Ты моя! (СИ) - "Легъяра" Страница 25

— Марк! Дверь заклинило!

— Потерпите ребята, мы вас вытащим! Не ранены? — его голос еле пробивался сквозь дверь бункера.

— Нет! — крикнул брат.

— Хорошо, отойдите подальше от двери, вырезать ее придется!

Мы отошли к дивану, Крейг обнял меня так крепко, что я не могла дышать, он целовал мои волосы, лоб, глаза, щеки и шептал:

— Я же говорил, Дженни, все будет хорошо, милая моя, любимая.

Я немного смутилась, было безумно приятно ощущать его губы на лице, руки на теле, слышать его голос.

Мы были счастливы, и плевать, что голодные как звери, что на мне одна ночнушка, а на Крейге только боксеры, нам холодно и слабость в теле от недоедания. Главное мы живы, Марк нас вытащит, и звук разрезаемой автогеном железобетонной двери, самый желанный для нас сейчас.

Дверь вскрывали часов пять, с матом, бранью и ворчанием, криками. Дикий шум, лязганье, металлический скрежет, запах гари и какой-то химии. Дверь была сделана на совесть, не считая того, что ее заклинило. Хорошо, что вентиляция в нашем убежище работала исправно, иначе можно было задохнуться, но все равно под конец пришлось дышать через мокрые тряпки, чтоб не надышаться гарью.

После продолжительного вскрытия «консервной банки», как ее ласково назвали наши освободители — Марк и еще пятеро рабочих, я с трудом поднялась с дивана, на котором лежала в нервном закостенении. Брат поддерживая меня под руку, помог одеть импровизированную обувь, которую мы с ним сделали из обивки дивана, и замотал меня покрепче в одеяло.

— Все, ребят, от двери отойдите подальше, ща рухнет! — усталый голос Марка возвестил об окончании нашего с братом заточения.

Дверь с диким грохотом ввалилась в бункер. Марк ворвался вместе с вихрем холодного воздуха. Грязный, весь в земле, потный, усталый, он накинулся сразу на нас обоих, заобнимал и только потом заметил наши изысканные наряды.

— Мать честная, это что? — осипшим от могучего русского прохрипел Марк.

— Марк, давай все объяснения по дороге, а то мы околеем скоро. И есть что-нибудь поесть у тебя в стрекозе? — спросил брат уже почти стуча зубами от холода.

— Так. Нет ни еды, ни одежды, но сейчас что-нибудь нароем. — обеспокоенно ответил Марк.

— Эй! Слав, поди-ка! — крикнул Марк.

После быстрых и четких указаний, по видимому старшему, нам собрали кое-какое барахлишко, брату достались брюки одного из рабочих, который остался в термобелье, и свитер, а мне добротная куртка Марка, ноги решили замотать одеялом. В таком пугальском прикиде мы и нырнули в железную стрекозу. Крейг донес меня на руках, не слушая доводов двоюродного брата о том, что меня может и кто-нибудь из рабочих донести. На улице снег уже сменил грязь и температура явно опустилась ниже ноля. Странно, снег в начале октября..

