Между небом и раем - Кристина Лин Страница 26

Мощным потоком меня подняло над полом. Это Глеб подхватил меня под ягодицы и усадил на столешницу. Телефон выпал из рук и с глухим стуком улетел на пол. Но мне нет до этого дела.

Мужчина обхватывает мои скулы, заглядывает в глаза. Будто тысячи электрических импульсов вонзаются в тело. Когда его рот накрывает мои губы жадным поцелуем, из горла вырывается стон. Раздвигаю ноги и притягиваю мужчину к себе, обхватывая его шею. Он целует властно, подчиняя, порабощая волю. Не оставляя шанса на компромисс. И так невыносимо сладко.

Низ живота сводит жаркой судорогой. Поджимаю колени, обхватываю торс мужчины ногами. Опыта у меня никакого, но я действую интуитивно, на эмоциях. Но и этого мне мало, хочется ощутить его в себе, узнать, каким он может быть, когда не рычит постоянно.

Его рука скользит по моему телу, добирается до груди, сжимает полушарие, заставляя меня выгнуться ему навстречу. Нетерпеливым жестом он тянет за край пояса и распахивает полы халата. Обхватывает ладонью обнаженную грудь, наклоняется и втягивает губами сосок. Действует грубо и властно, но мое тело горит от этой приятной боли. Стону и извиваюсь в его руках. Глеб отпускает мой сосок из захвата, проделывает все то же самое со второй грудью.

Жар в теле становится невыносимым, мне почти больно от напряжения в низу живота, которое нарастает все сильнее. И, когда мужчина просовывает руку мне в трусики, касаясь складок, я вскрикиваю, захлебываясь ощущениями.

— Такая мокрая, — шепчет хрипло, подстегивая мое возбуждение.

Он проводит пальцами вверх-вниз, задевая клитор, и меня словно током прошибает. Вздрагиваю, отодвигаясь. Но мужчина властным жестом придвигает меня к себе, сжимая нежную кожу на бедре. Он ласкает меня пальцами, умело надавливая на нужные точки.

Не в силах сдерживать себя, стону в такт его движениям, которые становятся все настойчивее, а потом останавливаются в тот самый момент, когда я уже почти достигла пика. Резким движением мужчина срывает с меня трусики, и я ощущаю его резкое проникновение. От боли в глазах потемнело, я едва сдержала крик. Не сдерживаясь, мужчина вколачивается в меня, разгоняя по телу невыносимую боль.

— Такая узкая, блть, — шепчет он мне в ухо, удерживая меня за бедра, вбиваясь резкими толчками, — у твоего парня что ли вообще члена не было?

Шепчет еще какие-то пошлости, которые я почти не слышу. Сцепив зубы и зажмурив глаза, я стараюсь перетерпеть эту пытку. Не ожидала, что будет настолько больно, я едва сдерживаюсь, чтобы не закричать. По щекам катятся слезы, я сжала руки в кулаки, чтобы не дать себе разрыдаться.

Когда мужчина замер, зарычав мне в шею, я мысленно благодарю Бога за то, что этот кошмар закончился. Медленно он разжимает пальцы, больно впивающиеся в нежную кожу на бедрах, отодвигается, покидая мое тело. И только тогда я выдыхаю с чувством невероятного облегчения.

— Опытная говоришь? — шипит Глеб.

Открываю глаза. Он смотрит на свой член, который перепачкан моей кровью и его спермой. И я тоже смотрю вниз.

— Почему обманула? — рычит он, поднимая на меня взгляд.

— Иначе ты бы не стал, — голос предательски всхлипнул, слезы все еще текут по щекам.

— Дурочка, — говорит Глеб, проводит рукой по моей щеке, вытирая слезы. — Ты хоть понимаешь, что я мог с тобой сделать?

Мотаю головой.

Нет, не понимаю. Я вообще об этом не думала. Я его просто хотела.

Мужчина аккуратно снимает меня со столешницы, несет в ванную. Стягивает халат, который все еще болтается на согнутых в локтях руках. Раздевается, заводит меня в душевую кабину и заходит со мной. Включает воду, регулируя температуру, чтобы она стала приятно-теплой.

Берет гель, выдавливает себе в ладонь, проводит по моему телу. Это так приятно, я даже глаза прикрыла от удовольствия. В низу живота ноет, соски болят, но я стараюсь не обращать внимания на эти мелочи.

Открываю глаза, разглядываю мужчину. Раньше мне никогда не приходилось принимать душ с другим человеком. И сейчас ко мне возвращается смущение, которого не было все последние дни. Мужчина так тщательно намыливает мое тело, будто делает что-то очень важное, не пропуская ни одного кусочка кожи. Пальцы приятно скользят по, измазанной гелем, коже.

— Зачем ты обманула меня? — спрашивает. В его голосе ясно сквозят чувство вины и жалость.

Мне не хочется оправдываться. И его жалость — не то, чего мне хочется. Что сделано, то сделано. И я ни о чем не жалею.

— Уже не болит, — говорю, только для того, чтобы он прекратил себя жалеть.

Мужчина проводит мыльной рукой у меня между складочек, которые все еще саднят. Я не сдерживаюсь, шиплю в ответ. Он хмурится, убирает руку.

Глеб выключает воду, выходит из кабинки. Помогает мне выйти и укутывает в большое махровое полотенце. Снова подхватывает на руки и несет в спальню. Аккуратно ставит меня на ноги возле кровати, стягивает полотенце.

— Ложись в кровать, — говорит, отодвигая одеяло в сторону.

Я забираюсь в постель, мужчина ложится рядом и укутывает нас одеялом. Он обнимает меня, притягивает к себе, ласково гладит по волосам.

— Прости меня, малышка, — шепчет он мне в висок, перебирая рукой пряди моих волос.

Мне не за что прощать его. Особенно теперь, когда стало так хорошо. До сладкой истомы хорошо и немного сказочно.

Глава 22

Меня будят ласковые поглаживания по плечу и спине. Сразу вспоминанию вчерашний день и эту ночь, когда мы спали вместе.

Несколько раз я просыпалась, и каждый раз видела Глеба, лежащим рядом со мной. Он не спал. Подперев рукой голову, разглядывал меня, отчего становилось немного не по себе.

Утро уже ворвалось в комнату ярким светом. Я снова чувствую на себе взгляд мужчины, но просыпаться и начинать новый день не хочется. Может, притвориться спящей, чтобы еще не на долго продлить эти мгновения? Эх, жаль, что я так и не научилась обманывать. Улыбаюсь с закрытыми глазами, не в силах скрыть эмоции. И тут же получаю невесомый поцелуй в губы.

— Я давно понял, что ты не спишь, маленькая, — шепчет мужчина мне в губы.

Улыбка расплывается по моему лицу еще шире, я открываю глаза. Глеб склонился надо мной, опираясь на локти. Медовые глаза совсем близко, мне нравится смотреть на их необычный цвет. А еще, мне нравится, что буря, бушевавшая в мужчине все последние