Без времени - Ёлшин Олег Игоревич Страница 27

«Я ухожу, как любимая верная собака. Хозяин не должен видеть, как умирает его пес. Хозяин должен жить, завести себе нового друга и позабыть о прошлом своем питомце. Может быть, иногда вспоминать. Такова жизнь. В этом нет ничего страшного. Если веришь… А о вере ты задумался в последнее время, значит, ты знаешь, что когда-то мы увидимся снова. Только случится это позже и совсем в другом месте. Я люблю тебя. И помни, что ты мне обещал. Ты поклялся, дал мне слово. Ты должен дорисовать мою картину сам… Не грусти, мой Петр… У тебя такое красивое имя…

Твоя Арина».

Он схватил письмо и ринулся из дома. Она не могла так поступить. Он должен был ее найти. Эти четыре дня — последнее, что у них оставалось. За четыре дня можно прожить целую жизнь, четыре жизни. Он должен быть рядом с ней.

В милиции его встретил молодой вежливый лейтенант. Он неторопливо выяснил причину его прихода и попросил написать заявление. Пока Петр сочинял свой короткий текст, тот без интереса на него смотрел. За свою короткую службу он принял сотни таких заявлений. И вот сейчас сидит перед ним совсем молодой мужчина, от которого ушла жена. Как всегда одна и та же история. Ушла — вернется. Не ребенок, не престарелая женщина, выжившая из ума.

— К заявлению необходимо приложить фотографию, — сказал он.

— Фотографию? — переспросил Петр.

— Да, и желательно свежую.

Петр подумал — такой у него нет. Приносить старые было бессмысленно. Только как это объяснить?

— Как нет? — удивился лейтенант. — Вы кем ей приходитесь?

— Мужем, — ответил он.

— Странно, — вздохнул лейтенант. — Фотографии нет.

— Но есть письмо, — зачем-то произнес Петр и, достав сокровенный листок бумаги, протянул собеседнику. Тот взял его, долго изучал, потом спросил:

— Я не понимаю, вы ищете жену или собаку?

Петр задохнулся, но, сдержав себя, коротко ответил:

— Жену! Я ищу жену…

Тот снова перечитал письмо.

— Здесь же ясно сказано, собаку…

Петр выхватил письмо из его рук и уже громче произнес:

— Я ищу жену! Что я должен еще сообщить?

— Когда она пропала?

— Сегодня! Только что! Полчаса назад!

Лейтенант устало посмотрел на него, потом грустно уставился на заявление и вернул его Петру:

— Заявления о пропаже взрослого человека принимаются спустя трое суток.

Петр подумал, что эти три дня равняются трем годам жизни. Целой вечности. А их оставалось…

Он сидел в оцепенении и смотрел сквозь лейтенанта. Он не мог вымолвить ни слова, не мог пошевелиться. Вдруг услышал спокойный, рассудительный и даже дружеский голос лейтенанта:

— Да не заморачивайся ты так. Нагуляется — вернется. У нас таких случаев знаешь сколько?

И, посмотрев на него, серьезно добавил:

— Вот только когда придет — порешайте все полюбовно… Без нас… А то знаешь, как бывает… Чаще всего тогда нас и вызывают. Только уже бывает поздно. Бытовуха, — произнес он, осклабившись.

Петр в ужасе выскочил из отделения и окунулся в огромный город, кишащий людьми, и тот в предпраздничной суматохе охотно встретил его… А холодный и колючий снег сыпал со всех сторон. Он напоминал белый песок, который водопадом струился с небес и бил ему прямо в лицо.

Глава 2

Три безумных дня

Наступили долгие часы кошмара. Они неумолимо отсчитывали время секунда за секундой, стуча в висках, а в голове билась одна и та же мысль: «Время уходит, он должен найти ее, должен быть рядом».

Он не звонил в больницы и морги, почему-то чувствуя, что она находится где-то рядом в этой пестрой толпе, и в безумии своем метался по городу, по его холодным улицам. Как будто снова летел с той ледяной горы, не глядя под ноги. Он переступал через дома и кварталы, ощущая невероятную силу и желание найти ее, догнать, вернуть, просеяв этот город, каждую песчинку снега, каждую улицу, выхватывая из толпы все новые и новые лица прохожих, мчась стремительно, безоглядно с этой черной ледяной горы.

