Татьяна Лисицына - Любовь под соснами (СИ) Страница 28

— Пять баллов. — Кристина взволнованно вскочила с дивана и тоже принялась ходить по узковатой, слишком заставленной мебелью, комнате. — То есть ты, считая меня подругой, даже не удосужилась упомянуть, что влюблена. А я — то… Ну, впрочем, поделом мне за болтливость.

Корзина застенчиво улыбнулась.

— Ворона, ну я стеснялась. Ты же у нас звезда и каждый мужчина у твоих ног. А у нас только… кофе.

— Чушь какая. У него что, проблемы?

— Он женат и у него трое детишек.

— Фу! — выдохнула Кристина и истерически засмеялась. — Двое Витькиных уже кажутся сказкой.

— Не сравнивай, Ворона.

— Куда уж мне?

На широком открытом лице Зины отразились боль, отчаяние и решимость.

— И у нас ничего не было. Ничего! Мне кажется, что я его не интересую, как женщина. — Зина всхлипнула. — Только как друг. Ему плохо дома. Вот он и приходит. И я на самом деле завидую тебе. Ты такая сексуальная и любой тебя хочет. А я… Мне не на что надеяться. Мы остаемся абсолютно одни и… просто разговариваем. Я дура, да?

— Конечно, нет. Подожди. Но может он… — Кристина тщательно подбирала слова, уже осознавая неизбежное. Мужик три года рядом и ни разу не попытался трахнуть. Бедная Корзинка.

Словно почувствовав жалость, Зина подбоченилась.

— И пусть. Неважно. Он приходит ко мне и бывает счастлив. А потом он идет туда к ней, которая родила ему троих детей, и он уже может находиться там. Он, как ты говоришь, использует меня, но пусть. Я люблю его безусловной любовью и не разлюблю даже, если он окажется маньяком. Я принимаю его со всеми потрохами, грехами и недостатками. — Корзина взвизгнула. — Ты хоть понимаешь, что это такое? Если он завтра кого-нибудь убьет, я приму это и не буду его осуждать. Мне лишь станет больно. Я стану убийцей вместе с ним, если это надо будет.

Услышав про убийство, Кристина напряглась. Предыдущие слова подруги изгладились из памяти.

— Не говори ничего об этом. Ты не можешь знать. И неси, наконец, свое шампанское. Похоже, нам тут есть что отпраздновать, моя скрытная подружка.

После того, как они выпили полбутылки Асти Мартини, Зина сделала еще одно признание, что если бы у них с Максимом был секс, она была бы полностью счастлива. Кристине стало стыдно. Действительно, что она разнылась? Ведь у нее в жизни были неприятности куда похуже. А Витька любит ее, а не жену. И если сравнивать с Корзиной, то ее ситуация куда лучше. Почему, например, Витькина жена не может влюбиться? Говорят, жены всегда подсознательно чувствуют измену. Зина убежала на кухню за шоколадкой, о которой неожиданно вспомнила, а Кристина принялась размышлять. Это подозрение есть ни что иное, как реакция на недостаток внимания. Мы все, так или иначе, с разными способностями чувствуем друг друга. И наверняка, могли бы читать мысли, если бы не боялись.

Зина вошла в гостиную с огромной шоколадкой.

— Хорошая закуска. Изюм с миндалем.

Корзина обожала сладкое и могла запросто уговорить полкило конфет, если была в настроении. Кристина относилась к сладкому без фанатизма.

— Смерть фигуре, — усмехнулась она.

— Ты вряд ли потолстеешь, если съешь кусочек.

Кристина сделала глоток шампанского.

— К счастью, я не очень-то люблю шоколад.

— А я обожаю. Могу съесть всю плитку. — Зина положила в рот большой кусок и прикрыла от удовольствия глаза. — Недавно читала статью, что зависимость от сладкого — всего лишь недостаток любви. Судя по нам двоим, в это легко поверить.

— Думаешь? — Кристина улыбнулась. — И кто же это меня так любит?

— Сама знаешь. Витька, Сергей и все мужики вокруг. Ты можешь иметь, кого захочешь. Я тебе так завидую.

Ответить Кристина не успела. Зазвонил мобильный телефон. Именно зазвонил, а не запел приятной мелодией. Противный дребезжащий звук возвращал в прошлое, когда все телефоны звонили одинаково. Сколько Кристина не уговаривала подругу сменить звонок, та не соглашалась, мотивируя, что вся ее жизнь и так связана с музыкой. К тому же такой вызов легче услышать. Уже после нескольких фраз лицо Корзины изменилось, стало более нежным. Взглянув на подругу, она покраснела и выскочила из комнаты. «Это он», — подумала Кристина. Неужели и она сама так меняется, когда ей звонит Витька? Просто безобразие, что делают мужчины с женщинами. Не успела она додумать эту мысль, допивая бокал, как в комнату впорхнула — именно так, несмотря на свою достаточно тяжелую походку — явно похорошевшая Зина.

