Юрий Каменецкий - Мелочи жизни Страница 24

«Душехранительница» поспешила удалиться.

— Ну хватит, хватит... Не сейчас, — Маша удалось наконец вырваться из шведовских объятий. Она поправила волосы, удивленно посмотрела на улыбающегося Игоря Андреевича.

— Ну хорошо, — согласился модельер. — Я должен спросить когда?

Мария Петровна засмущалась.

— Да ну тебя!

— Ну ладно. Ладно, Георгий. Процветай!

Получив положенное, Карманов направился к выходу из подсобки, но вдруг остановился.

— Да! Забыл сказать. Я тут с Иван Олегычем общался. Лют он на тебя. Лют. Ты б ему подарочек какой сделал, что ли... Ведь он только и ждет, чтобы придраться к тебе. Гляди. Без магазина останешься! Эти «крысы чиновные» — они народ мстительный.

— Так вот вы зачем приходили, — смекнул Гоша.

— Что значит, зачем?

— Передайте своему барину, что я ни копейки ему больше не дам. Хватит с него!

— Хамская молодежь растет, — ухмыльнулся Карманов недобро. — Учить, учить вас надо! — И ушел.

В подсобку тут же заглянула Наташа.

— Поругались?

— Закрывай магазин! — велел вдруг Гоша решительно. Вернувшись в зал, Наташа задвинула засов.

Гоша тем временем обратился к Вышибале и Нине:

— Кто-то из вас стал давать напрокат порнуху. После того как я послал этого толстого мента. Милиция может нагрянуть в любую минуту. Я обещаю не увольнять того, кто признается.

Ну?!

Потупив взоры, и продавщица и Вышибала молчали.

— Вы что?! Не понимаете?! Если они найдут соответствующие кассеты, магазин закроют! Вы все равно останетесь без работы!.. Черт бы вас побрал! Гоша схватил с витрины огромную спортивную сумку и принялся запихивать в нее все подряд кассеты.

Отвернувшись от окна, Наташа в ужасе проговорила:

— Там... Милиция подъехала...

Гоша в бешенстве бросил сумку на пол.

— Все! Если б хоть знать, на каких именно кассетах порнуха!

— А что это даст? — проговорила Наташа робко.

Гоша поднял на нее глаза. Наташа так и съежилась под его взглядом.

— Так это ты?! А вы знали и молчали?! — Гоша в бешенстве повернулся к Нине и Вышибале.

— Мы думали, она вообще с твоего согласия, — пробасил Вышибала виновато. — А ты просто чистеньким остаться хочешь.

— Идиоты! — Гоша снова повернулся к Наташе. — Быстро! Какие кассеты?

Наташа подбежала к стеллажу. Начала выкладывать на прилавок «опасные» кассеты.

— Давай к окну! — велел Гоша Нине. — Будешь говорить, что там!

Наташа выложила полтора десятка кассет.

— Трое вышли из машины, — сообщила Нина. — Идут сюда.

— Прятать бессмысленно, — сказал Гоша. — Будут обыскивать — все равно найдут.

— Их кто-то остановил. Спрашивает чего-то, — доложила тем временем со своего поста Нина.

— Кто тебя надоумил?! — накинулся Гоша на Наташу.

— Да Кузя. Из «Белой акации». Он и у себя тоже... В начале, в конце мультфильмы запишет, а в середине...

— Ну правильно. Самая что ни на есть подставка. Кузя человек Карманова...

— Опять сюда пошли! — испуганно крикнула Нина.

— Может, откупимся? — не очень уверенно предложил Вышибала.

— Поздно, — отрезал Гоша.

— А может, их сжечь?! — Наташа была полна решимости.

— Бред! — отмахнулся Гоша и вдруг, сообразив что-то, схватил кассеты и бросился к микроволновой печке. — Гениально!

— Я имела в виду, что мы их просто подожжем... — растерялась Наташа.

— А они найдут кучку пепла и решат, что мы тут непроданные погремушки жгли. Да?

Раздался стук в дверь.

— Как ты думаешь? — обратился Гоша к Вышибале. — Размагнитит она их?

— Не знаю... Я в этой электронике — ни бельмеса!

— А чего? Если размагнитит, то ничего видно не будет? Как на чистых? — попыталась выяснить Наташа.

Стук повторился.

— Открывать? — осведомилась Нина. Вздохнув, Гоша перекрестился.

— Давай!

Нина потянула на себя засов. В магазин вошли милиционеры: два сержанта во главе с лейтенантом.

— Чего это вы закрылись? — подозрительно осведомился сержант. — До обеда еще вроде полчаса?

— Жрать охота. Невтерпеж, — пояснил Гоша.

— Ребят! — заговорил лейтенант. — Нам по перечислению печь СВЧ нужна. Для буфета. У вас есть?

Гоша и продавцы обменялись взглядами.

— Так вот же! — радостно воскликнул сержант и, подойдя к печке, открыл ее и в изумлении уставился на кассеты. — А она чего? Не работает?

— Работает! — Гоша быстро подлетел к сержанту. — Прекрасно работает! — Гоша стремительно выгреб из печки кассеты. — Только вот подорожала она у нас. Как раз сегодня. На двадцать процентов. Инфляция.

Глава восьмая. СТРАХ

Маша проверяла ученические тетради, сидя за кухонным столом.

На плите кипел, рискуя вот-вот вылиться, борщ, но Маша не замечала этого.

— Маш! Завяжи мне галстук.

Сергей вошел в кухню с ворохом галстуков. Держал он их почему-то на вытянутых руках, словно норовящих его укусить змей.

— У тебя дочь модельер. Кстати, ты не те галстуки взял. Эти сюда не годятся.

Сергей растерянно выудил из вороха один галстук.

— Ты же сама мне его всегда к этому костюму...

— Надо поярче. В этих СП о людях судят по галстуку, — уверенно произнесла Маша.

Что-то недовольно хмыкнув, Сергей торопливо направился к дочери.

Если бы он был повнимательнее, если бы голова не была забита мыслями о встрече с малоприятными людьми, в воле которых сделать или не сделать тебя счастливым обладателем заработной платы, Сергей наверняка заметил бы, как неожиданно резко, словно ужаленный, отпрыгнул от телефонной розетки его сын Саша...

Не приметив ничего подозрительного, Сергей прошел в спальню, где, согнувшись над швейной машинкой, строчила Юля.

— Юль!

— Да, папа?..

— Юль! Твоя самоуверенная мать утверждает, что этот сюда не годится...

Сергей продемонстрировал все тот же галстук.

— Надо же! Маман стала понимать, что к чему... Давай все какие есть. Я выберу.

— Слушай, а правда, что хороший галстук стоит дороже костюма? — поинтересовался Сергей.

— Только не такой, как у тебя. — Юля оторвалась от шитья. — А может, тебе шейный платок повязать? Ты же не старый еще совсем...

Сергей задумчиво помялся.

— А ты чего шьешь? — ничего про себя не решив, спросил он у дочери.

— Меня сегодня в дом моделей пригласили. Не могу же я в старой юбке идти... Попробуй этот, — наконец выбрав галстук, велела Юля.

— Какая же ты большая стала... — ни с того ни с сего проговорил Сергей.

— Все! Мне закончить надо. Лирика позже, — отрезала дочь.