Когда герои падают (ЛП) - Дарлинг Джиана Страница 27

— С ним все будет в порядке, — заверила я, повторяя слова доктора Крауна.

Сподвижники Данте, единственные, кто остался в грязной и шокирующе пустой квартире, обратили на меня свои черные глаза. В этих взглядах было разного уровня любопытство и беспокойство, но я проигнорировала их, упрямо приподняв подбородок, подтверждая свои слова.

— Si, Dante va bene[29], — сказал Торе с натянутой улыбкой, направленной в мою сторону. — Итак, что ел или пил Данте такого, чего никто не опробовал?

Я знала.

Конечно, я знала.

Я знала, что этот придурок Якопо кричал мне в лицо.

— Тирамису, — прошептала я, царапая языком сухое нёбо во рту. — Я принесла его из маминой лавки на Малберри-стрит. Но вы должны знать, она никогда не сделает ничего, чтобы навредить Данте. Она говорила мне, как сильно он ей нравится.

Мгновенно один из их людей, на удивление не итальянец, а кто-то, похожий на японца, двинулся к двери. У меня промелькнуло холодное воспоминание: мафиози так сильно тряс маму, допрашивая ее о местонахождении Симуса, что она сломала зуб.

— Пожалуйста, не делайте ей больно, — сказала я, шагнув вперед и беспомощно остановившись.

— Никто не причинит вреда Каприс, — мрачно пообещал Торе, бросив взгляд на мужчину азиата, который заколебался, затем кивнул и вернулся к своему бдению вокруг Данте на диване. — Это слишком просто, да? Конечно, праздник Святого Дженнаро в Маленькой Италии посещают тысячи людей. Даже будучи бдительным, есть вероятность, что ее прилавок был скомпрометирован, а у нас много врагов.

Когда он задумался, его рот превратился в мрачную плоскую линию, глаза были прикованы к чему-то вдалеке. Я с шоком заметила, что у Амадео Сальваторе был такой же необычный и поразительный оттенок золота в глазах, что и у моих близнецов.

— Ты видела кого-нибудь, когда была там? — внезапно спросил он меня, шагая вперед, чтобы сжать мои плечи. — Подумай, cervellona [30] .

Я поджала губы, мысленно возвращаясь к послеобеденному времени и вспоминая тонкие конечности человека, который столкнулся со мной возле прилавка.

— Мужчина на улице столкнулся со мной. — я беспомощно пожала плечами. — Но он не делал ничего странного.

— Как он выглядел?

— У него были каштановые волосы, коротко подстриженные, и он был не очень высокого роста, может быть, на полметра ниже моих ста семидесяти восьми сантиметров, — описала я, чувствуя себя неловко, когда все глаза смотрели на меня. — У него был шрам в углу челюсти, здесь.

Воздух в комнате стал ровным, затем замерцал энергией и взорвался, когда люди пришли в движение.

— Мы сейчас же наносим по ним удар, — прорычал Фрэнки, его темные волосы растрепались от волнения. — Келли и его команда большую часть вечеров проводят в спорт-баре в Марин-парке «У Отца Патрика». С ними будет покончено к концу ночи.

— Фрэнки, chiudi la bocca [31] , — рявкнул Торе, приказывая ему замолчать. — Мы не обсуждаем эти вещи вне семьи.

Я посмотрела на Яру, гадая, как она справляется с кризисом и потенциальным знанием того, что соратники Данте полны решимости убить группу людей в Бронксе.

Она повернула ко мне свои большие темные глаза с совершенно невозмутимым выражением лица и медленно моргнула.

Мне впервые пришло в голову, что Яра Горбани не та женщина, за которую я ее принимала. Я ошибочно полагала, что, поскольку она не итальянка, мафия не включит ее в механизмы своих схем.

Но я должна была догадаться в тот день, когда в нас стреляли по дороге в суд.

Я должна была знать, когда Яра так легко отнеслась к фамильярному обращению Данте со мной.

Она не просто представляла Данте в этом деле по РИКО.

Она была их consigliere [32].

Не «чужой».

Она была Семьей.

В этой комнате с затененными глазами я была единственной вне Семьи.

