Ирина Касаткина - Встретимся у Амура, или Поцелуй судьбы Страница 26

– Переверни книгу, – хмыкнул отец, – она у тебя вверх ногами. Значит, этого красивого юношу зовут Питером?

– Нет, – улыбнулась Настя. – Но он у меня с ним ассоциируется. Вадим родом из Питера и очень на него похож.

– И что у тебя с ним?

– Ничего. Просто друзья. Он из Никитиного класса.

– Это я уже слышал. Значит, просто друзья? – Отец испытующе глянул на дочь. – А может, не просто? Ну-ка посмотри мне в глаза.

– Ну, он мне нравится, – покраснела Настя. – А что?

– Нет, ничего. Похоже, здесь симпатия взаимная. Что ж, пятнадцать лет – возраст первой любви. Только ты не теряй голову, – а то у вас, нынешних акселератов, все слишком быстро происходит.

– Папа!

– Ладно, ладно, не тушуйся. Как там с физикой?

– А ничего хорошего: скачем галопом по Европам. Уже электричество заканчиваем, а задач толком не решали.

– Не страшно, вы к этому материалу еще вернетесь в десятом классе. Ты, главное, готовь программу лицея: решай побольше задач по механике, у них на вступительных проверяют, в основном, этот раздел. Но зато задачи дают довольно трудные. Ты хоть в них разбираешься?

– Да вроде, разбираюсь. Мы с Наташей уже почти всего Рымкевича прорешали. Лизавета сначала делала на нас квадратные глаза, а потом махнула рукой, – учите, что хотите. Даже не спрашивает. Говорит, чего вас спрашивать, – вы и так все знаете.

– Ну, хорошо, дочка, отдыхай, не буду больше тебе докучать.

Он вышел. Но едва Настя собралась стелить постель, как позвонил Никита. Тревожным голосом он сообщил, что Наталья домой до сих пор не явилась и неизвестно, где ее искать. И что он уже получил нагоняй от родителей. А когда возразил, что не обязан быть надзирателем этой вертихвостке, они пообещали оторвать ему голову, если с ней что-нибудь случиться.

– Настя, пойдем, поищем ее, – робко попросил Никита. – Может, она где поблизости отирается. Дома невмоготу – меня предки уже задолбали. Пусть только явится – я ей такое устрою!

Насте очень хотелось сослаться на больную ногу, но совесть не позволила. Все-таки родная подруга – а вдруг с ней действительно что-то стряслось? Испросив у родителей согласие, она похромала одеваться.

Ищи ветра в поле, подумала Настя, когда они с Никитой вышли со двора. На темных улицах было пустынно. Туман немного рассеялся, но все равно контуры редких прохожих едва угадывались. Они постояли, размышляя, куда идти, потом пошли направо. С таким же успехом могли пойти налево – вероятность удачи была одинакова. Пройдя два квартала и так никого и не встретив, повернули назад. Часы показали половину двенадцатого. Они снова остановились у ворот и долго стояли, ощущая в душе нарастающую тревогу.

Позади послышались торопливые шаги. Оглянувшись, они разглядели в мутной тьме Вадима, спешившего к ним. Оказалось, он позвонил Никите и, узнав о пропаже Наташки, решил присоединиться к друзьям.

– Может, в милицию сходим? – предложил Вадим. – Сообщат по рации нарядам, пусть они тоже поищут.

– Если до часу не явится, сходим, – хмуро отозвался Никита.

– А давайте сейчас позвоним. И в милицию, и в «Скорую». – Настя с жалостью глядела на мертвенно бледное лицо Наташкиного брата.

– Не, я домой не пойду, – отказался Никита. – Там меня мать живьем сожрет. Давайте еще подождем с полчаса, а тогда в милицию.

И они снова погрузились в тревожное ожидание, временами поглядывая на светившийся циферблат Никитиных часов. Минут через пятнадцать послышался шум машины. Вынырнувший из темноты милицейский уазик остановился возле их двора – из открывшейся двери выскочила зареванная Наташка в сопровождении пожилого милиционера.

В общем, история с ней приключилась ожидаемая – почти как на новогодней дискотеке. Очередной кавалер показался ей вполне положительным, и она позволила ему себя проводить. Но по выходе из Дворца к ним присоединились двое его приятелей, и они все вместе стали настойчиво звать Наташку в гости, – а когда она заартачилась, просто взяли под руки и поволокли к машине. Хорошо, что у нее хватило ума заорать. Ее вопль привлек внимание проходившего мимо патруля, и всю компанию забрали в отделение. Там их допросили, записали адреса, после чего отвезли Наталью домой. Что стало с теми парнями, ей неведомо.

Никита поблагодарил милиционера, сделав попытку сунуть ему купюру, но тот вежливо отказался и укатил. Едва машина скрылась в тумане, Наташкин братец схватил сестру за плечи и принялся ожесточенно трясти, приговаривая: – Еще раз… еще раз… такое устроишь… своими руками придушу! Чтоб уже больше никого не мучила!

– Да-а, а кто меня бросил? – вопила Наташка, размазывая слезы. – Эти смылись, а ты пошел свою дылду провожать! А я что – одна должна была возвращаться, да-а-а?

– Марш домой! – прорычал Никита и с размаху дал ей под задницу Наташка взвизгнула и понеслась к подъезду, приговаривая: – Все маме скажу: и как ты меня бросил, и что дерешься! – Мрачный Никита, не попрощавшись, пошагал следом.

Вадим с Настей молча глядели им вслед. Правота Наташки была очевидна, как и их общая вина, оставалось только благодарить Бога, что все закончилось благополучно. Когда брат с сестрой скрылись в подъезде, Вадим обнял Настю и притянул к себе. От неожиданности она онемела, неловко ткнувшись носом в его куртку.

– Обещай мне беречь себя, – глухим голосом произнес он. – Если с тобой случится беда, мне будет очень больно. Обещаешь?

Не поднимая глаз, она кивнула и, вывернувшись из его объятий, побежала через двор. Но у подъезда не выдержала, оглянулась. Он стоял, ссутулившись, на прежнем месте. Насте мучительно захотелось вернуться и еще раз прижаться к его куртке, – но, устыдившись, она стремительно нырнула в полумрак подъезда и понеслась к себе.

После этого случая Наташку вообще перестали выпускать по вечерам из дому. На ее возмущенные вопли Никита молча показывал внушительный кулак. Но однажды во время очередной истерики не выдержал и выдал:

– Ну, скажи, скажи, почему к тебе вечно цепляется всякая мразь? Почему к Насте и к другим порядочным девчонкам такие не пристают, а к тебе моментально?

– Откуда я знаю! – ревела Наташка.

– А я скажу: потому что ты так себя ведешь! Все эти твои ужимки, дурацкое кокетничанье и хихиканье умному парню до лампочки, а всяким подонкам, – то, что надо. Сама напрашиваешься! Сиди дома и носа не смей высовывать, пока не поумнеешь.

С горя Наталья еще усерднее налегла на учебу. Тройки по математике совсем исчезли из ее дневника, да и с русским наладилось. Благодаря частым диктантам она почти перестала делать ошибки. Но зато другие предметы были в сплошном пролете – на них ее усердие не распространялось.