Елена Некрасова - Гиль-гуль Страница 26

Доктор Кемниц по-прежнему чувствовал себя чужим на этом празднике… жизни? Скорее, ежеминутной борьбы за ее продолжение… Вот уже неделя, как он появился в терапевтическом отделении, но пока что все складывалось ужасно. Коллеги относились к нему доброжелательно, даже хвалили за мастерское попадание в вену, да и техническая работа вроде получалась, все эти катетеры-венфлоны, рентгены, кардиограммы… Тем не менее, док был близок к нервному срыву, и причина серьезная — он не понимал больничный иврит… Как будто вдруг что-то выключилось в мозгу, и все… Нет, в магазинах он по-прежнему мог объясниться, понимал фразы прохожих на улице… но стоило ему переступить порог больницы и увидеть сверкающие мраморные полы, бесшумные стеклянные лифты, полупрозрачные сиреневые стены, каталки с больными, увешанными датчиками, мониторами и прочими хитрыми аппаратами… так вот, стоило Давиду Ильичу увидеть все это, как у него предательски слабели колени, учащалось сердцебиение, в животе щекотало… дальше он, как правило, на полном ходу впечатывался лбом в стеклянную перегородку вестибюля… прозрачную, но все же с контурами разных рыб, с контурами! Просто как дурак… и очень больно. С восьми до девяти все, кроме старших врачей, берут у больных анализы крови, и это самое лучшее время… тут все ясно, хотя всякое бывает… Бывает, пациент хватает за руки, что-то бормочет, а что? Приходится срочно звать кого-нибудь… Муки Давида Ильича начинались после утренней линейки, когда надо было выполнять указания старших врачей, так называемых синьоров… Синьоры, да и не только они, все… все в больнице говорят на жуткой тарабарщине, глотают окончания, бросают что-то на бегу, поди разберись… Это врачебный сленг, какая-то гремучая смесь иврита, латыни и английского… даже обычные слова зачем-то сокращают, и все довольны… Нет, кое-что он, конечно… но слишком часто приходится переспрашивать, некоторых это явно раздражает, «слиха, слиха…»[25] и бегут дальше… и все понимают, что он тут ненадолго… Он завел уже специальный блокнотик, куда по-русски записывает всякую абракадабру. Спасибо Мише с Ильей, что помогают расшифровывать… К тому же доктор Кемниц прекрасно сознавал, что он сутул, нелеп, закомплексован и до сих пор не накопил на новые зубы… и машина его сплошное посмешище, правильно жена говорит… На больничной стоянке его дряхлый «пежо» как бомж затесавшийся…

— Шалом! Ма шаа?[26]

— Шалом… Эсэр пахот рэва…[27]

— Тода![28]

Да… это он в состоянии… ответить, который час. Хотя этот Моти говорит довольно четко… несмотря на свой гнусавый голос и тягучий иранский акцент…

Да, уже без пяти двенадцать… взять еще компот? Доктор Кемниц заканчивает свой обед в комнате персонала, это передышка — утренние назначения он уже выполнил, а новую «разнарядку» все получат после обхода, примерно через час… Вместо того чтобы пойти за компотом, Давид Ильич продолжал наблюдать за Моти. Да уж, персонаж. Разлил половину супа, пока нес… И как можно так ужасно есть, роняя куски? А вся борода уже в крошках… Набросился на еду, как будто за ним гонятся… Да, пожалуй, что только Моти, врач-стажер из Ирана, был еще нелепее, чем он… Лет пятьдесят, очки с двойными стеклами, а в толстенных дужках спрятан слуховой аппарат…

Говорят, он преуспевал, держал в Тегеране частную клинику, но увлекся сионизмом и переехал в Израиль… Миша рассказывал, что сначала Моти вместе со всеми брал анализы крови, в вену не попадал ни с первого, ни с третьего раза, но не отступался, а продолжал колоть и колоть, пока не достигал результата, а при снятии кардиограммы он умудрялся так запутать провода, что несчастного пациента потом долго освобождали… Вскоре больные его уже знали, и если Моти приближался к палате, все ходячие разбегались, а лежачие истошно кричали, умоляя их выписать… В итоге его стали посылать с анализами только к полным маразматикам… Зато крупный теоретик, вечно что-нибудь цитирует: то двухтомник Харрисона, то какую-то периодику, особенно на утренней линейке… Как ни странно, Минздрав направил Моти не на курсы переподготовки, а сразу на стажировку в отделение, наверное, потому, что он привез с собой многочисленные рекомендации иранской профессуры… А может, дал большую взятку, хотя в Израиле с этим… да нет, вряд ли… Теперь, когда стажировка Моти подходит к концу, все с нетерпением ждут, как же заведующий отделением профессор Гарти решит вопрос о его аттестации… Ладно, позлорадствовал… Моти давно и след простыл, а он все о нем… Наверное, Миша уже ставит иглы, надо зайти в седьмую… При мысли о седьмой палате Давид Ильич всегда ощущал тревожное волнение, радостное предвкушение, скрытую гордость, мужественную сдержанность, собственную значимость… в конце концов. Когда он узнал, что Миша Шам увлекается акупунктурой, хотел тут же с ним поделиться, что он и сам, он тоже… но в поток Мишиной речи вклиниться не удалось, потом они пошли смотреть эту девушку, случай и правда странный, надо над ним поразмыслить… тем более, что эту больную разрешил колоть сам Гарти, и только из уважения к Мише, вроде тот избавил профессора от лицевого тика… или… не важно. И доктор Кемниц решил — какого черта он будет выпячиваться, да еще в первый день? Все равно однозначных рекомендаций дать невозможно… Кто он тут такой? Врач-стажер общего профиля, младший врач на побегушках… Понаблюдав за доктором Шамом, Давид Ильич вынужден был признать — тот все делает правильно, Хэ-гу, Шау-сань-пи, Цюй-чи…[29] вот только… похоже, все это не радикально. Надо бы попробовать ежедневную стимуляцию Шан-ян, причем задействовать при этом два непарных меридиана… Да. Он сегодня же поговорит с Мишей…

— Привет, Додик! Уже поел? — Доктор Шам садится за его столик, надо же… значит, он опоздал.

— А, привет, как дела?

— Все отлично! Слушай, Додик, я тут замотался немного, а мне еще иглы надо поставить… сбегаешь в лабораторию, ладно? Надо разобраться, у них вчерашние анализы Доры Фиш где-то затерялись, я брал кровь на газы…

Додик. И так всю жизнь… А ведь он никому Додиком не представляется, но все как один… Это была еще одна пытка Давида Ильича, Давид — это красиво… Башня царя Давида, мигдаль Давид… не говорят же, мигдаль Додик…

— И, кстати, если не найдешь, заскочи в приемник, может, они их туда по ошибке… у Дины спросишь, договорились?

— Да без проблем, слушай… я вообще-то собирался в седьмую, хотел с тобой поговорить, может, тогда сейчас?

— Давай, чего у тебя?

— Я насчет акупунктуры… Я же этим в Союзе много лет занимался, и довольно эффективно… вот…