— А ты не будешь против, если Максим к нам присоединится? Ему не хочется идти домой.

Кристина фыркнула.

— Конечно, не хочется. Сначала женятся на курицах, а потом успешно бегают от них и вылупившихся птенцов. Может, мне лучше прогуляться? А вы тут без меня, — нерешительно произнесла она, жалея, что выпила шампанского. Могла бы сесть в Кошку и уехать.

— Не надо, — Зина села перед ней на корточки, сияя от удовольствия. — Мне бы хотелось, чтобы ты его увидела. Посмотрела опытным взглядом, нравлюсь ли я ему или нет.

Кристина вздохнула. Перспектива наблюдать, как Зина взирает влюбленными глазами на многодетного отца, совершенно не прельщала, но выхода, похоже, не было.

— Хорошо, тогда марш переодеваться и давай я тебя накрашу по такому случаю.

— Нет! Он не должен знать, что я крашусь ради него. Он никогда не видел меня накрашенной. Ну, разве что на концертах.

— Чушь какая! — пожала плечами Кристина. — Ну, хоть эти ужасные шорты можно снять? — Кристина сама старалась не смотреть на волосатые ноги подруги. — Надень брючки и голубой топик, в котором ты была на дне рождения. Он подходит к твоим глазам. И дай я тебя причешу. На голове у тебя полный бардак.

Под умелыми руками Кристины непокорные кудряшки легли красивой волной. Выбранный ею топик подчеркивал высокую грудь, а легкие брючки скрывали излишнюю волосатость. Результатом Кристина осталась довольна. Пока Зина металась по квартире, прибирая вещи, она, поджав ноги, сидела на диване, допивая Асти Мартини. Там же и осталась, услышав звонок в дверь, предоставив подруге принимать гостя.

Максим оказался самым обычным полнеющим мужиком с похотливым взглядом маленьких карих глазок. В его лице не было ни одной примечательной черты, а дурацкий хвостик при больших залысинах лишь усиливал его карикатурность. Было что-то козлиное в его облике. Кристина перевела взгляд на подругу, та еще похорошела. Легкий румянец окрасил бледные щеки. Она суетилась вокруг гостя, словно он был президентом, посетившим ее квартиру. «Максим, хочешь кофе? Максим, хочешь чаю? Максим, ты голодный? Пельмени? Яичницу?»

Кристина подавила раздражение. Ну она вставит Корзине после. Да разве можно так себя вести с мужчиной? Разговор под первую бутылку вина утомил Кристину. Максим порол ерунду, явно наслаждаясь обществом двух женщин, то и дело бросая призывные взгляды на нее. Она издергалась, переживая за подругу, старающуюся изо всех сил привлечь внимание. Вальяжно развалившись на стуле, Максим явно чувствовал себя как дома и время от времени позволял пренебрежительные фразочки по отношению к Корзине. Измучавшись, Кристина вышла на кухню, сославшись, что ей надо позвонить клиенту. Вертя в руках телефон, она подумывала, не поехать ли к Сергею, как вдруг в кухню вошел Максим.

— А я не знал, что у Зины такая красивая подруга, — он подошел ближе и положил руку ей на плечо.

— Прекрати! — возмутилась Кристина, — но он сильнее прижал ее к себе и впился губами в рот. Она ударила его коленом в пах, одновременно давая пощечину. Он схватил ее за волосы и повалил на пол. Кристина двинула ему ногой, но он сжал ее в руках, не давая возможности двинуться.

В дверях появилась Зина.

— Боже мой! Что вы делаете?! Максим, отпусти ее! Кристина!

Красные, тяжело дыша, они поднялись с пола, стараясь не смотреть на Зину.

— Я лучше пойду, — Кристина рванулась к двери, но он схватил ее за руку.

— Да ладно, оставайся. Мне все равно пора. — он бросил взгляд на Корзину. — Ну и подруги у тебя.

Отодвинув Зину плечом, он вышел в прихожую. Зина побежала за ним.

Кристина уставилась в окно на зеленые листья. Три года приходит и просто разговаривает? Вот ведь гаденыш. Зачем дает надежду? Что он, вообще, здесь делает? Кристину пронзило чувство острой жалости к подруге и злость на себя. Почему она не сдержалась? Каково черта устроила потасовку?

А потом она чуть ли не впервые в жизни увидела, как плачет Корзина. Куда-то мгновенно делась вся ее временная пригожесть. Нос и веки жутко распухли, и она, словно в бреду повторяла одну и ту же фразу: «Я хочу быть такой же, как ты». Успокоилась она лишь после крепкого чая с мятой, который Кристина принесла ей в постель.