Пенни Винченци - Злые игры. Книга 1 Страница 27

Энджи отправилась в «Уоллис» и купила себе то, что там называли «костюм в стиле Шанель»: из розового твида, такой, который, как она считала, должен был понравиться графине; потом пошла в «Либерти» и купила два очень простых прямых шерстяных платья, темно-синее и бежевое, на ярлыках которых стояло «Джейн и Джейн». Продавщица в «Либерти», исключительно милая и любезная, сказала ей, что она сделала очень правильный выбор и что создатель этого фасона, Джейн Мюир, со временем станет одним из величайших имен в истории английской моды. Продавщица же и предложила, чтобы к этим платьям Энджи купила идеально подходящие туфли — лодочки на низком каблуке, от Рассела и Бромли. «Сейчас конец сезона, они у нас в распродаже, так что вы купите их почти что задаром».

Энджи удивилась тому, что туфли должны быть на низких каблуках; ей всегда казалось, что признаком изысканности являются высокие, и чем выше и неустойчивее, тем элегантнее. Но она видела: продавщица понимает, что именно ей нужно, понимает даже лучше, чем Сьюзи, которая до сих пор была для Энджи законодательницей в вопросах стиля и вкуса; и потому она поблагодарила продавщицу, сказала, что если той когда-нибудь понадобится задешево отделать квартиру, то пусть обращается прямо к ней, к Энджи; и послушно отправилась на Бонд-стрит, где приобрела две пары лодочек на низком каблуке, черные и темно-синие, по десять фунтов стерлингов за пару; когда пойдем на воскресные танцы со Сьюзи, подумала она, я всегда смогу надеть те новенькие, белые, на высоких каблуках и с невероятно острым мыском; и уже на обратном пути, проходя по Бонд-стрит мимо магазина «Фенвик», она увидела в витрине прямое темно-синее пальто классического фасона и решила потратить на него последние двадцать фунтов, которые у нее были. Не то чтобы все эти вещи ей особенно нравились; но Энджи понимала, что они идеально соответствуют той новой жизни, которую она начинает. В конце концов, во всем этом было что-то от театральной комедии, какие-то притворство и поза; вот она и приобрела необходимые костюмы.

Примерно три недели спустя у нее исчезло ощущение, будто она участвует в какой-то комедии, и новая работа захватила ее целиком и полностью. Училась она быстро; уже к концу первого своего рабочего дня разобралась в той очень сложной — вынужденно сложной — системе образцов тканей и обоев, по которой Вирджиния расставляла свои альбомы; в том, сколько стоили эти альбомы и как рассчитывать стоимость комплекта занавесей для гостиной в зависимости от того, делаются ли эти занавеси на ширину всей стены или же только на ширину окна. К исходу четвертого дня она уже научилась отличать пустые телефонные звонки от тех, за которыми скрывался настоящий интерес и на которые стоило тратить время и усилия, делать предварительные расчеты и прикидки стоимости. По большей части она оставалась в приемной одна, потому что Вирджиния ездила на встречи с заказчиками; теоретически Энджи должна была в это время заниматься бумагами и печатать, практически же все это время ей приходилось разговаривать, говорить безостановочно, вежливо и терпеливо, отвечая клиентам, что да, леди Кейтерхэм работает над цветовой гаммой их заказа, или над его общим эскизом, или над планом оформления комнат, что они уже почти готовы и что леди Кейтерхэм позвонит им через день или два, потому что она дожидается поступления одного нового образца тканей, который хочет непременно показать им, прежде чем вынесет свои предложения на их суд, или же что ее задерживает архитектор, который доделывает кое-какие мелочи.

Энджи быстро убедилась в том, что, как и говорила ей леди Кейтерхэм во время их самой первой встречи, правильно подобрать нужную ткань для обивки дивана или что-либо иное было лишь малой, очень малой частью их работы.

— Ваша задача — разобраться в том, чего они действительно хотят. Масса людей приходит к специалистам по интерьеру потому, что они просто не в состоянии представить себе то, что им нужно. Им чего-то хочется, но они сами не знают, чего именно. Они очень не уверены в себе. И мы тоже не знаем, что им нужно. Вот почему я всегда говорю: «Давайте-ка прикинем, как будет выглядеть комната, если мы сделаем вот это и вот это? Или, может быть, ограничимся только занавесками? Если вот так вам нравится, можем двигаться дальше; если нет, можем попробовать другой вариант». Мы должны заручиться их доверием, должны добиться того, чтобы им с нами было легко. Очень часто они потом говорят: «Я и не думала, что это будет так выглядеть!» Им может нравиться что-то, может не нравиться, но их ни в коем случае нельзя пугать. Как только клиенты почувствуют, что вы ведете их в правильном направлении, они будут счастливы согласиться с вами во всем.

— А что делать, если им непременно хочется чего-то такого, что будет смотреться ужасно, и вы это понимаете? — спросила Энджи.

— Ну, — ответила, смеясь, Вирджиния, — в таком случае говоришь что-нибудь вроде: «Неплохая идея». А на следующий день звонишь и говоришь: «Я поразмышляла над вашим предложением. А вам не кажется, что будет еще лучше, если мы сделаем так-то и так-то?» Клиенты почти всегда соглашаются. Наша работа — это по крайней мере на пятьдесят процентов чистая психология. Некоторые идут к декоратору, когда им лучше бы обратиться к психиатру. И такое впечатление, что чем они труднее, тем больше их тянет ко мне. Может быть, потому, что я женщина, может быть, потому, что я американка, не знаю. Так или иначе, но подобных случаев немало, и по большей части я с ними вроде бы справляюсь.

Энджи относилась к Вирджинии со все возраставшим уважением; до этого ей никогда еще не приходилось сталкиваться с таким сочетанием творческой жилки, практицизма и глубокого знания психологии в одном человеке.

Вирджиния вела свое дело в Лондоне чуть больше года, но у нее было уже много клиентов, и все их имена были внесены во вращающуюся картотеку, стоявшую на ее письменном столе.

— Никогда не оставляй картотеку на столе, — поучала она Энджи. — Если днем куда-нибудь отлучаешься и здесь никого не остается, обязательно убирай ее в сейф. Она дороже всего остального, что тут есть, вместе взятого.

Иногда она говорила Энджи, что сама не понимает, почему ей удалось так быстро добиться здесь успеха.

— Здесь все по-другому. В Нью-Йорке принято хвастаться своим дизайнером, там специалисты по интерьерам — популярные личности, звезды, а тут они что-то вроде торговцев или ремесленников. Некоторые люди, особенно из провинции, умрут, но не признаются, что они не сами обставляли и украшали свой дом. Конечно, я не хочу набирать себе подобных клиентов. И потом, здесь не любят ничего менять. Я помогла как-то одной милой пожилой женщине, сделала ей гостиную: так она тридцать пять лет состояла в браке и только раз за все это время сменила в своей гостиной одну подушку. Но вообще-то, в Лондоне все с самого начала пошло так хорошо!