Робин Карр - Сбежавшая невеста Страница 27

Дженифер подошла к стеллажам и выбрала книги, проследив, чтобы одна из них была размером с плакат. Она подошла к кафедре, и Мэри Клер записала ее книги, сказав, как обычно:

— Эта книга тебе понравится, Дорис. Она очень интересная.

— Я вижу, у вас много книг этого автора.

— Если он тебе понравится, тебе хватит чтения на всю весну. Как там Алиса?

— Отлично. Со мной она больше двигается, чем с Луизой, и я думаю, что это помогает ей размять старые косточки. Она стала лучше ходить. — Дженифер взяла книги. — Спасибо, Мэри Клер.

Затем Дженифер подошла к краю кафедры и внимательно просмотрела все листовки и плакаты. Она медленно прочитала яркую оранжевую программу местного театра, изучила график собраний клуба садоводов, взяла себе листовки, объявлявшие о занятиях пилатесом, йогой и тай‑ци в парке. Свои книги она положила прямо на стопку плакатов со своим изображением, а взяв книги, прихватила и ее.

Дженифер уже не впадала в панику, а серьезно продумала свои действия. Эта девушка на плакате совсем на нее не похожа. Если уж головорезы Ника, глядя ей прямо в лицо, не смогли ее узнать, значит, ее задумка скрыться под маской бесцветной девицы сработала. Конечно, с Ником этот трюк бы не прошел, но Ник, скорее всего, оплачивает ее поиски, но сам в них не участвует. Ему больше нравится покер. И все‑таки плакаты надо уничтожить.

Представив себе Ли, заходящего в библиотеку, чтобы оставить здесь листовки, Дженифер криво усмехнулась. Она всегда считала, что он слишком туп, чтобы представить себе, что она будет ходить в библиотеку за книгами. Неужели он оказался умнее или это Ник надоумил его? Ник хорошо знает, что она любит читать. Она никогда не расставалась с книгой.

Неожиданно Дженифер вспомнилась юность — одна из школ, в которую она ходила в возрасте пятнадцати — шестнадцати лет. Она хорошо сдала все тесты, и экзаменовавший ее учитель английского языка сказал ей:

— Тебе надо идти в колледж, Дженифер.

— Это смешно, — ответила она. — Я не думаю, чтобы кто‑нибудь из членов моей семьи смог бы…

— У тебя очень высокие баллы. Ты можешь получить большую стипендию. Подумай об этом и скажи своей маме.

Но она не могла сообщить об этом матери. Психика Чери была слишком хрупкой. Если сейчас она находится в маниакальной стадии, то это заставит ее рассылать заявления о приеме во все университеты, а также посещать их, словом, бог знает, что она натворит. Если же мать пребывает в стадии депрессии, то чувство неполноценности на несколько недель уложит ее в постель. В любом случае Дженифер не может бросить ее одну. А бабушка с дедом балансировали на грани нищеты. До пенсии ее дед был слесарем по ремонту автобусов, но все его сбережения плюс большая часть обстановки их маленького домика ушли на вытаскивание Чери из той или иной ямы. Никто в семье не поймет ее желания поступить в университет.

Но Дженифер лелеяла надежду, что когда‑нибудь все‑таки сумеет получить высшее образование, обретет какую‑нибудь важную степень и почувствует в один прекрасный день, что ее работа приносит пользу людям. Ей хотелось стать похожей на Луизу — она умна, независима и занимается нужным делом. А может, ей стоит уехать на несколько месяцев за границу, чтобы поучиться и начать писать? Ах, какие это были прекрасные мечты, только предавалась им Дженифер не долго.

К тому же это было так давно.

Она вспомнила о плакатах под книгами. Чтобы подстраховаться, сходила на почту и купила там книжечку с марками. Внимательно оглядела все помещение, но ее изображений там не было.

Дженифер не только внешне ничем не напоминала ту женщину, но и с каждым днем ощущала себя совсем иной. Сначала она пришла в ужас, увидев, какой бесцветной она стала без роскошных волос и макияжа, но вскоре почувствовала себя удобно в своем новом обличье. Отбросив осторожность, Дженифер купила себе пару брюк цвета хаки. Эти брюки, хотя и неплотно облегали ноги, все‑таки не были такими мешковатыми, как те мужские штаны, которые она носила целый месяц. Теперь она будет ходить на работу в брюках и футболке. Дома Дженифер натянула джинсы и, уничтожив плакаты, отправилась гулять.

Через дорогу располагался небольшой парк, откуда открывался великолепный вид на озеро Мид. Она заметила его еще на прошлой неделе и решила, что в теплую погоду это будет идеальным местом, чтобы посидеть под деревом и почитать. Парк располагался у подножия горы перед комплексом частных и муниципальных домов. Местность полого спускалась к озеру, и ничто не закрывало вид. Поскольку здесь имелись качели, два теннисных корта и бейсбольная площадка, Дженифер решила, что все это было сооружено для жителей частных домов. Однако спортивный комплекс не был огорожен и, очевидно, не являлся частной собственностью. Сегодня как раз такой день, когда можно отдохнуть под деревом.

Дженифер немного почитала, но ее мысли постоянно уносились прочь. Она то и дело переводила взгляд на величественное голубое озеро, лежавшее у основания горы. Девушка думала о плакатах со своей фотографией, о том, где бы она могла учиться, если бы послушалась совета своего учителя. Потом ее мысли вдруг переключились на то, какое вино надо купить, чтобы отблагодарить Розу. Дженифер думала, как ей сейчас хорошо и как многого она добилась, несмотря на трудности в жизни. У Дженифер появилось ощущение, что у нее все будет хорошо и ничто больше не принесет ей боли.

Голова Дженифер упала на грудь, и девушке представилось, что она, в садовых перчатках и широкополой шляпе, ухаживает за розами, растущими вдоль ограды, за которой виден океан. Позади нее стоял старый сельский дом с островерхой крышей, мансардным окном и крыльцом.

В этом видении девушка была одновременно собой и своей бабушкой. Она подрезала цветы, подметала крыльцо, сидела в кресле‑качалке с миской бобов на коленях, а напротив нее сидел дедушка с газетой в руках. Они никогда не жили в таком доме; у них была кирпичная развалюха в пригороде Колумбуса, стоявшая на довольно шумной улице. Но этот старый дом все равно казался ей очень знакомым. Она слышала громкий рокот прибоя и ощущала на лице дуновение ветерка.

Вдруг дедушка назвал ее по имени:

— Дорис. Не двигайся с места.

Девушка услышала шипение воды и сказала деду, что не будет шевелиться. Она улыбнулась ему.

Почему ей нельзя двигаться? — подумала она.

— Дорис, — прошептал он.

Почему он называет ее этим именем? Ведь ее зовут совсем по‑другому — и тут она проснулась. Ее окружали животные — четвероногие, лохматые, с невероятно большими рогами.

— Ш‑ш, — произнес кто‑то.