Артем Литвинов - Пылающая комната Страница 25

— Нет, — сказал он настолько повелительным тоном, что мне показалось — это уже слишком.

— Я должен идти, — ответил я резко и холодно, чтобы не сказать, зло, — Довольно.

Я отстранил его руку и встал со стола. Крис продолжал сидеть, словно оцепенев. И вдруг он усмехнулся и ответил:

— Что, понравилось нытье Джимми?

— Вполне — ответил я, — влажный шелк вечной любви, это эффектно придумано. А как она называется?

— Так и называется «Шелк», — ответил Харди и встал со стола, — Пошли.

Я совершил ошибку, наверное, самую скверную в своей жизни. И теперь не знаю, жалею ли о ней или готов повторить ее, если бы мне представилась возможность вернуть все назад. Но мне хотелось этого, я уверял себя, что это не так, а все было именно так, еще в Замке все было очевидно. Нет, гораздо раньше, когда дал мне кольцо, когда он смотрел на меня во время сеанса. Почему же мне до последнего момента казалось — все что угодно, только не это, этого допустить нельзя. Если я действительно погубил все дело, то пусть так и будет, не так уж велика плата за ту ночь с ним.

Я имел глупость назначить Харди встречу в центральном книжном магазине. Только просил его не подъезжать на лимузине и не одеваться в красное. Он оделся весьма пристойно, но явно не для похода по книжному магазину, мы поднялись на второй этаж, и я стал просматривать со свойственной мне занудной методичностью новые издания, среди них были и великолепные альбомы и стоившие немало переводы отцов церкви, Крис следил за мной в полном недоумении.

— Ты что так любишь читать?

— А ты нет? — я задал ему встречный вопрос, пытаясь понять, какую первичную реакцию он у него вызовет.

— Это же бесполезная трата времени, кто-то пишет, а ты читаешь, а жить когда? — дикарская резонность этого ответа меня сразила.

Я расхохотался и сказал ему:

— Если хочешь сядь внизу, в зале ожиданий.

— Нет, — возразил он не без раздражения, — я лучше куплю тебе их все, все, какие тебе нравятся, и поедем отсюда быстрее.

Такой поворот дела был для меня полной неожиданность.

— Но это невозможно, мне некуда их будет отвезти, я понимаю, что ты способен скупить весь этот магазин.

— Я тебе сниму квартиру. Сейчас позвоню Марте.

Он достал телефон и набрал номер. Видимо, трубку долго не брали.

— Найди мне квартиру, договорись, не очень далеко от центра, лучше поближе к студии, нет не на день, на несколько месяцев, все оплати вперед. Я хочу, чтобы все было готово к шести часам. Я знаю, расходы меня не волнуют.

— Ну вот, — произнес он с удовлетворением, — бери все, что хочешь.

Я выбрал три десятка книг, почитая за глупость лишить себя возможности их приобрести, я прекрасно знал, что Крису этот жест благородства ничего не стоил, он наверняка имел обыкновение проделывать что-нибудь подобное по отношению к любому понравившемуся ему знакомому. Бобби погрузил все мои приобретения в машину, и мы поехали по адресу, сообщенному Мартой.

— Почему ты ни с кем не хочешь знакомиться? — с необоснованной претензией обратился ко мне Харди. — Я ради этой встречи отложил репетицию, а ты не можешь пойти со мной на вечеринку.

Мне было нечего ему возразить. Идея пойти с ним на вечеринку отдавала низкопробным дебошем. Мне он был отвратителен.

Квартира была недешевой. Из тех хорошо отделанных квартир, которые позволяют себе снимать преуспевающие бизнесмены, директора фирм и концернов и то ненадолго.

В большой комнате стояла чрезмерно дорогая мебель, но Криса это не смущало, он ничтоже сумнящеся развалился на кровати в ботинках. Начинало темнеть и я включил маленькую лампу из матового розового стекла над зеркалом.

— А почему ты мне сразу не сказал, что это диск так будет называться? — неожиданно спросил он, — Пылающая комната, когда ты мне предсказывал.

— Потому что это тебе так было угодно истолковать мое предсказание, — ответил я и сел слева от него на край постели.

— Ты был очень забавный в этом тряпье.

— Я представляю, но и ты тоже в зеленой футболке.

Он засмеялся.

— А ты можешь сказать, сколько я буду жить? — спросил он с наивностью, достойной Виолы, но не мужчины двадцати восьми лет от роду.

— Понятия не имею.

— Сколько тебе лет?

— Двадцать три.

Он погрузился в раздумья и затем произнес,

— Ты кажешься старше.

— А ты младше.

Его явно задели мои слова. Мне вообще было непонятно, как это дитя джунглей выжило в мире шоу-бизнесса. Мне было его до слез жаль, как только я представлял себе, какую цену он заплатил за то, чтобы лежать в ботинках на этой кровати.

— Что ты читал там так долго? — спросил он не без пренебрежения.

— Это не интересно, наверное, не интересно, — пояснил я.

— Что это было? — требовал Харди, чтобы я назвал неизвестного ему автора.

— Это была поэма, одного поэта-испанца, я очень ценю ее, поэма о любви, о смерти. — нехотя пояснил я, разыскивая среди сваленных на пол книг маленький сборник.

— Прочитай мне ее, — потребовал Крис с интересом капризного ребенка.

Мне не очень хотелось читать вслух, но я все же открыл книжку и начал читать, дойдя до строк:

Моя любовь как пленница была

И в муках отдавалась и брала

И боль свила гнездо в ее глубинах,

Я с опаской посмотрел на моего слушателя.

— Тебе интересно? — осторожно спросил я.

— Да, — неожиданно ответил Харди, — Давай дальше.

Я продолжил чтение. Читать пришлось до конца. Он слушал молча, очень внимательно и лишь изредка по едва заметному движению его бровей или улыбке, я мог догадываться, что он вполне проникся красотой этого произведения. Я прочел последнюю строку и замолчал в ожидании комментариев.

— А кто он был этот…? — Крис пытался припомнить имя одного из героев.

— Адриан? — подсказал я, — император Рима.

— Нет, — возразил Харди, — другой тоже на «А»?

— Антиной? — переспросил я, и он кивнул, — это был самый красивый юноша того времени, греческого происхождения, он утонул в Ниле, несчастный случай, Адриан страшно переживал эту трагедию.

— А ты? — вдруг спросил Харди, взяв меня за руку и с силой притянув к себе.

— Что я? — спросил я, не понимая смысла его вопроса.

— Ты бы что делал на его месте? — продолжал спрашивать Харди.

— Я не знаю, поставил бы памятник, — я невольно усмехнулся, — так обычно и делалось, отпусти меня, — я попытался освободиться и встать. Но он не дал мне этого сделать.

— Куда спешишь? — спросил он меня, глядя на меня с откровенной угрозой, и что-то жуткое полыхнуло в его глазах.