Никто не узнает (СИ) - Никандрова Татьяна Юрьевна Страница 26

— Надо же, — улыбаюсь я. — Ни за что бы не подумал, что тебя так может тронуть продукт поп-культуры.

— А что ты думаешь? Что я предпочитаю только эксклюзивное и эгалитарное? — хмурится она. — Это не так. Творения, рассчитанные на массового потребителя, мне тоже заходят. Разумеется, при условии, что в них вложена частичка души.

— В этом я с тобой полностью согласен, — бормочу я, покусывая ее тонкое плечико. — Ты такая вся умная и в то же время чувственная. Потрясающее сочетание.

Карина опять смеется, а я опять ее хочу. Хотя пять минут назад мне казалось, что я наконец насытился. Но в случае с ней это, походу, просто невозможно.

Мы не спим почти всю ночь.

Занимаемся любовью — медленно, нежно и трепетно. Сливаемся друг с другом в блаженном экстазе, вырываемся из тесной физической оболочки и парим над землей. Счастливые и блаженные.

Потом перерыв — и вот мы уже грубо трахаемся, будто мартышки в брачный период. Издаем бесстыдные гортанные звуки, царапаемся, кусаемся, материмся.

После еще одной короткой передышки нас тянет на эксперименты — пробуем новые позы, выполняем в постели чуть ли не акробатические элементы и целуем друг друга в самых запретных местах.

За одну ночь с Богданом я узнаю о сексе больше, чем за последние несколько лет жизни. С ним он настолько разнообразен и наполнен эмоциями, что оргазм в конце кажется лишь приятным бонусом, а вовсе не самой целью.

А еще у него совершенно потрясающее либидо. Сильное и неутомимое. Буквально несколько минут — и парень уже готов к очередному акту плотской любви. Все-таки молодость и страсть, смешиваясь, создают поистине восхитительный коктейль. Бодрящий и заряжающей энергией, несмотря на физическую усталость.

Признаться честно, я абсолютно отвыкла от таких вот секс-марафонов. Даже не припомню, когда в последний раз моя ночь состояла исключительно из удовольствия, толстым слоем размазанного по стенкам реальности.

Рядом с Богданом я превращаюсь в какую-то ошалевшую от желания самку. И интеллигентные манеры, и самоконтроль — все улетучивается. В его присутствии нет нужды держать лицо и строить из себя что-то выдающееся. Кажется, я действительно нравлюсь ему такая, какая есть. Со своими загонами и прибабахами. Оказывается, так тоже бывает, представляете?

Когда рассвет красно-оранжевой дымкой пробирается в квартиру через окно, мы ненадолго засыпаем. Изможденные, вымотанные, но страшно довольные. Сквозь сон я чувствую на себе руки Богдана, ощущаю его горячее дыхание на своем затылке и таю от остроты ощущений.

Пробуждение наступает, как всегда, внезапно, но в то же время непривычно плавно и ненавязчиво — в нос забивается приятный аромат из детства, от которого я давным-давно отвыкла. Не распахивая век, тяну носом воздух, и перед глазами тотчас возникают образы из прошлого.

Лето конца девяностых. Деревня в Подмосковье. Дом моей бабушки, атмосфера которого пропитана любовью и уютом. Ковер на стене, пуховые подушки, тяжелое ватное одеяло, под которым неимоверно тепло, и… Тот же самый запах. Легкий, сладковатый и вызывающие непроизвольное слюноотделение…

Раскрываю глаза и несколько раз потрясенно моргаю.

Нет, это не сон. В квартире Богдана действительно пахнет выпечкой. И не просто выпечкой, а свежеиспеченными блинами.

Сажусь на кровати и, свесив ноги вниз, блаженно потягиваюсь. Состояние сейчас можно описать одним словом — странно. Вроде и не выспалась, и не отдохнула, и мышцы от ночных физических нагрузок болят, а все равно чувствую себя прекрасно. Ну не чудо ли?

Обматываю свое обнаженное тело простыней на греческий манер и, подобно разведчику, тихо крадусь на кухню. Мне хочется убедиться в том, что аромат блинов мне и в самом деле не померещился.

Приваливаюсь к дверному косяку и, слегка наклонив голову набок, наслаждаюсь увиденным.

