Ты теперь мой враг (СИ) - Тесса Тиана Страница 26

И это действительно так. Не может такой человек помогать безвозмездно, просто не может. Прибавить сюда его славу и интерес к моей персоне становится тем более странным. Почему именно я?

— Вам, это нужно в первую очередь вам. Это бизнес, взаимовыгодное сотрудничество. А я всегда найду способ действовать.

— И всё же, привезли меня сюда не рассказывать о моих перспективах.

— Мне нравится, как вы мыслите, Лика, — получаю внезапный комплимент, но радоваться не спешу. Скорее всего, речь не о моих умственных способностях, а о том, что я снова веду туда, куда он и клонит. — Сегодня должна состояться важная сделка. Она вполне рядовая, но мы решили подстраховаться. Пара часов, и вы можете быть свободны.

— Глеб должен что-то подписать? И после меня отпустят?

Кажется, Демид передавал ему какие-то документы, а сам Глеб утверждал, что пойдет на все их условия. Тут же возникает простая мысль, что если Демид тоже к моему похищению причастен?

Он знает про дела Юдина, и сомнений, что бывший с ним заодно всё меньше. И все же, Глебу он советовал меня не выпускать. Голова идет кругом, то, что Бронский не просто дизайнер я уже поняла, только пока что не понимаю, он мой защитник или всё же враг?

Мирослав молчит, и я понятия не имею, попадаю ли в точку. А отвечать он, по всей видимости, не собирается.

— Кстати, насчёт Астахова. Передавайте ему привет.

— Это вряд ли, — ухмыляюсь и совсем не ожидаю, что прозвучит в следующую секунду.

— К Глебу вам придется вернуться.

Теперь я застываю. Меня поражает не только факт того, что он в курсе наших разногласий, а сама просьба. Предложений не прозвучало, как и того, что именно мне нужно сделать, ведь для чего-то это требование звучит.

— Ничем не могу вам помочь.

Отвечаю сухо. Просто не могу поверить в то, что слышу. И не только то, что я не собираюсь ничего выяснять, а тем более доносить, меня останавливает. Тут же вспоминаю затуманенный взгляд, холодные руки, безумный шёпот, как Глеб держал меня, целовал, против воли, против себя самого…

Возвращаться я не собираюсь, это не обсуждается даже, но ведь за этим должно последовать какое-то условие. Но его нет.

— Что ж, тогда вы нам не нужны.

Говорит так просто, словно предлагает мне выпить кофе, а я отказываюсь. Ожидаю угроз, ультиматумов, но никак не согласия с моими словами. В этом безразличии распознаю уверенность, что другого ответа от меня не ожидают. Тогда почему так нарастает волнение в груди?

— Мои люди объяснят, как и когда вы сможете отсюда выбраться.

Юдин указывает на дверь, он отпускает меня?

— Вы говорили, у вас ко мне вопросы.

Он ухмыляется:

— Вы на них уже ответили.

— Я могу идти?

— Да.

Поднимаюсь, делаю шаг назад:

— До встречи, Лика, — слышу голос Мирослава, сквозь гул в голове.

Киваю и иду на выход.

Нахожусь в прострации, ноги наливаются свинцом, не знаю почему, но чувствую, что меня не отпускают, а подписывают приговор, и чем ближе к двери, тем больше охватывает оцепенение. Уже взявшись за ручку, застываю. Резко оборачиваюсь:

— Почему вы так просто меня отпускаете?

И этот вопрос для него не неожиданность. Он знает, что я его задам. Он хочет на него ответить:

— Потому что скоро, — он делает паузу, откладывает ручку, которую держал всё это время в руках. Она со звоном ударяется о столешницу, и по кабинету от звука прокатывается эхо, — вы сами к нам придете.

За дверью меня уже ждут. Два парня из охраны Юдина даже вслух ничего не произносят, просто указывают жестом, что я должна следовать за ними, третьего среди них нет, и это с одной стороны радует — Иван не вызывает у меня приятных чувств, впрочем, ни к кому здесь симпатию не испытываю, хотя пока что все со мной нарочито вежливы. Это и смущает.

Вскоре мы оказываемся в небольшом помещении: комната чуть вытянута, по одной стороне диван, напротив два кресла и журнальный столик, окно одно, через прикрытые жалюзи заметно, что совсем скоро рассвет.

