Лето. Деревня. Любовь (СИ) - Зоя Марецкая Страница 26

— И вообще, почему мы все время про меня разговариваем? Ты же тоже одинок. Почему? — Спросила Маша спустя какое-то время.

— Ну наконец-то ты меня хоть о чем-то личном спросила. Я уже отчаялся дождаться, — ухмыльнулся Макаров. — Я был женат на своей работе. Потом работа закончилась, и все остальное тоже закончилось.

— Скучаешь по прежним временам?

Он задумался.

— Скучаю, наверное. Привык быть важным и нужным. А потом все перевернулось с ног на голову, и теперь я — просто Юрий Макаров. И, по сути, не нужен никому. Я еще не привык к тому, что мне никто не звонит по ночам. Не нужно срываться и куда-то бежать. Не нужно в выходные сидеть над бумагами. Это… странно.

— Ты любишь свой город?

— Маш, какие ты необычные вопросы мне задаешь. Я же ленинградец, конечно, я люблю Питер.

— Я так давно там не была, — с мечтательной улыбкой сказала она. — Помню, как я первый раз приехала туда студенткой и в потрясении чувств бродила по улицам, вглядываясь в дома и мосты. Ты живешь в очень красивом городе, Юра. Хотя и старая Москва тоже ничего.

Они какое-то время обсуждали любимые места в Санкт-Петербурге. Наконец, Маша заулыбалась и нараспев произнесла:

— У меня в Москве — купола горят!

У меня в Москве — колокола звонят!

И гробницы в ряд у меня стоят, –

В них царицы спят, и цари.

И не знаешь ты, что зарей в Кремле

Легче дышится — чем на всей земле!

И не знаешь ты, что зарей в Кремле

Я молюсь тебе — до зари!

И проходишь ты над своей Невой

О ту пору, как над рекой-Москвой

Я стою с опущенной головой,

И слипаются фонари.

Всей бессонницей я тебя люблю,

Всей бессонницей я тебе внемлю –

О ту пору, как по всему Кремлю

Просыпаются звонари…

Но моя река — да с твоей рекой,

Но моя рука — да с твоей рукой

Не сойдутся, Радость моя, доколь

Не догонит заря — зари.

— Поэтический вечер объявляется открытым, — Юрий ей похлопал, а Маша дурашливо поклонилась. — Кто автор?

— Марина Цветаева.

— Кстати, Маш, давно хотел тебя спросить: а ты сама стихи пишешь?

Она досадливо наморщила нос.

— Нет, увы, я бесталанна. Ни стихи, ни проза у меня не получаются. В юности пыталась что-то рифмовать, кровь-любовь, так и бросила.

— Ты стихи намеренно заучиваешь, или они сами собой запоминаются?

— Когда как. Иногда сами после первого прочтения в голове застревают. А иногда я сама их заучиваю, потому что очень образы нравятся.

— Прочитай, пожалуйста, последний стих, который тебе запомнился.

Она задумчиво посмотрела на него:

— Я думала, что главное в погоне за судьбой –

Малярно-ювелирная работа над собой:

Над всеми недостатками,

Которые видны,

Над скверными задатками,

Которые даны,

Волшебными заплатками,

Железною стеной

Должны стоять достоинства,

Воспитанные мной.

Когда-то я так думала

По молодости лет.

Казалось, это главное,

А оказалось — нет.

Из всех доброжелателей никто не объяснил,

Что главное, чтоб кто-нибудь

Вот так тебя любил:

Со всеми недостатками,

Слезами и припадками,

Скандалами и сдвигами

И склонностью ко лжи –

Считая их глубинами, считая их загадками,

Неведомыми тайнами твоей большой души*.

Юрий какое-то время молча смотрел на Машу, а потом, наконец, отмер:

— Блин, Маша, вот как ты это делаешь, а?

* Стихотворение Екатерины Горбовской

Глава 16. Свидание — окончание

— Я не люблю личные вопросы, — Маша, наконец, привыкла без смущения смотреть ему в глаза. — Не люблю, когда пытаются залезть в душу. Мы и с Люсей подружились потому, что она у меня никогда ни о чем не спрашивала. Когда человек готов, он сам все рассказывает. А когда не готов, от расспросов портится настроение. Можно, я не буду тебя спрашивать, почему ты ушел из полиции, какие деньги в этом замешаны и что за ранение у тебя было? Или ты хочешь об этом поговорить?

Юрий прислушался к себе.

— Нет, Маш, не хочу. Нет ничего в этом интересного.

Он с удивлением понял, что воспоминания о случившемся уже не вызывают в нем горечи и обиды, как еще буквально месяц назад. Вообще никаких чувств не вызывают. На смену возмущению и злости наконец-то пришло безразличие.

— Я вообще не очень интересный человек, оказывается, — он усмехнулся. — Особенно, по сравнению с тобой. Как-то даже обидно. В сорок два года даже и рассказать о себе толком нечего. Жизнь неожиданно быстро перевалила за экватор, и я оказался к этому не готов.

Они уже давно закончили ужинать, разделались с десертом и просто сидели за столом в полутьме пустого зала, наслаждаясь общением и близостью друг друга. Оба были расслаблены и задумчивы. За окном по трассе в темноте проносились редкие огни спешащих куда-то автомобилей.

— Как у тебя появились Зина и Иван? — спросил он. — Или это тоже личный вопрос?

Маша улыбнулась очень светло.

— Очень просто. Зина с первого класса учится в моей школе. Она единственная Зина во всей школе, поэтому я ее и запомнила. Ее мама пила, и Зина очень рано стала самостоятельной. Она всегда была очень боевой девочкой, давала отпор всем своим обидчикам. Дралась на переменах постоянно. Мне она нравилась. Когда я узнала от директора школы, что у нее умерла мама и они с братом остались одни, я решила взять их к себе.

— Боевая — это не то слово. Да она ж оторва, Маш, это сразу видно. Как ты не побоялась привести ее к себе в дом?

— Она хорошая, Юр, — Маша посмотрела на него с упреком, даже немного сердито. — Поверь мне, через меня проходит много детей, и среди них есть и по-настоящему злые, испорченные мальчики и девочки. Она не злая и не испорченная. То, что снаружи, это просто защитный костюм из колючек и хамства. И она меняется в лучшую сторону, учится быть мягче и сдержанней. И с Лукой они учатся ладить. Я считаю, мне с ней повезло. Ну, а про Ванечку даже и речи нет, он моя любовь, вот и все.

— А что сказала тебе твоя мама?

— Да я все детство бездомных кошек и собак домой таскала, — засмеялась Маша. — Так что мама не была шокирована. Конечно, с Зиной они не ужились, всю самоизоляцию скандалили. Я даже хотела на съемную с детьми уйти, но тут очень кстати всплыла квартира Зинаиды и Ивана. Ну и Люся предложила в деревню поехать, отдохнуть.

— Что за квартира?

— Их мать им оставила свою двушку. Скоро как раз будет полгода со дня смерти,