Николас Спаркс - Последняя песня Страница 27

Конечно, возможно, он отчитает ее позже, после того как поговорит с полицейским или с мамой. А вдруг он говорит прав­ду? Вдруг поверил ей, когда она сказала, что невиновна?

Вот будет удивительно!

Так или иначе, необходимо поговорить с Блейз, и следую­щие два часа Ронни ее искала. Заглянула в ее дом, в закусочную, и хотя не входила внутрь, все же прилипла к окнам музыкально­го магазина, пока менеджер стоял к ней спиной. Но Блейз нигде не было видно.

Стоя на пирсе, она безуспешно оглядывала берег. Возмож­но, конечно, что Блейз пошла в «Боуэрс-Поинт», любимое мес­то шайки Маркуса. Но она не хотела идти туда одна. Не хватало еще столкнуться с Маркусом! Не шло и речи о том, чтобы в его присутствии попытаться образумить Блейз.

Она уже хотела сдаться и идти домой, когда увидела Блейз, бредущую вдоль берега. Ронни побежала к ступенькам, стараясь не терять ее из виду, и буквально слетела вниз. Если Блейз и заметила ее, то не подала виду. Мало того, уселась на дюне и стала смотреть на воду.

— Ты должна рассказать в полиции обо всем, что сделала, — без предисловий объявила Ронни.

— Ничего я не сделала. Поймали-то тебя!

Ронни очень захотелось хорошенько ее встряхнуть.

— Это ты подложила диски и пластинки в мою сумку!

— Ничего подобного.

— Диски были те самые, которые ты слушала!

— И когда я видела их в последний раз, они лежали у науш­ников, — проворчала Блейз, отказываясь взглянуть на нее.

Кровь прихлынула к лицу Ронни.

— Это серьезно, Блейз. Потому что это моя жизнь. Меня мо­гут осудить за воровство! Это уже бывало раньше.

— И что?

Ронни сжала губы, чтобы не взорваться.

— Зачем ты меня подставляешь?

Блейз лениво поднялась, отряхивая песок с джинсов.

— Никого я не подставляю, — холодно обронила она. — И я тут ни при чем. Именно так и сказала в полиции сегодня утром.

Ронни в отчаянии смотрела вслед уходившей Блейз, которая вела себя так, будто в самом деле ни в чем не виновата.

Ронни вернулась на пирс.

Возвращаться домой не хотелось. Как только па поговорит с офицером Питом, он узнает, что сказала Блейз. Да, может, он все-таки не разозлится, но что, если ей не поверит?

Но зачем все это Блейз? Из-за Маркуса? Либо Маркус ее под­говорил, потому что взбесился, когда Ронни его отвергла, либо сама Блейз поверила, что Ронни пыталась отбить ее бойфренда. Скорее все-таки второе, но в конце концов — какая разница? Какими бы ни были мотивы Блейз, она готова разрушить жизнь Ронни.

Она с утра ничего не ела, но когда волновалась, не могла про­глотить ни кусочка. Поэтому она сидела на пирсе, пока солнце не зашло, наблюдая, как вода превращается из голубой в серую и, наконец, в почти черную. И она была не одна. Люди удили с берега рыбу, хотя, насколько можно судить, клев был не очень... Час назад она видела, как на пирс пришла молодая пара с санд­вичами и змеем. Она заметила, как нежно они смотрели друг на друга. Наверное, учатся в колледже — на вид они года на два ее старше, — но между ними явно было большое настоящее чув­ство, которое ей еще только доведется испытать в будущих от­ношениях с парнями. Иногда она вообще сомневалась, что по­любит кого-то. После развода родителей в ней появилась из­рядная доля цинизма. Как в большинстве ее друзей. Почти все жили в неполных семьях, так что, возможно, все дело в разводе родителей.

Когда погасли последние лучи солнца, она направилась до­мой. Сегодня она хотела прийти пораньше: самое малое, что можно сделать, чтобы показать отцу, как она ценит его отноше­ние. И несмотря на долгий сон, она так и не чувствовала себя от­дохнувшей.

Добравшись до начала пирса, Ронни решила пройти не вдоль берега, а через деловой центр. Завернув за угол около закусоч­ной, она поняла, что этого делать не стоило. Темная фигура опер­лась о капот машины, перекатывая огненный шар. Маркус.

Только на этот раз он был один.

Ронни остановилась, чувствуя, как перехватило дыхание.

Он оттолкнулся от машины и направился к ней. Лицо по-прежнему оставалось в тени. Он пристально наблюдал за ней, продолжая катать мяч, пока не зажал его в кулаке. Погасил мяч, продолжая идти.

— Привет, Ронни, — сказал он, и от его улыбки мороз пошел по коже.

Она продолжала стоять. Пусть видит, что она его не боится, на самом деле боится, и очень...

— Что тебе нужно? — грубо спросила она, ненавидя себя за дрогнувший голос.

— Я увидел тебя и решил подойти поздороваться.

— Поздоровался? Прощай! — отрезала она и уже хотела прой­ти мимо, но он встал перед ней.

— Я слышал, у тебя неприятности с Блейз? — прошептал он.

 Ронни передернуло, и она поспешно отстранилась.

— Что ты об этом знаешь?

— Знаю достаточно, чтобы не верить ей.

— Я не желаю это выслушивать.

Она снова попыталась обойти его, и на этот раз он позволил ей пройти, прежде чем крикнуть вслед:

— Не уходи! Я пришел, чтобы найти тебя и сказать, что мог бы убедить ее не подставлять тебя.

Ронни невольно заколебалась. На секунду фигура Маркуса в тусклом свете уличного фонаря показалась ей призрачной.

— Нужно было предупредить тебя, что она очень ревнива.

— Именно поэтому ты пытался пробудить в ней эту рев­ность?

— Я всего лишь шутил в ту ночь. Мне казалось это забавным. Думаешь, я имел хоть малейшее представление о том, что она выкинет?

Еще бы не имел! И добивался именно этого!

— Так исправь положение, — процедила она. — Потолкуй с Блейз, сделай то, что должен сделать.

Маркус покачал головой.

— Ты не слушаешь меня. Я сказал — «мог бы». Если...

— Если — что?

Одним прыжком он перекрыл расстояние между ними. И тут она  заметила, что улицы пусты. Никого. И ни одной машины на перекрестке.

— Я подумывал, что мы можем стать... друзьями.

Ронни почувствовала, как щеки снова вспыхнули.

— Что? — выпалила она, не успев опомниться.

— Ты слышала. Или мне объяснить лучше?

Ронни поняла: он стоит так близко, что может ее коснуться, и поскорее отскочила.

— Держись от меня подальше! — выкрикнула она и броси­лась бежать, испугавшись, что он погонится за ней и вот-вот пой­мает. Она чувствовала лихорадочный стук сердца, слышала свое свистящее дыхание.

Ее дом находился недалеко, только она была не в форме. Не­смотря на страх и выброс адреналина, ноги становились все тя­желее. Ронни понимала, что не может держать темп, и, завернув за угол, впервые посмела оглянуться.

И увидела, что она одна на улице. Никто за ней не гонится.

Ронни не сразу вошла в дом. В гостиной горел свет, но она хотела прийти в себя, прежде чем встретится с отцом. Сама не зная почему, не хотела, чтобы он видел, как она испугана. По­этому Ронни уселась на крыльце.