, кривая и многозначительная: «Для тебя, красотка, у меня кое-что найдется. Только мигни – и все у нас сладится». Мужчины не раз одаривали Анжелу такими ухмылками, и каждый считал, что он единственный в своем роде.

Она, конечно, боялась, но совсем чуть-чуть – в тот раз, когда едва не прошла весь путь до конца с Динни Мак-Гратом, в сарае за молодежным клубом. Анжеле шел шестнадцатый, и уверенность в своем великом предназначении мучительно боролась в ней со смутной тоской, поселившейся после первых месячных где-то внизу живота. Тетушка Брайди, разумеется, поняла все мгновенно и однажды, обнаружив на тумбочке в спальне Анжелы губную помаду, купила племяннице велосипед. Отпраздновав ее шестнадцатилетие, Динни без обиняков заявил, что не желает больше довольствоваться ручными средствами, а если Анжела не согласна, то он поищет утешение с другими. «Ты только посмотри, что со мною делается, – жалобно всхлипывал он. – Я ж дохну от страсти». Анжела вошла в его бедственное положение, что и привело к той самой сцене в сарае, когда был пройден почти весь путь. За секунду до превращения в женщину Анжела рванула из-под Динни на призыв тети Брайди: «Скорей, детка, сюда! У дяди Майки опять понос!» Динни выполнил угрозу и нашел другую подружку.

Со временем приступы физической тоски стали реже и терпимее; сразу после месячных ее еще бросало в жар, но это не шло ни в какое сравнение с юношеской лихорадкой. Главное, детка, убеждали Анжелу монашки, ни за что не поддаваться. Иначе войдешь во вкус и плохо закончишь. Видала собачек, для которых любая нога – предмет страсти? Вот что с тобой будет, если не перетерпишь. Сестра Кэтрин, позже оставившая монашескую стезю, горячо высказывалась в пользу мыла. Мол, кусочек «Люкса» творит чудеса. Ее собственные запасы «Люкса», очевидно, измылились вконец, но, как ни странно, для Анжелы совет оказался действенным.