Что-то свернулось в моем животе, реакция, которая удивила меня не меньше, чем пристыдила. И снова я была исключена из групповой динамики. На работе мои коллеги видели во мне угрозу. Они называли меня ледяной королевой или сукой, потому что я была ведомой и не умела, вести ничего, кроме вежливых светских бесед, когда я чувствовала их презрение, каждый раз, когда мы разговаривали. В детстве я была рыжей девочкой, играющей с чистокровными итальянцами, которые могли быть невероятно дискриминационными. Даже в моей собственной семье я была другой, отделённой. Я не была бойкой и смелой, как мои братья и сестры. Мне было нелегко и некомфортно разговаривать о любви и сексе, а также о колкостях, которые, как я логически понимала, были обычным делом между сестрами и братьями. Потом случились Жизель и Дэниел, и вся семья, казалось, узнала об этом раньше меня.

Одиночка.

Боже, я чертовски устала от одиночества.

— Я могу уйти, — предложила я, будто не хотела оставаться здесь, в то время как в груди всё горело.

Торе окинул меня оценивающим взглядом.

— Мы пойдем в кабинет. Вы и Яра остаетесь с Данте и Агустосем.

Доктор Краун хмыкнул.

— Хорошо, вы меня отвлекаете. Если останетесь, не суетитесь.

Я кивнула, с облегчением понимая, что могу остаться, чтобы проверить, все ли в порядке с Данте.

Козима захочет получить отчет, сказала я себе, и это был мой сестринский долг — остаться, чтобы я могла рассказать ей всю историю.

Мужчины вышли из комнаты, а тот, которого звали Якопо, посмотрел на меня, прежде чем завернуть за угол и скрыться из виду.

— Не обращайте внимания на мистера Сальваторе, — мягко предложила Яра, но ее глаза пристально смотрели на мое лицо, отслаивая мою кожу с точностью, подобной скальпелю, читая то, чем я не хотела делиться. — Они зовут его Ворчун.

Слабая улыбка коснулась моих губ.

— Приятно знать, что это не только я. Он… кузен Данте?

Яра кивнула, вздохнув, и села, переставляя длинные ноги под потрясающим черным платьем.

— Он сын двоюродного брата Торе, того самого двоюродного брата, который помог им основать их… бизнес, когда они впервые приехали сюда из Италии.

— Что с ним случилось?

Я знала, что лучше не задавать вопросы о делах мафии, но я также была адвокатом. Мой разум формировал вопросы и искал ответы, как родезийский риджбек [33] выслеживает львов.

Яра махнула рукой, наблюдая, как доктор Краун продолжает заботиться о Данте.

— Его убили.

Я боролась с желанием закатить глаза, потому что, очевидно, я уже пришла к такому выводу. Я хотела знать «как», что часто было гораздо интереснее, чем «почему».

— А этот человек Келли? — спросила я, перенося вес на пятки, когда они впились в подошвы моих ног. Мне

хотелось сесть, но я решила, что лучше не двигаться, держа в руке пакет с физиологическим раствором для Данте.

— Вы не слышали его имени? — спросила она, слегка удивившись. — Томас «Стрелок» Келли лидер ирландской мафии.

— У меня создалось впечатление, что такой вещи больше не существует.

Я вспоминала прочитанные мною статьи об исчезновении ирландских банд в Америке, об ослабленном чувстве ирландской идентичности после стольких лет интеграции и притоке более мощных иностранных преступных группировок, таких как «Триада» и мексиканские картели.

— По моему опыту, преступные группировки похожи на тараканов. — сказала она с кривой улыбкой. — Ты топчешь одного только для того, чтобы оглянуться через плечо и обнаружить другого.

— А если ты не можешь их победить… — я осмелилась намекнуть, что именно поэтому Яра объединила усилия с известной преступной организацией.

Яра так долго смотрела на меня, что моя кожа чесалась, и я боролась с желанием съёжиться, как девочка под укоризненным взглядом ее мамы.

— Если бы все люди были чисты, Елена, не было бы законов. Когда мы становимся юристами, мы отказываемся от своего представления о добре и зле, чтобы выполнять свою работу в максимальной степени. Любой, кто приходит в юриспруденцию, ради защиты слабых и невинных, неизбежно будет убит горем и разочарован. — она сделала паузу для драматического эффекта. — Не говорите мне, что вы женщина, которую в зале суда называют гладиатором, стала адвокатом по такой бессмысленной причине.