Цена согласия (СИ) - Доронина Слава Страница 25

— Что я и пытаюсь сделать. — Он лениво подносит к губам сигарету, затягивается и выпускает струю дыма уголком рта. — Поторапливайся.

— Теперь все провоняет табаком. Ты не мог бы курить в своей комнате?

— Не мог бы. — Костя открывает окно. — Время идет, Маша. Я устал и хочу отдыхать.

Ничего не остается, как начать натягивать на себя одежду под пристальным взглядом Гончарова и перебирать в голове все ругательства, которые знаю. Можно было бы и вслух, но мне и так часто прилетает от мужа, не жалует он истеричек. А я вовсе не она, просто обстоятельства так складываются.

Через пять минут мы направляемся в прихожую, обуваемся и выходим из квартиры. Костя отдает мне ключи от машины и останавливается у пассажирской двери.

Внутри зреет страх, что благополучно мы не доберемся до места, которое хочет показать Гончаров, потому что в Москве я впервые, но по его безразличному и уставшему виду понимаю, что лучше не высказывать свои опасения вслух. Все, что остается — молчать и постоянно подстраиваться под ситуацию.

— Что застыла? — спрашивает Костя, пока его пальцы порхают над приборной панелью и он что-то там настраивает. — Садись. Я построил маршрут.

За время нашей недавней поездки я чуть-чуть привыкла к габаритам этой машины, да и стаж вождения у меня приличный, но сейчас все равно чувствую себя не в своей тарелке. Хотя и быстро ко всему адаптируюсь. Сосредоточившись, выезжаю с парковки, но не тороплюсь разгоняться. Мне требуется время, чтобы почувствовать себя уверенно. Только после этого я прибавляю скорость и мы больше не ползем, как черепахи.

Приоткрыв окно, Гончаров крутит в руках какую-то вещь и смотрит перед собой задумчивым взглядом.

— Скажи, в этом и заключается прелесть твоей жизни? — не выдерживаю я, чувствуя, как тяготит молчание. Меня сильно клонит в сон. Неужели нельзя было отложить эту поездку до утра?

— О чем ты? — Костя поворачивается, и наши взгляды ненадолго встречаются.

— Пускать пыль в глаза, вводить людей в заблуждение. Я теперь понимаю, почему ты преуспел в бизнесе и откуда такие рейтинги у Артура Багдасарова. Рафаэль сказал, что ты долгое время был правой рукой этого человека. Сейчас Багдасаров имеет политический вес. Так что со стороны кажется, что у тебя красивая жизнь в достатке, а на самом деле, похоже, всё не так презентабельно, да? Это только картинка, мишура. Всё лживо.

— В действительности я заебался просыпаться по утрам и делать одно и то же. — Костя открывает окно сильнее и выкидывает в него вещь, которую крутил в руках с самого дома.

— Что это было? — интересуюсь я.

— Прошлое, — с печальной усмешкой отвечает он.

По его виду я догадываюсь, что больше Костя ничего не скажет про эту вещь, но другие вопросы ведь можно задавать? Не то и правда усну. А может, мной руководит нездоровое любопытство. Не знаю.

— Назови свой любимый фильм. Или что тебе нравится? Например, из еды.

— Что? — щурится Костя. — Зачем тебе это?

— Хочу узнать своего мужа получше. Имею на это право, — ерничаю я.

— Вот я тебе его и предоставляю. Чуть-чуть осталось. Потерпи. И задержись у цветочного магазина, — кивает он на яркую вывеску.

— Ты запоздало решил подарить мне букет? Но одними цветами ты не отделаешься. Я мечтала о свадебном платье. Медовый месяц тоже не был бы лишним.

Костя ничего не отвечает и выходит из машины. Пока он скупает весь цветочный киоск, я открываю карту и смотрю, что находится по указанному в навигаторе адресу. Хоть немного бы иметь представление, куда мы едем. Когда вижу список мест, становится не по себе и по коже бегут холодные мурашки.

Гончаров возвращается с тремя красивыми букетами и бросает их на заднее сиденье.

— Один твой. — Он садится на место и опять достает сигареты.

— Надеюсь, букет не с четным количеством бутонов?

Костя раздраженно закатывает глаза, но мне плевать на его настроение. Может, я тоже не в духе.

