Тайный наследник для миллиардера (СИ) - Тоцка Тала Страница 26

— Хорошо, — сдался он, — давай пока ничего ему не говорить. Но ты можешь пожить здесь до конца недели? Мне снова лететь в Вену, мать с отцом еще не вернулись.

Ему надо только, чтобы она согласилась. Он бы сейчас поехал и купил все, что им нужно, но как отец четырехлетней дочери Тимур прекрасно знал, как привязаны дети к своим личным вещам. И какой трагедией может оказаться отсутствие любимой пижамы или какого-нибудь затасканного зайца.

— Все, я поехал, — Арсанов быстро прижался губами к обеим ладошкам по очереди, — а ты меня жди. Не представляешь, как я кайфую от того, что ты в моем доме.

И так же быстро вышел, чтобы не слушать сбивчивые возражения.

Уже подъезжая к детскому саду, запоздало сообразил, что Богдана ему могут не отдать. Догадалась ли Полина позвонить воспитательнице? Достал телефон. Полина Князева.

Так официально? Перебил на «Полинка» и нажал на вызов.

— Полина, позвони своим подружкам, пусть мне отдадут Бодьку.

— Тимур, — в ее голосе слышалось отчаяние, — теперь они точно решат, что мы с тобой любовники. Они и так уверены, что я с тобой сплю.

— Очень на это надеюсь, — серьезно ответил Арсанов. — Чем больше эти сплетницы будут нас обсуждать, тем быстрее ты свыкнешься с этой мыслью. Черный пиар всегда отменно срабатывает, не сомневайся.

— Неужели миллиардер Арсанов пользуется грязными технологиями?

Ему показалось, или она улыбается?

— Никогда не пользовался, — признался Тимур, — но теперь готов попробовать. Только бы был результат.

В ответ Полина только хмыкнула.

Он припарковался и вышел из машины. Детей уже вывели во двор. Тимур сразу выхватил глазами мальчика в инвалидной коляске, и в груди привычно защемило.

Документы Богдана уже ушли в работу, на следующей неделе будет собран консилиум, который вынесет решение с рекомендациями наиболее подходящей клиники. Ясно, что Полина выбирала ту, что подешевле. Тимур хочет выбрать ту, которая лучше.

Ему важно поставить парня на ноги. И как это ни странно, важно не из-за Полины, а из-за него самого. Из-за мальчишки, глаза которого вспыхнули от радости при виде Арсанова, а на щеках заиграли Полькины ямочки. Который должен ходить, бегать и играть в футбол, а не ездить в коляске.

— Богданчик, за тобой приехал Тимур Демидович, — сладким голосом заговорила воспитательница. — Твоя мама позвонила и сказала, что он тебя заберет.

— Это не Тимур Демидович, — заявил один из близнецов Тагаевых, Тимур даже не пытался угадать, кто именно. Они настоящие клоны, а не близнецы. — Это Бодькин папа.

— Что ты такое говоришь, Давид! — свистящим полушепотом заговорила воспитательница.

— Так это правда, — заступился за Давида его брат-клон, — они с Сонькой поменялись. Она нам сама сказала. А Полина Александровна теперь ее мама.

Воспитательница зарделась и смущенно отвела глаза, здороваясь с Арсановым. Он подошел к Богдану и протянул руку.

— Привет! Ты готов?

— А где мама? — мальчик недоверчиво посмотрел на Тимура, и тот постарался, чтобы его услышали все коллеги Полины. Особенно те, что кучкой стояли в стороне и косились то на него, то на его машину.

— Она дома с Соней. У нас дома. А я приехал тебя забрать, Богдан. Поехали?

Мальчик счастливо кивнул и двинулся к автомобилю. Тимур привычно взял его на руки и пересадил в автомобильное кресло.

— Дядя Тимур… — начал Богдан, но Арсанов его перебил.

— Вы же поменялись нами, Бодька? Ну?

Тот смущенно засопел.

— Мы понарошку, дядя Тимур… И мы не менялись, мы поделились…

— Так какой же я тебе тогда дядя, а? — Тимур проверил крепление и защелкнул пряжку. Оперся руками о спинку сиденья и посмотрел мальчику в глаза. — Богдан, я попросил твою маму выйти за меня замуж. Она пока упирается, но я надеюсь, мы втроем ее дожмем. И если ты захочешь говорить мне «папа», я буду счастлив от того, что у меня есть такой сын.

