Мара Фицчарлз - Музыка любви Страница 27

Ханна отшатнулась. Лицо ее побелело от обиды.

— Нет, — устало возразила она.

— Мне надоел этот спектакль! — пробормотал Майкл, направляясь к спальне.

Ханна без сил опустилась на софу. Ее потрясли слова Майкла. Она должна сказать ему сейчас… Похоже, это ее последний шанс.

Ханна услышала его шаги в коридоре. Сейчас он уйдет навсегда…

— Майкл! Подожди, — закричала она, срываясь с места. Догнав его у входной двери, она задыхаясь произнесла: — Пожалуйста, подожди. Я не лгу, я действительно ничего не хочу от тебя.

— Кроме того, что я дал тебе ночью? — безжалостно бросил он ей в лицо.

Слезы обиды навернулись на глаза, но она не могла отступить.

— Выслушай меня, а потом можешь уйти, — сказала Ханна. — Я ничего от тебя не хочу, но… — Она поглубже вздохнула, зажмурилась и выпалила: — Я беременна!

Инстинктивно Майкл шагнул к ней и стиснул ее плечи. Кровь отхлынула от ее лица. Но вот он разжал руки и отпустил ее.

— Поверить не могу, что меня опять так подставили!

— Что? Подставили? О нет, Майкл! Я просто хотела, чтобы ты знал о том, что скоро, возможно, станешь отцом!

— Ханна, это абсурд! Что значит — возможно?

— Я еще не была у врача, только воспользовалась домашним тестом.

— В суде тебе потребуются более веские доказательства, — процедил он.

— Но я не собираюсь…

— Пусть твой адвокат свяжется с моим, — оборвал ее Майкл.

Он сыт ложью по горло! Все! Хватит с него. Он хотел ясности, и он ее получил. Уж куда яснее… Теперь он желал только одного — бежать из этого дома. Может быть, вдали от нее он сможет рассуждать более здраво.

Но когда он повернулся к двери, Ханна с мольбой произнесла его имя. Он не может больше слышать ее! Он должен немедленно уйти.

Нет, клялся он про себя. Нет, он больше не желает видеть ее. Нет!

С этой мыслью он шагнул к двери, рванул ручку так, что чуть не оторвал, и вышел из дома.

Глава 8

Ханна, с трудом сдерживая рыдания, отправилась к Эмили. Короткая дорога казалась бесконечной. Снова и снова она уговаривала себя не плакать. Слезами горю не поможешь.

— Эми! — позвала она, барабаня в дверь.

Кузина сидела в кресле у камина, свернувшись клубочком.

— Привет. Мэт повез девочек навестить дядю Вилли. Обещал показать что-то необычное. Ханна! — воскликнула Эмили, увидев лицо сестры. — Что случилось?

Обхватив себя руками за плечи и стараясь сдержать дрожь, сотрясающую ее тело, Ханна присела на диван.

— Ханна! — испуганно повторила Эмили.

— Мы… поссорились… Я сказала ему, что я… — запнулась Ханна, но потом набрала в грудь воздух и решительно закончила, — что я беременна.

Округлив от изумления глаза, Эмили села рядом с кузиной. Ханна сжала пальцы в кулак.

— Ему совсем не понравилась эта новость.

— Что он сказал?

— Что-то об адвокатах и суде. Он думал, что я… что я лгу. Он убежден, что мне нужны его деньги.

— Деньги? — озадаченно спросила Эмили. — Зачем тебе его деньги, когда ты в полном порядке?

— Но он этого не знает. Кроме того, Таннер мне говорил, что находится немало охотниц сделать его отцом и затащить под венец.

— Просто ты ошарашила его своим сообщением, а он поторопился с выводами.

Ханна снова глубоко вздохнула.

— Возможно, но мне от этого не легче. — Она вытерла слезы и посмотрела на кузину. — Я рада, что девочек здесь нет. Мне надо было выговориться.

Эмили погладила Ханну по руке.

— Почему бы тебе не выждать пару дней? Пусть он успокоится, а потом ты снова поговоришь с ним, — предложила она.

— Но ведь у нас нет никаких обязательств друг перед другом! Мы ведь почти не разговаривали.

Эмили удивленно вскинула брови.

Ханна поднялась и нервно заходила по комнате. Возможно, если она попытается растолковать ситуацию кузине, то и сама в ней лучше разберется.

— Мы стали… заложниками обстоятельств. Нас влекло друг к другу.

— Тяга была весьма сильной, — вставила Эмили.

— Да, это так. Я потеряла контроль над собой. Думаю, он тоже. Во всем этом не было и крупицы здравого смысла. Только голос плоти. — Ханна в отчаянии всплеснула руками. — О, Эми, я даже не знаю, как с этим бороться! Я никогда не испытывала ничего подобного! Может быть, это звучит глупо, но я не хочу, чтобы это чувство исчезло. Я не хочу быть здравомыслящей и рассудительной. Я должна найти путь к его сердцу.

— Прежде всего нужно увидеться с ним и поговорить. Объяснить ему, кто ты такая на самом деле.

— Боюсь, это не так просто.

— Как случилось, что ты столь безрассудно кинулась в его объятия?

— Можно подумать, ты всегда руководствуешься здравым смыслом! И где ты была раньше со своими советами!

— Прости. Я ни к кому не испытывала таких чувств, — улыбнулась Эмили, — но я тебя понимаю. И если бы оказалась на твоем месте, то, наверное, ухватилась за соломинку. Ханна! Если у него есть хоть капля сострадания…

— Думаю, что есть, — отозвалась Ханна. — Даже убеждена в этом. Но я не знаю, что перевесит: сочувствие или дурацкая подозрительность, с которой я уже столкнулась.

— Да… — Эмили мечтательно задумалась. — Что возьмет верх? Добро или зло?

— Ты неисправима, — усмехнулась Ханна. — Опять за свое!

— Ничего не поделаешь, — согласилась Эмили. — Пойдем поищем девочек.

— Мне так хочется обнять их, — просияла Ханна. Когда Эмили поднялась и взялась за пальто, она добавила: — Знаешь, он дал мне то, чего никто не сможет отнять.

Эмили понимающе посмотрела на сестру. Ханна вздохнула и пошла к двери.

— Даже если я никогда его не увижу, у меня останутся воспоминания.

Волнуясь больше, чем перед выходом на сцену, сжимая в левой руке белую розу, Майкл постучал в дверь дома Ханны.

Сначала он злился на нее, потом на себя за то, что потерял самообладание и жестоко оскорбил ее.

Его собственные слова «Меня опять подставили» лишали его покоя. Он не поверил ей, но ведь он тоже не был кристально честен с Ханной.

Его жизнь — сначала детство в богатой семье, потом карьера музыканта, далее — любимец публики — в определенном смысле ожесточила его. Нет, в глубине души он не был злым человеком, и его песни говорили о доброте и любви, понимании и сострадании. Он писал свою музыку сердцем, и те, кто знал его творчество, знали и его — Шона Майкла Девлина, человека, в душе которого нет места гневу и жестокости.

Он глубоко сожалел о своем поведении, о словах, которые вырвались у него прежде, чем он успел осознать их смысл. Он должен объясниться с Ханной. Попытаться убедить ее, что резкие слова всего лишь следствие постоянного преследования фанатов и реакция на ее бурную радость при виде доставленных Таннером билетов.