Сердце Гудвина - Ида Мартин Страница 25

– Но это ведь неэтично. Мне кажется, это даже хуже, чем насилие.

Пора было уходить, но я отчего-то продолжала сидеть, не находя в себе сил пошевелиться.

– Ничего подобного! – Он придвинулся ближе. – Ты только представь, каким прекрасным стал бы мир, если бы все люди думали одинаково. Пусть даже с помощью внушения. Никто ни с кем не спорил бы и не ругался. Все помогали бы друг другу и шли к единой цели. Величайший прорыв для всего человечества!

– Тогда мы превратились бы в муравьев.

– И что с того? Главное – все были бы довольны и счастливы. А так мы обречены на вечное бестолковое метание, которое никому не приносит ни пользы, ни радости. Поиски смысла, способностей, неудовлетворенные желания…

– Ты нарочно это делаешь или оно само так получается? – Я попыталась встать, но он придержал меня за колено.

– Что получается?

– Вот так смотришь на человека. Это какой-то гипноз? Внушение?

– Не понимаю. Как это я смотрю?

Рассмеявшись, он подался вперед, и его лицо оказалось слишком близко. Еще секунда – и поцелует. Пытаясь вспомнить, на что похожи его поцелуи, я затаила дыхание.

– Значит, вот так, да? – Перед нами возникла высокая темная фигура.

– Кирилл? – Я опешила. – Что ты тут делаешь?

– То же, что и все. – Голос Мартова звучал ровно, но он явно едва сдерживался. – Развлекаюсь.

– Это правильно, – усмехнулся Ершов, ничуть не удивившись его появлению. – Хочешь косяк?

– Нет! – Мартов протянул мне руку, предлагая встать. – Отпусти ее.

– А я и не держу! – В подтверждение своих слов Ершов поднял руки, и я быстро вскочила.

Мартов был как бомба с часовым механизмом – вот-вот и взорвется. Дыхание тяжелое, взгляд убийственный, напряжение зашкаливает. Но трогать Ершова он не стал, лишь предупредил, перед тем как отвести меня в сторону.

– Если что, теперь я здесь.

– Ого, – хохотнул Ершов, – секс-контроль?

Мартов не ответил.

– Иди в дом! – Кирилл подтолкнул меня в спину.

– Ты совсем больной? – Когда первая волна удивления прошла, меня захлестнуло негодование. – Зачем ты приперся сюда? Следить за мной?

– Защищать тебя.

– Неужели ты не понимаешь, что это уже перебор? Я тебя ни о чем не просила. Это реально ни в какие ворота не лезет!

– Я понимаю! – Он покорно склонил голову. – Но, пожалуйста, иди в дом.

Продолжая подталкивать, он довел меня до калитки.

– Ой, – спохватилась я вдруг, – телефон, кажется, на лавочке оставила.

– Опять? – Мартов нахмурился.

– Да! Погоди, я быстро.

Последние слова я бросила уже на бегу. Подлетела к Ершову и, наклонившись к уху, прошипела:

– Умоляю, давай сбежим!

Тот понимающе кивнул.

Стараясь двигаться как можно бесшумнее и держась за кустами в тени заборов, мы прокрались до поворота на другую улицу, свернули и помчались изо всех сил. Неслись так, что уши закладывало, и даже если Мартов, обнаружив наше бегство, что-то кричал, я бы все равно не услышала.

Вскоре мы уперлись в сетчатую ограду, замедлились и пошли вдоль нее. Фонари горели через один, то выхватывая из ночи наши тени, то погружая в нее целиком. Неожиданно, когда мы проходили мимо, один из погасших фонарей внезапно ожил, тускло замигав оранжевой лампочкой. Ершов остановился под ним.

– Ты чего? – удивилась я.

– Это знак! – Кивнув на фонарь, он огляделся и шагнул в темноту. – Здесь калитка. Идем?

Я с облегчением выдохнула. Люди часто говорили подобное в обыденном, ничего не значащем смысле, совершенно не понимая, насколько они близки к правде.

За калиткой обнаружилась едва различимая тропинка через поросший сухим прошлогодним борщевиком пустырь. Ершов шел впереди, я следом.

Над нами раскинулось высокое, усыпанное крошечными зыбкими звездочками небо.

Справа виднелась темная полоса леса, где самозабвенно заливались соловьи. Слева в сизом ночном тумане проглядывали черные очертания одиноких домиков с острыми крышами, и чем ближе мы к ним подходили, тем неуютнее становилось. Дурных предчувствий я не ощущала, но место выглядело жутким.

– Подожди, – окликнула я Ершова, – мы вообще куда?

Он не остановился.

– Сбегаем. Ты же сама хотела.

– Но мне здесь не нравится.

То и дело задевая локтями толстые стебли борщевика, я вздрагивала, словно меня кто-то хватал.

