Норма Бейшир - Драгоценный камень Страница 26

Перед десертом Слоун сказала, что ей нужно позвонить.

– Тревис пошел сегодня куда-то с друзьями. Пойду проверю, вернулся ли он домой до наступления «комендантского часа».

– Моя мама тоже когда-то пыталась установить «комендантский час», – вспомнил Джордан. – Но это не помогло.

– Легко представляю себе, каким ты был в детстве. Наверное, сущим наказанием для родителей. – Она встала. – Скоро вернусь.

– Ага…

Слоун прошла в дамскую комнату, чуть-чуть подкрасила губы, оросила шею туалетной водой «Мажи нуар» и вышла позвонить. С облегчением услышав от Эммы, что Тревис не только дома, но уже крепко спит, она вернулась к столу.

Тарелки были убраны. На столе стояли два бокала шампанского и небольшой серебряный поднос с двумя «пряниками-гаданиями».[15] Когда Слоун подошла, Джордан быстро схватил один пряник. Ей достался другой, оказавшийся разломанным.

– Зачем ты подсунул мне разломанный? – спросила она, усаживаясь. – Уже прочитал свое предсказание, и оно тебе не понравилось? Решил взять мое? Да?

– Пожалуйста, съешь свой пряник, – попросил он. Скорее даже приказал.

Она наморщила нос.

– Их вообще-то не едят. Нужно только разломить и прочитать, что тебя ждет впереди.

– А я их ем.

– Вот и замечательно.

– Слоун, пожалуйста, съешь этот чертов пряник! – Джордан говорил каким-то странным тоном. – Впрочем, делай с ним все, что хочешь.

Она внимательно посмотрела на Джордана и заставила себя улыбнуться:

– Я сделаю все, что угодно, лишь бы ты развеселился.

Слоун взяла пряник, и он тут же распался на две половинки. Внутри оказалась маленькая бумажка с надписью. Слоун прочитала: «Твое будущее такое же возвышенное, как и это безграничное небо».

– Ну вот, теперь я все знаю, – весело проговорила она и положила записку на стол. Заметив, что на обратной стороне тоже что-то написано, Слоун взяла записку и, перевернув, трижды прочитала.

«Выходи за меня замуж!» – вот что было там написано знакомым почерком Джордана.

– Ну и шутки у тебя, Филлипс! – проговорила она, подняв глаза.

Но Джордан не смеялся, даже не улыбался, а внимательно смотрел на нее, ожидая ответа.

– Но ведь это шутка, верно? – спросила Слоун слабым голосом.

Он не отводил от нее взгляда.

– Разве у меня насмешливый вид?

Она покачала головой:

– Нет.

Джордан потянулся через стол и накрыл ее руку своей.

– Итак, любовь моя, – нежно сказал он, – давай подведем итог. Куда нам двигаться дальше? Каков твой ответ?

Инстинкт подсказывал Слоун, что нужно бежать отсюда, и как можно быстрее, но она прошептала:

– Да…

Мартас-Виньярд, ноябрь, 1986

Бостонцы и обитатели полуострова Кейп-Код называли этот остров просто Виньярд,[16] а Мартас-Виньярд он официально назывался в туристических справочниках. По преданию, это необычное название остров получил в XVII веке с легкой руки исследователя и основателя первых колоний Бартоломью Госнолда, обнаружившего здесь дикорастущий виноград. В те дни главным видом промысла здесь был забой китов. Ныне островок стал процветающим центром виноградарства и виноделия, славился одним из крупнейших в стране инкубаториев омаров и считался превосходным летним курортом. В летние месяцы население острова увеличивалось за счет отдыхающих примерно в шесть с половиной раз. Главные туристские объекты – Поселок Эдгара, Дубовая Роща и Виноградная Гавань – все в северной части острова. На его южном берегу более спокойно, здесь много частных владений с частными пляжами.

Владение Мунстоун,[17] наиболее красивое место на самой южной оконечности острова, имело тридцать акров превосходной земли, огороженной высокой серой каменной стеной с внушительными черными коваными воротами. Большой, превосходно отреставрированный викторианский особняк, с качелями на веранде и живописными витражными окнами, был построен в середине XIX века. Стараниями Андреа Филлипс, матери Джордана, умной и образованной женщины, настоящей ценительницы искусства, дом был обставлен антикварной мебелью, частично изготовленной еще до Гражданской войны. Взгляд поражали огромные камины, кровати с балдахинами на четырех стойках, украшенные изысканными лоскутными покрывалами, и отменно удобные большие мягкие кресла. ХХ веку полностью принадлежала только просторная, по-современному оборудованная кухня.

Участок был засажен дубами и соснами, и в воздухе сильно пахло океаном, который был совсем рядом. Длинная гравийная дорожка вела к двухэтажной конюшне, более похожей на типичный для Кейп-Кода большой дом. Резные красные ставни на окнах и красные ящики для сбруи казались яркими пятнами на белых крашеных стенах фасада. Конюшню окружала безукоризненно подстриженная живая изгородь. Над единственным слуховым окном на крыше крутился флюгер, изображавший фигуру игрока в поло. Настилом из струганых досок общая конюшня соединялась с другой, предназначенной для племенных кобыл. Там имелись служебное помещение и большой амбар для корма.

То, что Джордан захотел провести в Мунстоуне День благодарения, Слоун вовсе не удивило. Она ожидала этого. Помимо всего прочего, он же здесь вырос, здесь был его дом, занимавший в сердце Джордана особое место. В Мартас-Виньярде Слоун никогда прежде не бывала, но много о нем слышала и с удовольствием предвкушала поездку.

– Думаю, Тревис попытается здесь хоть отчасти вознаградить себя за то, что пропускает парад «Мейси»,[18] – сказала Слоун, глядя из эркера спальни на сына, который исследовал участок рядом с главным домом.

– А ты? – Джордан подошел сзади и положил руки ей на плечи.

Она усмехнулась:

– Насчет парада я никогда особенно не фанатила.

– Ты же знаешь, что я не это имел в виду. – Он поцеловал ее шею. – Что ты чувствуешь, приехав сюда и оставив Нью-Йорк, свой дом…

– Я здесь с тобой и с сыном. А больше мне ничего и не нужно.

На Мунстоун спустились сумерки. Гуляя со Слоун по участку, Джордан вспоминал свое знакомство с легендарным игроком в поло Айаном Уэллсом и его дочерью Дасти.

– Сначала отношения у нас с ней были натянутые. Чем теплее ко мне относился Айан, тем сильнее ревновала Дасти. А он ко мне относился буквально как к сыну. Так продолжалось довольно долго. Сейчас она превосходно играет. Так вот, я всегда утверждал и утверждаю, что за это Дасти должна благодарить только меня. Гоняясь за высоким рейтингом, она, в сущности, всегда соревновалась со мной, поскольку желала завладеть вниманием отца.

Слоун улыбнулась:

– Детская ревность.

– Да. – Джордан отломил веточку, рассеянно оборвал еще сохранившиеся листочки и отбросил веточку в сторону. – Ведь Дасти была единственным ребенком и привыкла к тому, что отец принадлежит только ей – они были очень близки, – и вдруг появился я и завладел его симпатией.