Проблема полковника Багирова - Кристина Майер Страница 26

Я предупредил Аврору, чтобы она была аккуратнее с Тариком, меньше рассказывала обо мне. Если появится возможность навестить Каручаева, я хочу, чтобы она запомнила и нарисовала схему комнат, но об этом пока рано говорить. Возможно, что Авроре не удастся уговорить Тарика пустить ее проведать Юрку. Об этом еще будет время подумать.

Перед глазами постоянно всплывала картина, как она ждала меня, переживала, не ложилась спать. Мои любовницы в свое время часто пытались меня убедить, что ждали из командировки, места себе не находили, а взгляд при этом оставался пустым, равнодушным. Аврора смотрела так, что душу выворачивала своими бездонными озерами, в которых плескались тревога, беспокойство, радость и обида. Не помню, чтобы раньше я велся на чьи-то глазки! Но на эти подсел!

Сон не шел. Мозг загружен, но думать и строить планы не получалось, отвлекала одна златовласка, мысли постоянно возвращались к ней.

Аврора…

До сих пор с трудом верилось, что эта красивая девушка, на которую, я уверен, пускает слюни каждый мужик, оказалась девственницей. Эту красивую девочку никто не трогал до меня. И не тронет…

Вот это было странно, потому что раньше я не наблюдал у себя собственнических инстинктов, но тут, стоило только подумать, что ее кто-то захочет попробовать, как во мне все переворачивалось.

Зачем дальше мучиться и ворочаться в одинокой постели? Думать все равно не получается. Встав с кровати, я заглянул в соседнюю спальню. Постоял немного в залитой лунным светом комнате, наблюдая за тем, как она спит. Аврора, положив ладошку под щеку, крепко спала, прикрывшись лишь простыней, под которой, я почти не сомневался, на ней ничего нет, кроме трусов.

Я не мог просто любоваться ею, я хотел эту девочку до безумия. Сегодня был крайне неприятный облом. Вдвойне неприятно, что я не позаботился о ней как следует, не сделал ее первый раз запоминающимся.

Понять бы еще, зачем я себя мучаю, когда хочу оказаться рядом. Аккуратно укладываюсь на кровать, обнимаю ее со спины.

— Спи, это я, — негромко, когда она испуганно дернулась. Целую в скулу и притягиваю к себе…

Глава 34

Аврора

Ощущая непривычную тяжесть на талии, я медленно выплываю из сна. Почти сразу понимаю, что жар, окутывающий со спины — прижавшееся вплотную мужское тело. Паника не успевает зародиться в моем сознании, окутанная знакомым запахом, я тут же расслабляюсь. Моя сущность словно приняла Севера как своего мужчину.

Я задаюсь вопросом: будить Мирона или не стоит? Все-таки не стоит. Проснувшись, вспомнит, что вчера грубо лишил меня девственности, включит благородство на полную катушку и оставит меня одну в постели. Я не рассчитываю на секс, сама понимаю, пока не стоит, но лежать с ним вот так в обнимку — приятно.

Смутно припоминаю, как вчера Мирон оказался в моей постели, на мое готовое сорваться с губ возмущение потребовал спокойно продолжить спать. Я так и поступила. Сказались усталость и нервное истощение, поэтому я не сильно сопротивлялась. Точнее, совсем не сопротивлялась, расслабилась, прижавшись к Северу, и уснула. И, если честно, очень хорошо отдохнула. Всегда думала, что посторонний человек в привычной одинокой постели наверняка будет мешать. Не мешал.

Улыбнувшись, прислушиваюсь к своим ощущениям. Они приятные.

Я все еще встревожена подозрениями Севера относительно дяди Тарика. Иссам мне не очень понравился, когда я впервые его увидела, мое мнение не поменялось, хотя я была ему очень благодарна за оказанную помощь. Буду всю жизнь благодарить, если он спасет моего брата, но человек он малоприятный: заостренные черты лица, улыбка приторно-сладкая, но она не отражается в хитром тяжелом взгляде. В следующую минуту улыбка с его лица может легко исчезнуть, тогда сразу становится понятно, что перед тобой жесткий, а возможно, даже жестокий человек.

Люди в безвыходной ситуации хватаются за любую помощь. Ситуация с Юркой была из этой самой категории — безвыходная. Мне нужно было спасти брата. В тот момент я не думала, кто такой Иссам, я верила Тарику, который обещал помочь. И мне нужно продолжать верить, чтобы не сойти с ума от беспокойства…

Рука на моей талии оживает, отвлекает от неприятных мыслей. Пальцы ползут вверх, обхватывают холмик груди, сжимают сосок до легкой приятной боли, а потом Север, словно стараясь искупить вину, поглаживает подушечкой большого пальца тугую вершинку. В спину мне упирается твердый орган. Бедра Севера приходят в движение — интересно, что за сон он видит? Я тоже хочу в него попасть.

Не спешу сообщать, что я проснулась, не хочу нарушать утреннюю разминку. Пусть продолжает.

Что я чувствую?

Жар на коже…

Волнение в груди…

Томление внизу живота… там нервные окончания словно закручиваются узлом.

По телу растекается истома….

Наслаждаюсь страстными ласками. Притворяться спящей получается плохо, в любой момент забудусь, с губ слетит стон. Я еле себя сдерживаю.

Север перекидывает мои волосы на плечо, освобождает шею от их тяжести. Из окна дует утренний прохладный ветерок, он ласково касается теплой кожи. Вкупе с горячими губами на шее и ключицах — райское наслаждение. Вот как тут лежать спокойно и делать вид, что продолжаешь мирно спать?

Мирон медленно стягивает с меня простыню, будто боится потревожить мой сон. Закусив губу, я прикладывала максимум усилий, чтобы не застонать в голос.

Бессовестный соблазнитель спящих дев!

Только не останавливайся!

Оставляя горячие мурашки на коже, губы Севера проходятся по позвонкам, в то время как пальцы продолжают играть с соском. Я готова себя выдать, так хочется перевернуться на живот, чтобы его губам удобнее было скользить по спине.

Багиров знает толк в ласках. Теперь понятно, почему так много «дам» хотели попасть в его постель. Эта мысль мне неприятна, и я не позволяю ей задерживаться в моей голове.

Рука Севера оставляет мою грудь и начинает движение вниз. Нажимает на живот с какой-то определенной силой в чувствительных местах. Он будто знает какие-то секретные точки. Блин, сколько я раз массировала свой живот в надежде избавиться от жировой прослойки, но ни разу мне не было так приятно. Ни разу от этих манипуляций у меня не промокали трусики.

Поджимаю пальцы на ногах. Хватаю ртом воздух. Невыносимо оставаться равнодушной.

Мирон приручил мое тело к себе. У меня отключается мозг, стоит ему начать меня ласкать или целовать. Я забываю обо всем, даже о боли, которую он