– Боишься? – поинтересовался Ершов, оглядываясь. – Думаешь, там кто-то живет?

– Давай туда не пойдем.

– Не бойся! – Он поймал меня за руку. – Там ничего страшного нет. Это брошенные дома. Развалюхи.

Ближайший к нам дом был обнесен покосившимся забором-штакетником, одна секция которого, отвалившись, валялась в траве.

Ершов потянул туда. Сделав еще пару шагов, я остановилась. Кроссовки и штанины до колен пропитались влагой.

– Я хочу обратно.

– К Мартову? – Он повернулся ко мне.

В темноте его острый нос, искривленное очертание губ, рваные, словно в аниме-отрисовке, перья волос сделались зловещими.

– Или к Тиму?

– Просто отсюда.

– Здесь нам никто не помешает. – Он потянул меня к дому, и я, запнувшись об отломанный штакетник, чуть не упала. Но Ершов удержал меня и, подхватив под мышки, перенес на прогнившие ступени, из распахнутой двери дома сильно пахло сыростью и гнилью.

– Все, Ершов, хватит! – Я шлепнула его по руке. – Идем обратно.

– Хочешь, я первый туда зайду, чтобы ты убедилась, что там нет никаких монстров?

– Я боюсь не этого дома, а тебя.

– Вот как? – Он замер на прогнившей ступеньке, и она затрещала. – Но ты же хотела сбежать со мной.

– Я лишь хотела сбежать от Мартова!

– То есть это не то, что я подумал? – Он криво ухмыльнулся.

Я огляделась, присматривая путь к отступлению.

– Мне показалось, ты собиралась со мной целоваться и хочешь продолжить.

– Тебе показалось.

Издевательски расхохотавшись, он в два счета оказался возле меня.

– Думаешь, я затащу тебя в дом, изнасилую, а потом задушу? Вернусь и свалю все на Мартова?

– Боже! – Я попятилась. – Ты совсем больной, Ершов?

– Но тебе же хотелось, чтобы я тебя поцеловал?!

– Отпусти меня!

– Просто ответь.

– Перестань, или я закричу!

– Кричи. Здесь никто не услышит.

Я с силой оттолкнула его. Сделала два осторожных шага назад и что было сил рванула. Страх сжался комком в животе, дыхание сбилось. Я неслась, ожидая, что вот-вот он накинется на меня сзади. Однако ничего не произошло. Возле калитки я обернулась. Поросшее борщевиком поле все так же утопало в сером тумане, острыми треугольниками торчали из него черные крыши, но за мной никто не гнался.

Глава 15

Выскользнув через калитку на освещенную дорогу, я вдруг отчетливо поняла, что совершенно не помню, откуда мы к ней вышли. Со всех сторон тянулись заросшие кустарниками заборы, и через один горели фонари.

Я достала телефон.

– Тим, это Алиса, я тут заблудилась немного, ты не мог бы меня найти?

– Где заблудилась? – Голос Рощина тонул в грохочущей на заднем плане музыке.

– Среди дач. На улицах.

– Включи локацию и стой, где стоишь. Сейчас приду.

Калитка, из которой я вышла, скрипнула, хрустнул под ногами камень, и на дорожке появился Ершов. Руки по обыкновению в карманах, походка небрежная.

– Одному там делать нечего, – сказал он. – А ты чего еще здесь?

Он остановился напротив меня.

– Просто! – Признаваться, что заблудилась, не хотелось.

– Передумала? Скажи честно, хотела вернуться ко мне?

– Нет!

– Чего-то ты темнишь! – подозрительно прищурившись, он наклонился, заглядывая мне в глаза, и голову снова окатило жаром.

– Перестань так смотреть!

– Как? – В его зрачках блестели отсветы дрожащего фонаря.

– Как будто ужасные фантазии насчет дома тебя еще не оставили.

– Так то были твои фантазии! – Казалось, он не мигал. – Но имей в виду, Серова, ты ходишь по самому краю, того и гляди сорвешься.

– Опять угрожаешь? – пробормотала я, не понимая, что происходит.

Даже если я не ждала бы Тима, все равно не смогла бы сдвинуться с места. Между нами оставалось расстояние не меньше шага, но Ершов, не двигаясь, будто приближался ко мне.

– Вводить людей в искушение очень опасно, – сказал он или словами, или, может, взглядом, и я подалась вперед. Мне очень нужно было прикоснуться к нему. То ли для того, чтобы рассеять страх, то ли чтобы удостовериться, что его угрозы – очередная ирония, а может, убедиться, что он живой, теплый и человек. Что все, что я чувствую, – это не то, чем кажется. И его поцелуй… Ершов был прав, я хотела, чтобы он случился.

Он провел ладонью по лицу, точно снимая пелену.

– Будь осторожна,