Телохранитель для стервы (СИ) - Одувалова Анна Сергеевна "О' Страница 25

— Ты знаешь, что сводишь меня с ума? — уточняет Марк, когда я, старательно игнорируя его наготу, аккуратно сворачиваюсь в клубочек рядом с ним, стараясь держаться максимально близко краю, чтобы не потревожить, ну и не свихнуться самой.

— Я не специально, — защищаюсь я.

— Хотелось бы верить.

Марк накрывает одеялом нас и притягивает меня к себе, обнимая. Дыхание перехватывает от восторга и волнения. Он не вжимается в меня своим телом, видимо, не желая пугать или шокировать, но я чувствую его сильные горячие руки на своей талии и терзаюсь противоречивыми мыслями. С одной стороны, мне хочется откинуться назад и потереться ягодицами о его пах. Интересно, он уже возбужден из-за того, что я лежу с ним в одной постели? Но в тоже время я боюсь возможных последствий, поэтому просто лежу, наслаждаюсь моментом. Он больше ничего не говорит, не пытается напомнить о нашем разговоре, просто обнимает, вселяя в меня ощущение защищенности и тепла. Рядом с ним хорошо и спокойно, поэтому я засыпаю. Знаю, что мне не грозит ничего.

Глава 11. Ты в моем сердце

Марк

Она действительно хочет свести с ума. Стройное тело в этой сорочке, от которой встанет даже у последнего импотента, со мной в кровати. Такая беззащитная и нежная, доверчиво льнущая. Не знаю, как обнять ее так, чтобы член не тыкался девушке в бедро или в задницу. Как убедить себя, что лежащую рядом такую близкую Нику не стоит трахать прямо сейчас? Да и вообще не стоит. Но это другой вопрос.

Ника засыпает сразу же. Значит, действительно напугана, а не играет в одной ей понятные игры. А я еще долго лежу и изучаю ее мягкие светлые волосы, которые серебрятся в лунном свете, точеные скулы, вздернутый носик. Сейчас Ника особенно красива, и даже темнота не мешает это разглядеть. Она спит на моей руке, и плечо уже затекло, но пошевелиться, значит, разбудить ее. Поэтому я терплю, наслаждаясь и одновременно пугаясь ситуации. Мог ли я подумать хотя бы неделю назад, что девушка будет доверчиво ко мне прижиматься, словно бездомный котенок? Очутится в моей кровати, в моих объятиях, в такой близости, что секс с ней не кажется чем-то нереальным. Можно просто прижать ее чуть сильнее к себе, откинуть в сторону волосы и поцеловать в нежный изгиб шеи.

Она не будет сопротивляться, такая сонная, нежная и податливая. Соблазн велик, но я приказываю себе закрыть глаза и отключаюсь, чтобы проснуться с лучами рассвета и обнаружить Нику в своих объятиях. Она прижимается ко мне грудью в розовом кружеве, а длинная загорелая нога лежит у меня на животе. От этой картины утренний стояк чувствуется особенно отчетливо. Единственный шанс не совершить глупость прямо сейчас — уйти.

Осторожно отодвигаюсь в сторону и позорно сбегаю. Хватаю шорты и выхожу из дома на безлюдную сонную улицу, чтобы пробежаться до моря и искупаться на пустом почти диком пляже. Выветрить из головы ночные волнующие фантазии. Вода и пробежка помогают; возвращаясь домой, я способен думать не только о соблазнительной Нике, но и о других более приземленных вещах. Например, о завтраке, которого у них нет, и выключенном телефоне. С завтраком проблем нет. По дороге я покупаю два огромных стакана ароматного кофе и местную выпечку, надеясь, что Ника не на диете. Впрочем, пожевать траву ей никто не мешает. В саду вон много всякого разного растет. А я буду поглощать ароматные горячие хачапури и рогалики. И с удовольствием съем не только свои, но и те, которые купил для Ники.

Ну а дома я делаю неизбежное — включаю телефон, чтобы обнаружить там десяток пропущенных от отца Ники. Звонок раздается сразу же, видимо, как только Валерий Иванович получает смс о том, что телефон находится в зоне действия сети. Вздыхаю, закуриваю на веранде и отвечаю.

— Какого хрена… — несется в трубку и я послушно, как учила Ника, вру. Телефон сел, электричество выключили. Да, и у Ники тоже сел. Да, она пока спит.

Ложь забирается под кожу чернильной липкой грязью. Неприятно чувствовать себя предателем, что ли… и ведь не было ничего такого, за что мне должно быть стыдно. Чудом, но не было, так почему же так гадко на душе.

