Наше единственное лето - Мира Ли Страница 27

– Тань, не надо… – я взяла ее за руку, но она убрала ее. – Нас с Шустовым связывает только многолетняя вражда и ненависть, – сказала я и тут же почувствовала, что вру своей лучшей подруге. От этого стало неприятно, но весь наш сегодняшний разговор был неприятным с самого начала.

– Точно? – Таня, вытирая слезы, с надеждой посмотрела на меня.

Я незаметно выдохнула и как можно более уверенно произнесла:

– Абсолютно. Если помнишь, то я с Сашей недавно начала встречаться, – и улыбнулась, как можно более счастливо, хотя на душе кошки скребли.

Таня постепенно успокаивалась и уже начала весело щебетать о том, как закончился вчерашний вечер в клубе, я же хотела лишь одного – встать и прямо сейчас уйти. Но вместо этого я нацепила заинтересованное лицо, кивала, улыбалась и поддакивала. И даже радостно выдавила из себя: «Вот видишь!» после рассказа о том, что Даня отвез ее до дома, они долго болтали, сидя в его машине, а в конце поцеловались…

За всем этим театром мне было больно. Почему-то я вспомнила недавнюю колкость от Шустова: о том, что все мною пользуются, а я позволяю им это. Прямо сейчас я осознала, насколько он прав. Я не смогла сказать своей подруге о том, что чувствую я, уступила ей, сдалась перед ее слезами, спряталась, струсила…

Минут через двадцать, с трудом дождавшись подходящего момента, я попросила счет и, сославшись на домашние дела, простилась с Таней. Она выглядела счастливой и от этого мне становилось еще поганей: я отлично ее обманула, но вместе с этим я обманула и себя!

Выскочив на улицу, я быстрым шагом пошла к автобусной остановке, а когда кофейня скрылась из виду, побежала что есть мочи.

Мне хотелось, чтобы мысли успокоились, чтобы снова все стало простым и понятным, чтобы Таня выбрала кого-то другого, а не Его, чтобы мне не нужно было выбирать между ними…

Не знаю, сколько я бежала. Мои легкие перестали справляться, каждый вдох – как ожог, мышцы гудели, голова кружилась, все плыло перед глазами. Я опустилась на бордюр и, обхватив голову, заплакала.

Ну, какая же я все-таки дура! Обманывать всех кругом, строить из себя недотрогу, делать вид, что вижу всех насквозь, и все понимаю, кидаться обещаниями, которые не смогу выполнить, не замечать свои настоящие чувства и отталкивать людей из-за гордыни и страха показаться слабой и перед тем, что подумают другие…– вот она я! Так я защищаюсь от того, чего боюсь. Но, получается, что так я прячусь от самой жизни!

Глава 20

Вернувшись домой, я заперлась в своей комнате и провалялась, глядя в потолок до самого ужина.

Папа задерживался на работе, мама ушла на день рождения подруги, поэтому за столом собрались я, Дима и бабушка.

– Так, мои дорогие внуки, ужин сегодня совсем простой, поэтому едим и не жалуемся, – голос бабушки звучал ласково. Она ловко накрывала на стол и тихонько напевала.

Мы с Димой были не в настроении: он, видимо, еще не отошел от вчерашней попойки, а я… все еще не закончила самобичевание. Конечно же наши кислые лица не остались не замеченными:

– И что это за мрачные физиономии на ужин пришли?

– Жизнь, ба, это – боль, – попытался отшутиться Дима.

– Твоя боль, мой хороший, это плата за вчерашнее веселье! А вот что с нашей Элечкой случилось?

У меня предательски заблестели глаза. Бабушка заметила и это, поэтому решила не продолжать. Мы практически в полной тишине поужинали, а потом Дима ушел готовиться к зачету.

Бабушка налила мне свежезаваренный пряный облепиховый чай и присела рядом за стол.

– Что случилось, милая?

– Я сегодня очень плохо поступила, – слезы не дали продолжить, я закрыла лицо руками и попыталась собраться с силами. Нужно было рассказать кому-то обо всем, что я натворила, а вернее и мудрее слушателя, чем моя бабушка не найти. Так было с самого раннего детства: бабушка всегда была на моей стороне, готова была выслушать и старалась понять, беззлобно ругала моих обидчиков и подсказывала правильные решения.

– Ничего, ничего, поплачь, раз так хочется, – тихо сказала она.

– Я не знаю, что мне делать? – я с трудом подняла на нее глаза, я еще ничего не рассказала, а уже было безумно стыдно. – Сегодня я обманула Таню, а еще…Сашу… Мне так неприятно, аж тошно! – бабушка ласково гладила меня по спине своей теплой рукой и молча слушала. – Я дала Саше ложную надежду. Мне показалось, что он мне нравится, а потом поняла, что – нет. Но я до сих пор так ничего ему и не сказала, продолжаю эту глупую игру в отношения… А сегодня Таня сказала, что ей нравится Даня Шустов. И попросила, чтобы я не мешала ей, не общалась с ним…

На большее меня не хватило. Я снова заплакала, а бабушка тихонько вздохнула.

– Надо понимать, что ты согласилась не мешать Тане в ее походе по завоеванию Даниила?

– Ага-а-а, а что я могла сделать?

– Ты могла честно сказать, что он тебе тоже нравится.

– Бабушка! – я даже на стуле подскочила. – Во-первых, не могла… Я струсила. А во-вторых, с чего это ты взяла, что Шустов мне нравится?

Бабушка улыбнулась и вытерла мне ладонью слезы:

– Какая же ты еще глупенькая, хоть и такая взрослая. Ну, не хмурь свой красивый лоб, морщины появятся! То, что с Сашей запуталась – это бывает. Но поговорить вам обязательно нужно. Будь искренней, он все поймет, он очень сообразительный мальчик. Таня… Это не ты плохо поступила, это она заставила тебя дать угодное ей обещание. А что обещание? Слова! Обещать можно что хочешь, но сердцу не прикажешь. Вы с Даней уже нравитесь друг другу и тут ничего не попишешь. Она не в силах что-то изменить, – бабушка неспеша и тихо говорила, а я чувствовала, что с каждым ее словом успокаиваюсь все сильнее.

– Тогда почему мне так страшно?

– Потому что ты впервые влюбилась. Это всегда волнительно и немного страшно, потому что впервые…

– И что мне теперь делать?

Бабушка засмеялась и крепко обняла меня:

– Чувствовать, конечно! Любишь – люби, не любишь – не трать силы и время, и человека не мучай! А еще – слушай только свое сердце, а не подруг. Сейчас для тебя наступила самая чудесная пора жизни – твоя юность. Живи полной жизнью!

Какая простая формула! И звучит замечательно! Я улыбнулась. Вот только мне сейчас все это не кажется таким простым.