Биверли Бирн - Огненные птицы Страница 25

Лили вспомнила, что говорил ей Энди относительно бытия в качестве второго сына.

– А колоний, чтобы отправить его подальше, не имеется? Не так ли?

– Совершенно верно, – согласилась Рут. – Посему он чуть-чуть ревнив и эксцентричен.

– Ах, вот кто здесь был! – так комментировал на следующий день Энди визит Рут. – Малышка Рут Оуэнс. Сиськи в лупу не разглядишь, зато язык – до пяток. Как она тебе?

– Мне она понравилась, – призналась Лили. – В следующую субботу она пригласила меня к себе на ленч.

Энди был слегка ошарашен. Он снял очки и пристально посмотрел на нее.

– Ты уверена, что хочешь водиться с этим сокровищем?

– С каким сокровищем? И что значит «водиться»? Я приглашена на ленч к женщине, своей знакомой. Тебе что, не нравится?

Энди вертел очки между большим пальцем и указательным.

– Вообще-то, это меня не касается. Должен сказать, эта штучка Оуэнс, с ее трепотней по-французски, под кем только не лежала.

– А вот это, как ты сам понимаешь, меня волновать не может.

– Тебя-то нет, но… Лили, о ком мы спорим? О Рут Оуэнс, Бог ты мой!

– Я ни о ком не спорю.

– Да ты вся кипишь, я же вижу. Когда у тебя появляются эти складки у рта, тогда только держись.

Он восседал на подушках на полу, она сидела на кровати, подогнув колени и обхватив их руками.

– Энди, почему ты мне не сказал, что у тебя уже были кое-какие публикации? Ты всегда старался убедить меня в том, что ты начинающий писатель, до этого ни строчки не написавший. Рут сказала мне, что у тебя была серия статей для газеты.

– Ну что тут скажешь? Язык до пяток. Репортажи, журналистика – не в счет. Это не писательство. Роман – это нечто совсем другое.

– Хорошо. Но дело не только в этом. Ты всегда очень скрытный, если речь заходит о твоих делах. Ты ведь никогда не говорил о том, что ты сын лорда и…

– … Не выдержал конкуренции со стороны своего единоутробного братца, – перебил он. – Боже праведный! И она все это успела выблевать на твою голову? Сколько же она у тебя пробыла? Неделю?

– Нет, всего лишь час. Но она быстро говорит, – Лили хихикнула.

Она не могла удержаться от смеха.

Через несколько мгновений засмеялся и Энди.

– Мне нравятся люди, способные рассмеяться своим собственным шуткам, – признался он.

Он поднялся с подушек и подошел к кровати.

– Подвинь, пожалуйста, свой роскошный зад, дай я лягу рядом. Послушай, милочка, одна из твоих самых замечательных черт – это то, что ты абсолютно свободна от всех английских предрассудков. Тебя не волнует, кто и сколько должен унаследовать, тебя не интересуют эти проклятые приемы, где всех женщин зовут Фионами, а всех мужчин – Найджелами. И мне очень не хотелось, чтоб эта твоя американская осведомленность разлетелась в пух и прах, потому что, я повторяю, она мне ужас как нравится.

Она позволила ему обнять ее и вздохнула.

– У тебя всегда находится объяснение, после которого я ощущаю себя глупой, занудной девчонкой.

– Все дело в том, что ты очень много пребываешь в одиночестве, наедине со своими мыслями, тебя некому разубедить. Ты без конца ищешь какие-то скрытые мотивы там, где их нет и быть не может. Мне бы очень хотелось, чтобы ты снова занялась своей учебой.

– Тому, что меня действительно интересует, они меня не научат. И тебе не следует противиться тому, чтобы я зналась с Рут. Она мне очень нравится. Вот у нее я смогу научиться очень многим полезным вещам.

– Не думаю.

Около пяти часов утра Энди осторожно встал с постели.

– Можешь не становиться на цыпочки, я не сплю, – пробормотала Лили.

– Ого! Значит сонное зелье доктора Энди Мендозы не действует. Придется удвоить или даже утроить дозу, а? – Он стоял на коленях перед кроватью и тихо целовал ее. – Понимаешь, мне что-то не спится. Дело в том, что мне предстоит сегодня ленч с моим литературным агентом. И это будет после того, как он встретится с одним издателем, который вроде бы заинтересовался моей книгой.

– Энди, а ты ведь мне не сказал, что закончил ее!

– А я и не закончил. Но Барри, мой агент, утверждает, что первые несколько глав настолько хороши, что он, вероятно, сможет заключить контракт. Не знаю, как там все будет.

Выходит, до этого момента она не знала, что у него есть литагент. Значит, еще одна тайна и Энди вовсе не такой уж неоперившийся птенец в этих делах, как она себе представляла.

– И ты очень расстроишься, если издатель откажется?

– Разумеется, расстроюсь. Потом приду в себя и продолжу свою работу, а Барри, тем временем, будет подыскивать другого издателя. Могу я сварить себе яйцо перед уходом? Мне очень хочется есть. По-видимому, это все нервы.

– Сейчас спустимся вниз и оба съедим ранний завтрак.

Энди запротестовал, но как-то вяло. В предрассветной мгле они отправились на кухню, и Лили сварила два яйца «в мешочке», поджарила бекон с тостами, заварила кофе. Все это в мгновение ока было проглочено Энди.

– Позвони мне после того, как ленч закончится. Позвонишь?

– Позвоню. Так что предстоит либо праздник, либо оплакивание.

Но телефонный звонок раздался значительно раньше, в одиннадцать.

– Барри позвонил мне и сообщил, что издательство готово подписать контракт со мной. Они его уже составляют, – объявил Энди. – В его голосе явственно слышались торжествующие нотки. – Мне еще ничего неизвестно о конкретных сроках, но меня это не особенно волнует, честно говоря.

– Ой, дорогой, это ведь очень здорово! Я так счастлива за тебя! – Это «дорогой» вырвалось у нее само собой, незаметно, его восхищение передалось и ей.

Энди обычно избегал этого обращения, он не шел дальше ни к чему не обязывающего словечка «милочка» или «милая». Оно и действительно было для нее пустым звуком, ибо даже хозяин бакалейной лавки обращался к ней «милочка». Но побыть раз «дорогим» вроде не вызывало у него приступов раздражения.

– И я тоже за себя счастлив. И хочу тебя пригласить отпраздновать это. Давай, приходи к нам на ленч. Барри уже очень давно желает с тобой познакомиться.

Мысль о том, что она стала предметом обсуждения двух мужчин, один из которых ей незнаком, была неожиданно приятной.

– С удовольствием. Но я не знаю, может получиться так, что мое присутствие окажется некстати.

– Разумеется, кстати. Это гриль-бар в ресторане «Дорчестер». Ни больше, ни меньше. Вот, если бы издатель нас прокинул, пришлось бы довольствоваться рыбой с картошкой. Надевай что-нибудь немыслимое и приезжай.

– Да нет у меня ничего немыслимого, что я могла бы надеть.

В Лондоне она так и не сумела ничего купить из одежды. И тут Лили вспомнила о Рут Оуэнс и ее шикарном бело-красном одеянии.