— Захочу, — его шею обвили детские руки, и у Арсанова в груди образовался огромный ком, который сразу перекрыл все дыхательные пути. — Конечно, захочу, папа…

— Вы здесь живете? У вас здесь дом? — мальчик восторженно разглядывал роскошные постройки их загородного поселка.

— Да, — Тимур рулил, а сам поглядывал на Бодьку в зеркало заднего вида, — тебе нравится? Согласен сюда переехать?

Мальчишка радостно закивал, а Арсанов впервые не чувствовал удовлетворения от того, что живет в таком престижном месте. Наоборот, он еще никогда так днищенски себя не чувствовал. Потому что все это время Полина с больным сыном таскались по съемным квартирам. С одной на другую переезжали, она сама говорила.

А ведь стоило тогда просто ее догнать…

— У вас тоже такой высокий дом? — продолжил допытываться Богдан.

— Не такой, Бодька, у нас всего два этажа. Зато он очень просторный.

— Два… — повторил мальчик и вздохнул. Это вышло у него тяжело и по-взрослому. — Тогда я, наверное, не смогу переехать. И папой мне вас нельзя будет называть.

— Эй, ты чего? — Тимур съехал на обочину и развернулся к нему, опершись рукой о пассажирское сиденье.

— Я же не смогу на второй этаж на костылях… — он снова вздохнул и отвернулся, а у Арсанова защипало в носу. Пришлось тоже отворачиваться под видом того, что нужно заглушить двигатель.

— Так, слушай меня, — Тимур справился быстро, Бодька тот уже вовсю шмыгал носом, — на следующей неделе соберется консилиум. Знаешь, что это такое? Это когда много хороших врачей собираются, чтобы посмотреть твою историю болезни, твою ножку и решить, в какой клинике быстрее тебя вылечат. И вы с мамой сразу туда полетите. До этого времени ты будешь ездить по дому на коляске, там очень много места, вот увидишь. А на второй этаж я буду тебя носить. Мы же договорились, что я теперь твой папа, а каждый отец помогает своему сыну. Ты обязательно будешь ходить, Богдан, я тебе обещаю. Ты мне веришь?

Он смотрел на склоненную макушку, поникшие плечи и испытывал необъяснимую нежность к мальчику. Почему он так реагирует на, в общем-то, чужого ему ребенка? Только потому, что он сын Полины?

Нет, точно не поэтому. Что-то было в самом мальчике, что вызывало у Арсанова целый калейдоскоп очень разных эмоций.

Тимур видел много больных детей, потому что как у любого нормального крупного бизнесмена у него был благотворительный фонд. И у его сотрудников тоже болели дети, серьезно болели. Он многим помогал, и конечно эти дети вызывали жалость. Сочувствие. Желание помочь.

А здесь был страх. Страх, что он не справится, и не Богдан, а Тимур. Как будто это у него самого неправильно срослась нога, как будто это ему предстояла операция.

Господи, лучше бы ему! Насколько тогда было бы легче.

Все это оказалось еще тем сюрпризом для Тимура. Он всегда считал себя достаточно эмоционально холодным и уравновешенным. Вся эта сентиментально-романтичная шелуха была точно не про него. Та же Нина вечно жаловалась и упрекала его, что он такой отмороженный.

А здесь «поплыл» как растаявшее лужицей желе.

— Посмотри на меня, Бодька, ну? — сказал он мягко, но требовательно. Богдан быстро вытер ладошками щеки и вскинул голову, глядя на Арсанова с такой преданностью, что у него внутри все перевернулось. Тимур переспросил и постарался, чтобы прозвучало строго: — Ты веришь мне?

Смотреть на детские слезы было невыносимо. В точности так он не мог спокойно реагировать на слезы Сони. Может все дело в том, что он отвозил Полину в роддом, и тогда между ним и мальчишкой возникла эта связь?

Пугающая связь, потому что…

Потому что его чувства были точно такими же, как к собственной дочери. Выходит, кровное родство не настолько важно? Вон и Соня к Полинке тянется …

— Верю, — ответил мальчик. — Только можно я с вами в больницу полечу? Мне с вами не так страшно будет. И не так больно.

— Можно, — выдохнул Тимур, — конечно можно. Только не с «вами», а с «тобой».

И понял, что это правильно. Отец должен быть рядом с сыном, когда ему больно.