Зови меня Златовлаской - Татьяна Никандрова Страница 25

Его голос вернул меня к реальности, и неожиданно я увидела его сущность, которую никогда не видела раньше. Жестокий. Подлый. Гнусный предатель, для которого слова "семья" и "верность" были пустым звуком. Который никогда не понимал, что такое "любовь".

- НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! - заорала я, вкладывая в слова всю боль, которую ощущала.

Сорвавшись с места, я побежала в свою комнату и с силой захлопнула дверь. Меня всю трясло, я не могла успокоиться и ходила из угла в угол. Я остановилась только тогда, когда услышала звук захлопнувшейся входной двери. Отец ушел.

Через мгновение на пороге моей комнаты появилась мама, и все мое существо пронзила острая жалось к человеку, которого я любила больше жизни. Я подошла к ней, крепко обняла и уткнулась ей носом в плечо, вдыхая знакомый аромат духов.

Сначала мама легонько тряслась от беззвучных рыданий. Но затем произошло самое ужасное, что я когда-либо видела в своей жизни.

Мама опустилась на мою кровать и завыла. В ее рыданиях было столько горечи, обиды и мучений, что моя душа разрывалась в отчаянии от невозможности облегчить ее страдания. Я легла на кровать рядом с ней и поняла, что по мои щеки тоже мокрые от слез.

Мы с мамой провалялись весь день. Мы не ели, не пили и почти не разговаривали. Каждая из нас проживала свой личный ад.

Из-за отца я совсем забыла о нападении, которому подверглась вчера. А когда вспомнила, мне показалось, будто это было очень давно. В сложившейся семейной ситуации идея рассказать о нападении родителям отпала сама собой.

Под вечер мы с мамой кое-как поднялись с постели, пошли на кухню и без аппетита съели макароны с котлетами. Я заталкивала еду в рот, практически не ощущая вкуса. Мама спросила, что у меня с губой, а я соврала, что на тренировке одна девчонка случайно задела меня локтем. Мама поверила.

После еды я налила чай. Мне хотелось расспросить обо всем маму, но я не знала, с чего начать. Она завела разговор сама, будто прочитав мои мысли. Рассказала о том, что в последние месяцы их отношения с отцом совсем испортились. Она не понимала, в чем причина, пыталась вывести его на диалог, но он закрывался.

Я сказала маме, что в последнее время отец странно прятал телефон, когда я заходила к нему. Мама ответила, что тоже это замечала.

- А ты не думала залезть к нему в телефон, пока он не видит? Проверить сообщения и все такое? - поинтересовалась я.

Мама покачала головой.

- Нет. Я слишком уважала его и его личное пространство. Не хотела опускаться до такого.

Я вздохнула. Мама была слишком хорошая, слишком правильная. Всегда старалась понять отца, а он этого не ценил.

Мама рассказала, что вчера папа не пришел ночевать домой, а на звонки не отвечал. Утром заявился и сообщил, что не может больше жить с нами, потому что любит другую женщину. Оказалось, что их роман продолжался несколько месяцев.

От услышанного меня передернуло. Отец трогал чужую женщину, ласкал ее, а потом шел домой и этими же руками касался мамы, ел приготовленную ей еду. А потом шел смотреть телевизор, параллельно переписываясь с женщиной, которая в итоге разрушила нашу семью.

Со слов мамы я поняла, что у этой женщины были свои дети, один или несколько. Я не могла в это поверить, ведь папа всегда говорил, что не один нормальный мужчина не захочет воспитывать чужих детей. Я представила, как отец ходит с ними в кино, покупает мороженое и смеется над их шутками. Меня отец не водил в кино очень давно и над шутками моими тоже давно не смеялся.

Убравшись на кухне, мы с мамой вернулись в мою комнату, легли на кровать и, обнявшись, погрузились в беспокойный сон.

Глава 5

Самое тяжелое время для человека в депрессии - это утро. Во время сна реальность отступает, и мир сновидений милостиво забирает тебя от насущных проблем и неурядиц. И вот наступает рассвет. Утро нагло разрушает призрачные миры, в которых ты витаешь, и швыряет тебе реальность прямо в лицо. На, мол, подавись. И ты давишься. Задыхаясь и корчась в муках, давишься своим вчера в тщетных надеждах, что все произошедшее неправда, что это было не с тобой, что ты ни при чем.

Но реальность сурова, она никого не щадит: ни женщин, ни стариков, ни детей. Ей плевать, что тебе больно. Плевать, что нет сил. Либо встань и живи, несмотря ни на что, либо сдохни. Третьего не дано.

Я раскрыла глаза и посмотрела на маму. Она еще спала, ее веки беспокойно подрагивали, а губы были приоткрыты. Стараясь не шуметь, я встала с кровати и прошла на кухню. Заварила чай и села у окна.

В произошедшее верилось с трудом: нападение, побег Пешкова, спасительное появление Ревкова, уход отца из семьи. Я всегда считала, что у меня самая обычная жизнь и страстно желала приключений. Но, видимо, жизнь неверно поняла мои запросы, ведь приключений я хотела не таких. Совсем не таких.

Я чувствовала, что разбита, и собрать себя по кусочкам казалось непосильной задачей. Но я подумала, что маме, должно быть, еще хуже. После семнадцати лет брака любимый мужчина оставил ее ради другой. Что может быть ужаснее?

Телефон в кармане халата завибрировал, и, посмотрев на экран, я увидела незнакомый номер. Неожиданно для себя я решила ответить.

- Алло.

- Саш... Это Дима, - услышала я сдавленный голос Пешкова в трубке.

Я молчала.

- Саш, с тобой все в порядке? Почему ты не отвечала? Я чуть с ума не сошел. Я вернулся туда буквально минут через двадцать, с подмогой. Там никого не было: ни тебя, ни их.

- За это время они могли меня десять раз изнасиловать, - с тихой злобой ответила я.

- Саш, прости, прости, пожалуйста. Я струсил. Но я подумал, что это шанс позвать кого-то на помощь... Как ты? Что в