Подвиньтесь, босс! - Елена Золотарева Страница 25

— Поэтому, дорогая Елена Тимофеевна, послезавтра мы с вами едем в нашу первую совместную рабочую командировку, — сообщает сияющий босс.

Ну все. От секса на сеновале мне не отвертеться…

16

У служебного входа в «Игуану» нас встречают мои музыканты. Видит бог, не хотела я этого цирка, но Давид меня не спрашивал. Вышел сам, открыл мою дверь и предложил руку.

По сидению отползаю к другой двери, чтобы никто из парней не видел, как босс помогает выйти, но Давид предусмотрительно ловит меня, нырнув внутрь авто.

Укоряющий и одновременно поучающий взгляд говорит лучше слов. Передвигаю попу на прежнее место. Вымученно вкладываю свою ладонь в его и выхожу.

Брови басиста ползут на лоб, гитарист давится дымом сигареты, а ударник делает затяжку неподожженной сигаретой. Через пару секунд они отмирают, и по лицам вижу, что все сегодняшние шуточки будут посвящены мне.

— До свидания, Давид Александрович! — нарочито серьезно проговариваю как можно громче, но босс делает вид, что не слышит. Снова кладет руку на поясницу и подталкивает к двери.

Парни наблюдают за нами, и их лица меняет озарение. Пока не понимаю, что это могло бы обозначать, но что-то здесь не ладно. Подхожу вплотную, но никто не собирается расступаться. Впереди — музыканты, позади — босс.

— Отмираем, мальчики!

Но парни продолжают пялиться на Давида. Именно пялиться, нахмурив брови и пристально всматриваясь в его лицо.

— Дым! Ты что ли? — хрипит ударник и, расправив плечи, делает шаг вперед.

Давид меняется в лице и из сосредоточенного на компании непредсказуемо настроенных мужиков превращается в мальчишку.

— Бой! — басит он и притягивает в свои объятья нашего ударника.

Следом на Давида бросаются остальные парни, и каждый норовит обнять и потрепать моего босса, будто это лучший друг их детства.

Наблюдаю в сторонке. Парни явно не в адеквате от восторга и бурно выражают свои эмоции, ударяя друг друга в плечо и подбрасывая после крепких объятий. Давид принимает участие в этом с видимым удовольствием, и до меня наконец доходит, что они знакомы.

— Ты что, с нашей Ленкой, я не понял? — лыбится гитарист.

— Я не понял, что значит, с вашей, — милота тут же сходит с лица босса.

— Ну так работаем мы вместе! А вы че? Тоже вместе? — без всяких тайных умыслов поясняет он, чему я весьма удивлена. Обычно все шутки Василий доводит до абсурда, а тут, видимо, грозного вида большого босса испугался. Шуточки ниже плинтуса отложил.

Давид бросает быстрый взгляд на меня, а мне так интересно, что же он ответит.

— Тоже вместе… — тянет он, но после паузы добавляет, — работаем.

Ага. Работаем…

Ну если так, то я пошла. Нечего мне тут больше делать. И даже выяснять, откуда все они знакомы, не интересно.

Молча ныряю в служебный выход и чувствую на спине взгляды, сопровождающиеся неловкой тишиной. Плевать.

Дьявол внутри меня призывает Ивана. Глупое желание отомстить боссу, зацеловав до обморока бармена, растет с каждым шагом. Но Вани нет. И я запираюсь в гримерке в полном одиночестве.

Надо бы переодеться и вернуть пиджак босса, но восставшие демоны шепчут на ухо коварный план, которому неукоснительно следую.

Снимаю юбку, меняю обычные черные чулки на крупную сетку, оставшуюся после какого-то из вечеров, поправляю пиджак босса так, чтобы вырез на груди стал поглубже. Рисую губы красным, смотрю на себя в зеркало и улыбаюсь самой коварной улыбкой. Шпилька, чулки, пиджак и алые губы. Идеальная чертовка!

Беру микрофон и выхожу в зал, откуда уже слышны звуки настраиваемых инструментов. Уверенная, что Давид обязательно останется, чтобы пообщаться с приятелями в перерыве между саундчеком и выступлением, дефилирую к сцене, но чуть не падаю.

Давид стоит на месте гитариста и перебирает струны.

Нет! Только не это!

Гитаристы — моя слабость. С самого детства. Вижу мужчину с гитарой — теряю волю. Но только один момент есть. Мужчина красивый должен быть. Поэтому наш Жека, не в счет, у него волосы жидкие и духи пахнут касторкой, вот почему я на него не запала. Но Давид…

Господи! Это нечто.

Даже в офисной рубашке он идеален. Волосы уже взлохмачены, рукава закатаны, а глаза горят! Он на меня так не смотрел, ей богу! Хотя нет, смотрел, когда я была на сцене.

И теперь вот смотрит…

В горле мгновенно пересыхает. Видимо, перестарались черти мои с огоньком. Взгляд босса медленно ползет от щиколоток к коленям, Давид прикрывает глаза, а потом продолжает облизывать взглядом мои бедра, и когда напарывается на край пиджака, который едва прикрывает складки ягодиц, восхищение меняется хмуростью.

Чувствую, что внутри него просыпается тиран, а на языке его вертится какая-то гадость, типа команды одеться. Но кто он такой, чтобы командовать здесь?!

— Что это вы, Давид Александрович, переквалифицироваться в музыканты решили? — миленько улыбаюсь, присаживаюсь на колонку и закидываю ногу на ногу. Эта поза еще выгоднее подчеркивает мои ноги, облаченные в чулки, и мужчины начинают старательно искать себе занятие. Все, кроме одного.

— А вы, Елена Тимофеевна, решили не сдерживать себя в рвении оголиться? — рычит в ответ.

— И ваш пиджак, заметьте, очень подходит для этой цели!

Среди музыкантов смешки и покашливания, но прерывать нас никто не собирается. Кажется, все с удовольствием наблюдают за нами.

— А что же вы играть перестали? — интересуюсь у босса с гитарой, пока тот пускает пар из ноздрей.

Он сжимает челюсти, косясь на ребят, и те мигом занимают места. Переглянувшись, кивают друг другу, и ударник начинает.

Что?

Таращусь на музыкантов, которые самозабвенно качают «Zombie».

Слова знаю, иногда приходится подпевать гостям с повышенной самооценкой, выбравшим эту песню в караоке. Но там особо не стараюсь, голос не надрываю. А здесь Давид! Не могу же я ударить в грязь лицом перед ним. Тем более, вон как смотрит. Ждет, откажусь я или нет!

Не откажусь, конечно! Хоть это и не в моей природе издавать такие звуки, но не зря же я брала столько уроков. Вот и пригодится. К тому же, артист всегда должен быть готов к непредвиденным ситуациям. Особенно не распетый, как я сейчас.

Стойко выдерживаю пять минут йодля и рэтла, искренне кайфуя от вида моего босса с гитарой. Я и представить не