Поздно вечером остановился, осознав, что ее нигде нет. Все время неотступно преследовала мысль: «Она где-то рядом, он смотрит на нее, но не видит, не замечает».

Словно взгляд его был устремлен сквозь нее, но все это время ощущал ее незримое присутствие. А люди равнодушно проходили мимо, пробегали, проносились, падали на скользком льду, поднимались и, смеясь, неслись дальше. Секунды наматывались на минуты, минуты — на длинные часы, превращаясь в один гигантский клубок времени, который летел в пропасть.

Дома он долго ходил по комнатам, отсчитывая шаги, что-то бормоча себе под нос. Казалось, сходит с ума. Его лишили жизненно важного органа, у него отобрали часть тела, кусочек его души, и шаг за шагом ему казалось, что он проваливается в какую-то пустоту, бездну. Неожиданно взгляд его упал на рулон бумаги, свернутый в трубку, торчащий из угла комнаты. По приезде он засунул его туда, не желая видеть, даже помнить о нем, но теперь достал и развернул. Это была ее картина.

Сразу же бросились в глаза фигурки людей на скале. Потом этот овал лица женщины, которая не смотрела на него своими красивыми глазами — не было глаз, лица тоже не было, только хрупкий стан незнакомки и все. Первым желанием было разорвать полотно, сжечь его, уничтожить, словно картина была виновата в чем-то. Как будто она и отбирала Арину у него. Но это серое пятно не давало ему покоя, притягивало всецело его внимание, и в сознании промелькнуло:

«Ты обещал! Ты давал мне клятву!.. Как в детстве!..»

«Действительно, детство какое-то, бред какой-то!» — подумал он.

Чем он сейчас занимается? Арина где-то одна в этом холодном городе, а он…

Но почему-то продолжал всматриваться в этот простой сюжет. Сейчас он мучительно заставлял себя разглядеть в этом сером пустом овале очертание любимого человека. Уже гипнотизировал картину. Может быть, это она гипнотически действовала на него, но оторвать взгляд уже не мог. И не хотел…

В какой-то момент вдруг увидел ее глаза. Они смотрели на него. Лицо оживало, женщина улыбалась! Ему улыбалась! Это была Арина! Он ясно различил ее курносый нос, улыбку, глаза. Сейчас она не смотрела на прочих там, на скале, держалась за перила и неотрывно следила за ним! Он сделал шаг в сторону — женщина повела глазами и снова улыбнулась, снова глаза их встретились! Она была где-то рядом! Нет, он не сходил с ума. Все происходило на самом деле! Это была Арина, живая, такая юная! Она стала еще моложе, смотрела на него, была настоящей, не придуманной или нарисованной красками. Смотрела и улыбалась.

Он перевел взгляд на свое изображение и обомлел. Лицо мужчины, то самое, которое Арина так скрупулезно рисовала, передавая абсолютное сходство, исчезло. На его месте теперь находилось серое пятно. Лицо выглядело, как пустая глазница. Он снова посмотрел на женщину и уже ничего не понимал — теперь исчезало лицо Арины, но в тот же момент появлялось его лицо. Это был словно мираж. Картина оживала. Она забирала одного человека, но в тот же миг, словно взамен, возвращала другого. Лица появлялись одно за другим в строгой очередности, но никогда вместе. Картина пыталась о чем-то ему сказать, он мучительно думал, старался разгадать эту тайну, разглядеть лучше черты этих людей. Теперь захотел увидеть их одновременно на картине или хотя бы в своем воображении… Но все было тщетно! И тут он понял!

Все предопределено! Просто они истратили то время, которое им было дано свыше — те десять лет, которые могли быть вместе, но были только рядом. И теперь за это придется платить, и за последний месяц тоже. «За любовь неминуемо нужно платить… Выплачивать немыслимые проценты», — вспомнил он мысль, непонятно откуда родившуюся в его сознании не так давно. За любовь и за «нелюбовь» тоже. А вторая стала намного дороже. Если вспомнить, сколько лет она отобрала… Безумие какое-то! Нужно было взвешивать каждый день и час на весах времени, а они слонялись по разным комнатам и коридорам… Жили не вчера и не сегодня, только ждали какого-то призрачного «завтра». И вот это «завтра» наступило… И теперь оно невидимой краской стирало их лица, отбирая жизнь, серым песком рисовало по картине, отбирая цвета, оставляя лишь мертвенную пустоту…