Я занимаю одно из кресел, на диване устраивается тот, который, по всей видимости, из этих двоих главный, какое-то время он поглядывает на меня с интересом, но попытки его разговорить заканчиваются ничем: мужчина утверждает, что беседы запрещены, и на этом всё.

Мой второй «охранник» стоит у двери и тоже особых эмоций не выражает, и на мои простые вопросы отвечает сухо. Да, какое-то время пробуду тут, нет, выходить нельзя, дамская комната здесь же, он при этом указывает на небольшую дверь. У парней явно интересные инструкции, потому что тот, который сидит напротив, замечает мой интерес:

— Лика, нас предупредили, что вы неплохой психолог, поэтому оставьте свои фокусы, а лучше просто расслабьтесь, как только поступит приказ, вас отпустят.

— Я педагог, — поправляю парня, он поднимает брови, разницы, видимо, не прочувствовав, и теперь просто опираюсь спиной на кресло. Только сейчас понимаю, как сильно устала.

Веки тяжелеют, и бороться с подступающим бессилием становится всё сложнее. Я даже не могу толком проанализировать происходящее, хочется выстроить логическую цепочку, собрав воедино события последних дней и причастность к ним Юдина.

Но все же и день, и ночь вышли слишком насыщенные, слишком напряженные, и последние силы меня просто оставляют, как бы я ни старалась себе объяснить, что не должна закрывать глаза, но повисшая тишина и относительная уверенность, что парни меня не тронут, берут верх над попытками держаться. Вряд ли кому придет в голову нарушать приказы Юдина, а тому, как понимаю, я ещё зачем-то нужна.

Открываю глаза, когда в комнату врывается яркое солнце, щурюсь какое-то время, не сразу понимая, где нахожусь, приподнимаюсь и чувствую боль в шее. Растираю её, постепенно восстанавливая память, и замечаю на коленях плед. Интересно, кто их двоих такой заботливый?

Напротив кто-то сидит, и подняв взгляд, застываю.

Моя охрана явно сменилась, невольно сдвигаю брови, хмурюсь.

— Проснулась? — Ваня смотрит с ухмылкой, будто другими выражениями лица не запасся.

В комнате он один, куда делись те двое, понятия не имею. Интересует лишь, сколько сейчас времени, и когда меня отпустят.

А ещё состоялась ли сделка, что будет дальше? Ищет ли меня Глеб? Знает ли Демид, что я здесь? Если он сотрудничает с Юдиным, насколько они близко общаются? И если да, то здесь несостыковка. Демид просит держаться подальше от Астахова. Юдин — наоборот.

Вопросы врываются теперь роем, один за одним.

— Как видишь, — отвечаю всё же, понимая, что Иван так и смотрит, ожидая ответа. Можно его вообще проигнорировать, но выбираю другую тактику. Если хочет показаться крутым — его право, тем более благодаря его разговорчивости есть шанс узнать больше. И пусть думает, будто я верю в его великую значимость, которой, разумеется, нет.

— Ты почти не изменилась, — смотрит внимательно Ваня. Он очень ошибается, та Лика из далекого прошлого лишь отдаленно напоминает меня. Не сказать, что совсем беззаботная, но порой ещё наивная девчонка осталась там, где я ещё верю в будущее счастье. И где из-за обостренного чувства справедливости судьба подкидывает злую шутку под названием женская дружба.

— Это ведь ты обратился к Оксане с просьбой от Юдина? — приходит внезапная догадка. Теперь понятно, почему мне казалось, что девушка если и сказала правду, то не всю. Только слабоумный решит, что Иван хочет мне добра. Интересно, отчего она решение поменяла?

Парень кивает.

— А ты догадливая.

— Дурацкий был у вас план, — усмехаюсь теперь я, и Иван морщит лоб, мрачнеет.

— Юдин ещё не объявлялся? — меняю тему, понимая, что идея с большой вероятностью была самого Вани. А я вроде как выбрала тактику относительно дружелюбную. Бросаю взгляд на окно, судя по солнцу, времени прошло достаточно и намного больше, чем пара часов. К тому же боль во всем теле свидетельствует о том же: спать сидя неудобно, хоть спинку кресла кто-то бережно откинул немного назад.