— Хорошо. Мне нужно чтобы ты задержал ее еще хотя бы на день. Все очень серьезно. Убили Дашу…

— Это которая Дина? — уточняю я, чувствуя, как в желудке свивается холодный неприятный клубок.

— Да упаси боже, Дина это мелкая побля… прости, нехорошо так о подругах дочери. Дашка — школьная подруга Ники. Сейчас они общаются реже. — Самбурский на миг замолкает. — Общались реже, — поправляется он. — Но для Ники будет шок. Похороны завтра. Конечно, я не зверь, она захочет приехать. Но ей нельзя появляться раньше. Я, правда, за нее переживаю. Если сможешь не дать ей включить телефон хотя бы до вечера, не давай. Хорошо? А там я сам позвоню или ты скажи, что позвонил мне. Хорошо? А пока выключи телефон и сделай вид, будто забыл его зарядить.

— Как скажете, Валерий Иванович, — говорю я и послушно выключаю телефон. А сам смотрю на абрикосовые деревья. Курю и признаю правоту Ники. Пока не было связи с внешним миром, было лучше. Сейчас же очередные проблемы и снова вынужденная ложь, на сей раз Нике.

Ника

Проснуться в кровати Марка и не обнаружить его рядом — обидно. Хотя и ожидаемо. Даже со мной в одной постели у него получилось соблюдать дистанцию. Интересно, вчера, когда я сбежала, он знал, что я струшу, или на короткий миг был готов идти до конца? Жаль, время упущено и не смогу это проверить.

Солнышко светит в окна. Наверное, пора вставать. Умыться, переодеться и отправиться на поиски кофе и еды, а потом утащить Марка на пляж и любоваться его кубиками, бицепсами и капельками пота на разгоряченной коже. Но сначала завтрак. И почему мы не догадались вчера сходить в магазин? Ладно я, балованная девица, но Марк-то, по идее, должен был знать, что еда самостоятельно не заводится в холодильнике, как и кофе в шкафчике на кухне.

Когда спускаюсь на первый этаж, там тоже не обнаруживаю Марка. Как-то фигово он меня сегодня охраняет, зато на столе стоит закрытый стаканчик с еще горячим кофе и лежит пакет с ароматной выпечкой. Я кладу на тарелку мягкий рогалик, беру кофе, выхожу в сад и устраиваюсь на качелях. Воздух тут плотный, насыщенный запахами цветов, спелых фруктов и моря. Его можно есть ложками и от него даже кружится голова. Я и забыла, что близость моря за городом ощущается совсем иначе.

Здесь в тени деревьев солнце печет не так сильно, и я балдею. Интересно, где Марк? Он появляется, когда я почти допиваю кофе. Мрачный, с решительным выражением лица и пакетом. Мне не нравится суровая складка между его бровями. Он что злится? На меня? Думает, что ночью я его провоцировала? Столько вопросов и страх, что ответ на них я не получу.

Внимательно изучаю его пакет, и тут меня посещает одна догадка.

— Эй, — подозрительно уточняю я. — У тебя там что, бухлишко, да?

Марк бурчит что-то неразборчивое и мимо меня проходит в дом. Я заинтригованно двигаюсь следом и вижу бутылку виски, которую он убирает в холодильник.

— И все же?

— И тебе доброе утро, Ника, — улыбается он, напрочь игнорируя вопрос, и я вижу насколько напряженная эта улыбка. Да что, черт возьми, произошло? Только вот я вряд ли добьюсь от него ответа. Вижу по плотно сомкнутым губам, по напряженной челюсти. Он от меня отгородился снова.

— Какие планы? — уточняет он, заставляя меня сменить тему. Я пожимаю плечами и предлагаю:

— Море?

Мое предложение Марк воспринимает хорошо, даже улыбается, соглашаясь.

— И ты даже будешь со мной загорать? — уточняю я, все еще не в силах поверить, что такое возможно.

— Я даже намажу тебя маслом для загара, — говорит он низким и хриплым голосом, от которого у меня буквально подкашиваются колени. Я очень редко слышу у Марка такой, и он мне безумно нравится. Заводит. Мне хочется сбежать, но вместо этого я игриво уточняю: «А себя намазать дашь?» — и только после этой фразы, не дожидаясь ответа, убегаю на второй этаж за купальником, стараясь игнорировать, как сильно и лихорадочно бьется мое сердце.