— Я не считал. И продавщица тоже. Если так принципиально, то вперед. — Он ведет подбородком в сторону цветов.

Конечно же, я не собираюсь ничего считать, но тревога отчего-то разрастается лишь сильнее и мешает следить за дорогой.

— Ты решил познакомить меня со своей семьей? — все-таки спрашиваю я, когда мы подъезжаем к воротам кладбища.

— Что-то типа того.

Костя выходит из машины, берет в одну руку букеты с заднего сиденья, а вторую подает мне.

Если бы я знала, что будем разгуливать ночью по кладбищам, то оделась бы теплее и взяла зонт. В дороге без конца срывался дождь.

Мы идем с Костей по узким улочкам. Я стараюсь не отставать и смотреть под ноги, чтобы не упасть, хотя он и держит меня за руку. Гончаров ступает уверенно и через пять минут останавливается у одного из многочисленных памятников. Отпускает мою руку и кладет букеты на надгробие. Стоит какое-то время молча и тяжело дышит. Лишь спустя целую вечность, когда с неба вновь начинают срываться капли дождя, тихо говорит:

— После смерти сына я пил четыре дня. Эта утрата сильно меня подкосила. Кирилл скончался от передозировки наркотиков. Страшнее момента в жизни еще не было, чем тот, когда сын-подросток умирал у меня на руках. Я всегда много работал и мало следил за ним. Почему-то был уверен, что Кир умный парень и с ним ничего плохого не случится… А спустя время прилетел еще один удар. Откуда не ждал. Марина, моя жена, пыталась покончить с собой. Рафаэль ее остановил, но в машине скорой помощи у нее развилась острая сердечная недостаточность. Меня тогда не было в городе. Если бы уделял семье больше времени и интересовался жизнью сына и жены, то все могло бы сложиться иначе. Позже я выяснил, кто подсадил Кирилла на наркотики, но сделать на тот момент ничего не мог. Подставить под удар свою репутацию и репутацию Артура накануне его выборов означало нарушить данное обязательство.

— А сейчас, получается, можешь?

Паника колотит за ребрами. Гончаров говорит с таким видом, словно давно похоронил себя вместе с этими людьми под гранитными плитами.

— А сейчас могу. Лишь благодаря желанию поскорее закрыть долги и выполнить обязательства перед Багдасаровым я пахал как проклятый сутками напролет. За четыре года достиг того, чего многие и за всю жизнь не добиваются, чтобы потом найти всех виновных в смерти близких людей и сделать то, что следовало сделать еще четыре года назад.

— Куваев к этому как-то причастен? — осеняет меня догадкой.

— Отчасти. С Вадимом у нас давние счеты. Но моя основная цель — это Антипов. До него сейчас не так просто добраться. И как ты, наверное, понимаешь, я собираюсь не посадить всю эту шваль в тюрьму, а навсегда от нее избавиться.

— Антипов? Мэр города? — охаю я, складывая один к одному. — Он же совсем недавно им стал. И ты собираешься его убить? Ты ведь понимаешь, что…

— Сделал бы это дважды, если бы у меня была такая возможность, — перебивает Гончаров.

Эти слова должны были напугать, но вместо этого я поворачиваюсь к памятнику и пытаюсь рассмотреть черты лица Костиного сына. И опять ловлю себя на мысли, что ничего общего с Кириллом у Гончарова нет.

— Кирилл мне не родной сын, — подтверждает Костя мои догадки. — С Мариной мы встретились, когда мальчику было два года. Я полюбил обоих, привязался, и в итоге сам же всё и разрушил.

— И какова моя роль во всем этом? — спрашиваю шепотом и обнимаю себя за плечи. Нервничаю так сильно, что даже не ощущаю капель дождя на лице.

— А сама как думаешь?

— Рафаэль сказал, что я могу забыть о своей прежней жизни и вскоре мне предстоит уехать из страны… Это правда?

— Если меня посадят, то мои деньги не должны достаться стервятникам. Распродашь имущество, Раф поможет перевести всё на его имя за границу. Поживешь там какое-то время, пока он не уладит нюансы и шумиха вокруг моего имени не уляжется. Может даже случиться так, что меня не будет в живых. Тогда станешь богатой вдовой. Ты же об этом мечтала?

Все ругательства, которые я не стала произносить в спальне, обрушиваются на Гончарова сейчас.