Джуд Деверо - Дикие орхидеи Страница 26

— Вот он, — сказал Ньюкомб и остановился. Ура! Я уже продумывала, как бы мне завладеть спальней наверху, с балкончиком. Но едва я раскрыла рот, чтобы начать кампанию, как поняла, что Ньюкомб не смотрит на маленький викторианский домик. Он достаточно проехал вперед, чтобы открылся вид на то, что я посчитала «пустующим участком» по другую сторону дороги. Я проследила за его взглядом.

Близко посаженные деревья окружали участок площадью акра в два и делали пространство уединенным, замкнутым. В центре высился величественный благородный особняк в стиле королевы Анны. Он напоминал свадебный торт из веранд, балкончиков и башенок. На первом этаже крытая галерея огибала дом с трех сторон, арки гнутого дерева поднимались от перил к крыше, — кто-нибудь, держите меня, я сейчас грохнусь в обморок! На втором этаже имелась башенка, под самой ее крышей — остроконечной, с маленьким флюгером — уместился балкон с закругленной балюстрадой.

Окна с витражными стеклами, некоторые — стрельчатой формы. Я насчитала по меньшей мере четыре двускатные крыши, под которыми имелись балконы со стеклянными дверьми.

Некогда дом красили в яркие цвета, но теперь краски выцвели до светло-серого и лавандово-голубого.

Вне всяких сомнений, это был самый прекрасный дом, какой я только видела в жизни!

Глава 5

Форд

Я в жизни не видел более отвратительного дома.

Он напоминал гигантских размеров свадебный торт из веранд, балконов и башен. Куда ни глянь, виднелись то маленькая крыша, то еще один крохотный бесполезный балкончик. Все было в бессмысленных украшениях. Окна, кажется, служили единственной цели — добавить еще больше декора этому несуразному строению. Лучи послеобеденного солнца отражались от стрельчатых окон, подсвечивали витражи с изображениями животных и птиц.

Даже в лучшем состоянии дом выглядел бы чудовищно, но о лучшем состоянии и речь не шла: он разваливался на глазах. Три водосточных желоба держались на кусках перевитой проволоки. Пара стекол была закрыта мазонитом. Я видел растрескавшиеся перила, рассохшиеся рамы и полусгнившие полы балконов.

А еще эта краска — точнее, ее отсутствие! Какого бы цвета дом ни был изначально, солнце, ветер и дождь за сотню с лишним лет сделали его серо-голубым и унылым. Тут и там краска вообще пооблупилась...

Я свернул на заросшую сорняками подъездную дорожку и не поверил своим глазам: газоны вокруг дома подстрижены, но старые клумбы по колено в сорняках. Я заметил расколотую купальню для птиц и старую беседку, где сквозь щели в выложенном плиткой полу пробивались лозы дикого винограда. За деревьями виднелись две покосившиеся скамейки: у них недоставало по половине ножек.

Нет, все-таки эта чертова история не настолько заинтриговала меня, чтобы жить в развалинах! Я повернулся к Джеки, намереваясь извиниться и сказать, что мы найдем отель где-нибудь неподалеку, но она уже вылезала из машины с непостижимым выражением на лице. Наверное, шок, подумал я. Или ужас. Я прекрасно понимал ее: от одного взгляда на это место мне самому захотелось убежать. Но Джеки вовсе и не думала убегать — напротив, она в мгновение ока взбежала на крыльцо и стояла теперь у двери. Я практически выпрыгнул из машины, чтобы поспеть за ней. Надо предупредить ее, что тут, судя по всему, небезопасно.

Она стояла на веранде и оглядывалась по сторонам. На веранде умещалось не меньше пятидесяти предметов мебели: потертые плетеные кресла с грязными, выгоревшими подушками, полдюжины миниатюрных сетчатых столиков, на которые можно было поставить разве что чашку с чаем — или стакан шипучки с сарсапарелью.

Джеки, кажется, также потеряла дар речи, как и я. Она положила ладонь на крышку старого дубового шкафчика.

— Это ледник, — проговорила она странным тоном, который заставил меня присмотреться к ней повнимательнее.

— Как тебе местечко? — осведомился я.

— Это самый красивый дом, какой я когда-либо видела, — тихо ответила она, и от неподдельного восхищения в ее голосе я застонал.

Мне приходилось иметь дело с женщинами и домами, и я знаю по опыту, что женщина может влюбиться в дом так же, как мужчина в машину. Лично мне это непонятно. Дом требует слишком много труда.

Я последовал за Джеки внутрь. Я спрашивал у риелтора, как мне получить ключи от «нового» дома, и только рассмешил ее этим вопросом. Теперь я понял, почему она смеялась. Ни один уважающий себя грабитель не покусится на эту развалюху.

Джеки распахнула незапертую парадную дверь, и я увидел, что внутри дела обстоят еще хуже, чем снаружи. Дверь вела в огромный коридор, прямо перед нами уходила вверх винтовая лестница. Она производила бы впечатление, если бы на каждой ступеньке не громоздились старые журналы. Между ними змеилась «тропа» шириной в полметра, не более.

В холле стояла дубовая вешалка, огромная, уродливая.

С крючков свисало штук шесть побитых молью шляп. Вдоль стен высились метровые связки пожелтевших, ломких от времени газет. На полу лежал ковер, такой вытертый, что ворса почти не осталось.

— Под ним мозаичный восточный ковер, — бросила Джеки и исчезла за двустворчатыми дверьми комнаты слева.

Я опустился на колени и поднял уголок пыльного ковра — там и правда оказался мозаичный ковер. Искусная работа. Не будь он таким грязным, я бы назвал его красивым.

Я прошел в комнату следом за Джеки.

— А откуда ты узнала про... — начал я, но окончить фразу не смог.

Она стояла посреди гостиной. Мне говорили, что в доме уже больше ста лет непрестанно кто-то жил, и, оглядевшись, я готов был биться об заклад, что каждый жилец приобрел по меньшей мере шесть предметов мебели — и все они остались в этой комнате. Даже тощей Джеки приходилось разворачиваться боком, чтобы протиснуться между мебелью. В дальнем углу стояли три пугающе уродливых викторианских стула орехового дерева, обитые вытертым красным бархатом. Рядом с ними примостился флуоресцентный зеленый диван шестидесятых годов. На подушках были оттиски гигантских губ. В противоположном углу я увидел квадратную тахту в стиле ар-деко. Вдоль стен высились старые дубовые книжные шкафы, новые белые книжные шкафы и дешевая сосновая горка с дверцами, болтающимися на последних петлях. В этой комнате нашел пристанище каждый сувенир, купленный жильцами этого дома за сто лет. Над шкафами висели репродукции, грязные живописные полотна и больше сотни старых фотографий в рамках разной степени ветхости.

— Сюда перенесли всю мебель, — заметила Джеки. — Интересно — зачем?

Она вышла из гостиной и направилась в комнату напротив.