Дальше была дилемма, пятеро рабочих, Марк и нас двое, а мест в вертолете шесть и одно для пилота. Лететь довольно продолжительное время, барахтаясь на полу или стоя, никто не хотел, садиться на колени друг другу таким здоровенным дядям предлагать, это все равно, что быть закопанными обратно в бункере. Поэтому определили «наездницей» меня и, естественно к Крейгу. Меня понадежней обернули одеялом и впечатали в Крейга чуть ли не до хруста костей, пристегнули, и… СТАРТ! Оглушительный грохот лопастей вертолета, ёмаё! Где наушники!? Наверное посеяли в суматохе. Пока мы готовились к взлету Марк вкратце рассказал, что прилетел он за нами день назад. Увидев полностью разрушенный дом и его обуглившиеся останки, Марк решил проверить бункер. Пройти через подпол дома было невозможно, так как одному не хватит сил разобрать такой завал. Тогда он решил зайти с конца тоннеля, выходящего в лес. Пройдя метров десять, обнаружил преграду в виде осыпавшейся земли, как раз в том месте, где должен был быть вход в бункер. Марк покричал немного, пытаясь услышать отклик, но прекрасно понимая, что через слой земли и стены бункера его голосу не пробиться, отправился за подмогой. «Я оценил предстоящий объем работ и бегом понесся в вертолет, почему-то уверен был, что вы живы. Еще не долетев до площадки, договорился о доставке спасательного оборудования и бригады специальных рабочих. Приспособления для вскрытия этой чертовой консервной банки взяли так, на всякий случай. И хорошо, — пригодились. Все собиралось в такой спешке, что про еду и теплую одежду никто не вспомнил. Рабочих вообще прямо с объекта забрал.» — рассказывал Марк, пока мужики таскали оборудование обратно в вертолет, а мы с братом дожевывали честно располовиненный шоколадный батончик, так удачно завалявшийся у одного из рабочих в кармане куртки. «Раскапывали вас часа два — три, земля осыпалась, пришлось подпоры делать, потом пять часов дверь вырезали по периметру, решили, так быстрее будет, да и безопаснее штыри поспиливать, чем «окно в Европу» прорезать, там и резина в качестве герметизации проложенная, гореть будет, токсично… А когда все спилили, столкнулись с проблемой, дверь уронить не так то просто, она толстая очень и в коробке просто напросто застревает, пришлось сдвигать ее равномерно и уже потом только «ронять»». Что там заклинило, никто не понял, времени не было выяснять. Выходит, Марк уже восемнадцать часов только пилотирует, а не спит и переживает и того больше, и еще шесть часов лететь. Марк говорит, что подремал пару часиков, но что такое два часа, когда столько времени в напряжении.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Крейг очередной раз прижал меня покрепче, зарылся лицом мне в волосы. Я, стараясь сильно не беспокоить брата, попыталась поменять положение, сидения не предполагали двойной нагрузки и было не очень удобно периодически скатываться вниз. Каждый раз, когда я подтягивалась обратно, чувствовала, как напрягался братишка, вот-вот выскажет мне, все, что думает.

— Дженни, не ерзай. — протянул он мне на ухо, сильнее сжимая мою талию, не давая мне двигаться выше.

— Мне не удобно. — так же на ухо, пытаюсь перекричать шум вертолета.

Сажусь выше, и прикольная фраза «ну я же соскальзываю» застревает у меня в горле. Чувствую под своим мягким местом вполне определенное что-то твердое… вспышка молнии прострелила меня до самой груди, внизу живота сладко заныло, тело предательски обмякло и голова запрокинулась Крейгу на плечо. Дыхание парня стало тяжелым, стискивая мою талию еще сильнее, так, что думаю будут синяки, он прижался губами мне в шею. Я скорее почувствовала, чем услышала его стон, втянула ртом воздух, Крейг, почувствовав отклик моего тела, еще сильнее притиснул меня к себе. Тело окончательно теряя волю изогнулось дугой и это движение вызвало ответное движение под моей попкой. Я опустила голову, по телу побежали тысяча мурашек, захотелось еще повертеться у него на коленях, вызывая его стоны. Крейг взял меня за подбородок рукой и повернул к себе, его потемневшие от страсти глаза прожигали меня насквозь, он совсем потерял контроль, приблизился к моим губам… и в этот момент раздался треск и в окна вертолета стали биться какие-то предметы. Крик одного из работяг, который тряс за плечо Марка. Нет он не уснул, просто настолько устали глаза, что Марк уже не видел приборов, снаружи было темно, местность не жилая, так что ни фонарей, ни света от окон домов не было на много километров вокруг и вертолет потерял высоту, а так как пролетали мы над лесом, зацепили парочку верхушек. Когда снова набрали высоту, все вздохнули с облегчением. Было решено приземлиться, как только забрезжил рассвет и поменять пилота. А пока можно было наслаждаться ощущением наших разгоряченных тел. Не припомню, чтобы меня так сильно к кому-то тянуло, что мозги напрочь отключались..

В городе мы были к полудню, приземлились на вертолетной площадке на крыше бизнес-центра. Заночевать было решено на диванах в кабинете Марка. Я конечно знала, что мои братья не бедствуют, и что у них свой бизнес, но чтобы настолько! Огромный кабинет, дорогая мебель, каждый элемент интерьера был подобран идеально, а вид из панорамных окон просто потрясающий, невозможно оторваться.