Передо мной картина маслом: Богдан стоит у плиты в один боксерах, выгодно подчеркивающих его твердый упругий зад и, умелым движением вздергивает сковородку, переворачивая жарящийся на ней румяный блин.

За свою жизнь я наблюдала много радующих глаз зрелищ, но такую красоту вижу впервые. Мужчина на кухне — это само по себе сексуально, а мужчина в процессе готовки — и вовсе какая-то магия. На это можно смотреть так же долго, как на огонь и воду.

— Проснулась? — Богдан замечает меня и лучезарно улыбается. — Эх, а я хотел тебе завтрак в постель организовать.

— Да ты что? — я пристраиваюсь сзади и обвиваю руками его спину. — По-моему, уровень романтики и так зашкаливает.

— Брось, я даже еще не начинал, — смеется он, выкладывая очередной готовый блин на тарелку. — Ну что? Чай или кофе?

— Кофе, — отзываюсь я. — Где у тебя кофеварка? Я сама сделаю.

— Э… У меня ее нет, — отзывается Богдан. — Но есть вот это. Не моя, но, думаю, пользоваться можно.

Парень достает из верхнего ящика гарнитура металлическую турку и задумчиво крутит ее в руках.

— Отлично, — без тени иронии отвечаю я. — Сто лет не пила по-настоящему ароматный кофе. Ты будешь?

— Нет, я пас, — он отрицательно мотает головой. — Кофе не мой напиток.

— А арабика тогда откуда? — удивляюсь я, открывая пачку молотых зерен.

— Почему-то я был уверен, что ты кофейная душа, — усмехается парень. — Специально по случаю твоего визита купил.

— Но как ты мог знать, что я останусь здесь до утра? — интересуюсь я, хотя ответ на этот вопрос и так очевиден. Богдан настолько самоуверен, что даже не предполагал другого исхода.

— Я просто очень этого хотел, Карин, — признается он, глядя мне в глаза. — А желания имеют свойство сбываться.

Вот умеет же этот парень говорить так, что сердце в груди ванилью обливается. Я вроде уже не девочка совсем, а все равно рдею и смущаюсь от подобных высказываний. Приятно, черт подери!

Интересно, для Богдана такие фразочки — это лишь способ добиться желаемого от женщины, сбитой с толку его обаянием, или он реально так думает?

— Скажи, а ты со всеми девушками такой? — не выдержав, любопытствую я.

— Какой такой? — он вопросительно приподнимает брови.

— Ну, внимательный, романтичный, предсказывающий прихоти? — пытаюсь объяснить я. — Ты же понимаешь, когда мужчина себя ведет так, это вызывает приступ восторга у представительниц женского пола?

— У меня нет других девушек, — парень легонько пожимает плечами, отпивая чай. — Но спасибо за комплимент. Я рад, что вызываю у тебя восторг.

Он игриво мне подмигивает, а затем вонзается зубами в сложенный в несколько раз блин. Кстати говоря, ест Богдан невероятно эстетично и очень по-мужски. Со смаком, с аппетитом, но в то же время неторопливо и с достоинством, будто молодой лев после долгой, но успешной охоты.

— Вообще никого? — с сомнением переспрашиваю я.

Раз уж он заговорил про других девушек, нужно как следует разведать это поле.

— Нет, а почему тебя это так удивляет? — он выглядит абсолютно искренним.

— Ну, не знаю… Толпы фанаток и одиночество как-то не очень сочетаются, — впервые за все время я озвучиваю свой потаенный страх.

Богдан молод, красив и успешен. А еще в него на концертах бросаются лифчиками юные девчонки. Согласитесь, сложно поверить, что у такого парня могут быть проблемы с недостатком внимания.

— А причем тут мои фанатки? — он искусно изображает недоумение. — С большинством из них дальше обмена любезностями и пары фоток на память мое общение не заходит.

— С большинством?

Стыдно, конечно, но я реально цепляюсь к словам, как конченная ревнивица. Отчего-то представлять его с другими мне крайне неприятно. Так неприятно, что аж в глазах мутнеет.

Несколько мгновений мы с Богданом безмолвно боремся взглядами, а затем он опускает глаза и коротко смеется, мол, ну окей, подловила.

— Ладно-ладно, — он приподнимает руки как бы в знак капитуляции. — Иногда я трахаюсь с фанатками. Точнее — трахался. В прошлом. Но теперь-то все иначе.

Его лицо резко приобретает серьезное выражение.