Натали Патрик - Ручей Поцелуев Страница 25

Он перегнулся через широкий стол и взял снимок в серебряной рамке. Поглаживая большим пальцем блестящую, филигранной работы, окантовку, всмотрелся в смеющиеся детские лица. Миранда, заметив, что у него нет «семейного фото», щелкнула для него троих ребят.

Семья. Да, они стали семьей. Он полюбил этих трех маленьких ангелов, как будто они были его собственными детьми.

Но они все еще не его дети. Пока. И не будут, если он не выдержит испытание миссис Битл. Он сжал пальцы в кулак, потом стиснул его еще сильнее, чувствуя, как горло сдавило таким же железным кольцом.

А что потом, когда он усыновит детей? Если последние две недели его чему-нибудь и научили, так это тому, что миссис Битл была во многом права. Ему с Хрустиком никак не справиться одновременно и с воспитанием детей, и с работой на ранчо. А ведь у Миранды, когда все дела с усыновлением завершатся, больше не будет причин оставаться здесь.

Спазм в груди превратился в острую, невыносимую боль, настолько застарелую и жгучую, что он в который раз засомневался, сможет ли вообще когда-нибудь кому-либо доверять, не будет ли всегда ждать, что его снова бросят. Миранда его бросит наверняка. Боже, разве в человеческих силах пережить еще один ее уход?

У него таких сил нет. Черт, да он все еще не справился с первым ее исчезновением, пусть даже и признал, что часть вины за ее бегство лежит и на нем. Кресло под ним тихо скрипнуло, когда Броди повернулся в сторону книжных полок на стене. Его взгляд заскользил по корешкам книг, в суматохе переезда поставленных кое-как, без всякого порядка.

«Беременности». «Почему нельзя медлить с лечением бесплодия»… Бог свидетель, у нее были причины сбежать. И пусть даже то, как она это сделала, потрясло его до глубины души, ее появление в родном доме доказало ему, что он сможет простить и идти по жизни дальше. Если только она ему это позволит.

Броди бездумно потянул с полки тоненькую книжку, уставился невидящими глазами на глянцевую обложку. Если он собственным поведением выгнал жену из дому, то именно он и обязан суметь заставить ее вернуться.

Но любовной страстью ему этого не добиться. Какое бы пламя ни сжигало его, как бы мучительно ни хотелось ему вновь ощутить в объятиях ее обнаженное, жаркое тело, все же это неверный способ залатать трещину между ними. Прежде он должен исправить то, что их разделило. А уж потом, может быть, им удастся начать заново строить отношения.

Он швырнул книжку на стол. Она звонко шлепнулась о столешницу и соскользнула. Не обращая на это внимания, Броди принялся лихорадочно выискивать на полках любые издания, так или иначе связанные с проблемой бесплодия. Шелестели страницы, полки редели, а бесформенная груда книг на столе все росла. Закончив, он обернулся, чтобы оценить результаты. Даже его самого поразило количество сваленной на столе медицинской литературы. И каждая из этих книг была очередной плитой на дороге, что увела Миранду прочь от дверей их дома.

Он резко вскочил с кресла и схватил одну из пустых коробок, оставшихся с переезда. Он ее не выбросил, поскольку собирался сложить туда все, что напоминало о жене. Но так и не смог этого сделать. Что ж, теперь она послужит для того, чтобы вышвырнуть вон все горькие воспоминания о его вине перед Мирандой.

Броди снова опустился в кресло и начал одну за другой складывать книги в картонную коробку. И с каждым глухим ударом падающей книги он посылал себе очередное проклятие за прошлое поведение. Боже, каким же он был ничтожеством!

— Даю пенни, если признаешься, о чем думаешь.

Голос Миранды заставил Броди вздрогнуть от неожиданности — недостаточной, однако, чтобы вырвать из него признание. Он поднял голову к двери, где стояла Миранда, и криво усмехнулся.

— А у тебя есть пенни?

Она улыбнулась в ответ.

— Будет, если ты дашь мне в долг.

Качая головой, он сунул в коробку последнюю книгу.

— Извини, я пуст. Только что произвел выплаты.

— Ага, понятно. — Она прошла в комнату, но, дойдя до кресла через стол от него, остановилась и облокотилась на спинку.

По-прежнему сохраняет безопасную дистанцию, подумал он. И преграду между ними.

— Да ты просто-напросто не хочешь рассказать мне, что у тебя на уме, — поддразнила она. Или бросила вызов?

Если он намерен наладить их отношения, решил Броди, то вполне можно начать прямо сейчас. Он поднялся и обошел стол.

— Ты действительно хочешь знать, о чем я думал?

Ее тонкие пальцы вцепились в кожаную обивку кресла, да так, что стали почти белыми от усилия. Зеленые глаза округлились. К ее чести, она не сделала попытки ни попятиться от него, ни хотя бы сменить позу, чтобы лишить его возможности увидеть, как натянулись джинсы на ее округлых ягодицах и майка на пышной груди.

Когда он прошел мимо ее кресла, она не стала провожать его взглядом.

— Я тебя слушаю, — откинув за плечо прядь густо-каштановых волос и глядя прямо перед собой, сказала она.

— Я думал о том, Рэнди… — он стал у нее за спиной, — что мне, видимо, нужно взглянуть на нашу ситуацию по-новому.

По ее телу пробежала чувственная волна. Безо всяких усилий, сама того не желая, она заставляла вскипать и его кровь.

— Рэнди… — Броди с трудом прокашлялся, чтобы избавиться от хрипотцы сдерживаемого желания. — Я… сначала я хочу тебе сказать, как много значили для меня эти две недели. Мне действительно стало легче дышать, потому что я был уверен, что дети с тобой в безопасности и что вечером, по возвращении домой, я найду всех вас за обеденным столом.

Она выпрямилась и обернулась к нему с удивленным, но почти счастливым выражением на лице.

— Боже мой, Броди Сайкс, произнеси эти слова кто-нибудь другой, я бы в лучшем случае приняла их за неуклюжий комплимент. Но из твоих уст? Звучит поистине как прощение за мое бегство.

Скажи же ей, бушевал его внутренний голос. Скажи ей, что простил ее, раз ей хочется услышать именно это, раз ей именно это нужно, чтобы остаться. Здесь есть одна загвоздка, безмолвно возражал Броди, до боли сцепив зубы, чтобы не дать ни единому слову слететь с языка. Он не может сказать Рэнди, что прощает ее, — до тех пор, пока не будет знать наверняка, что она его больше никогда не бросит. А по лицу Рэнди он догадывался, что она не останется, если не услышит от него слов прощения.

Сделать так, чтобы она осталась, — вот что сейчас самое главное. Пусть он не может дать на ее вопрос тот ответ, о котором она мечтает, но он может сказать ей другие слова, которые подтолкнут ее в нужном для него направлении.

Он резко шагнул в сторону, к картонной коробке у стола.

— Я рад, что ты пришла именно сейчас, так как собирался показать тебе вот это.