Виски по-ирландски (СИ) - Левина Ксюша Страница 28

Она ахнула, но не смогла отстраниться. Он даже не держал, просто вся тяжесть мира легла на затылок, и давила к его голове, неподъёмной силой. Жестокий, правдивый голос не затихал, даже когда Тео перестал говорить.

- Ты не можешь отрицать... Ты решила, будто выпьешь бокальчик виски, чтобы меньше думать, оденешься так, чтобы вроде как и раздеть непросто, это, я полагаю, чтобы меня ещё больше мучили угрызения совести, и всё решится. Ты хотела, чтобы я снова сорвался, только теперь ты бы держала голову ещё выше, потому что САМА пришла, как бы благородно принесла себя в жертву. Ты бы потребовала у меня что угодно потом, даже звезду с неба, потому что понимаешь, что я, блин... подсел! Что у меня НЕТ сил держаться! А это же только одно значит... что я тебе, с*ка принадлежу... и пока Фел в «моих» руках, а я в твоих, ты ничего не будешь бояться. Черт! Это смешно, потому что ты права... и я, выходит, заслужил. Я оступился ОДИН раз, а хлебать буду долго и то что ты делаешь... ты же убиваешь. Ты пришла сюда... с виски, с этим гордым видом, и со словами, что мол, я сделаю что угодно... не сделаешь. Ты нихрена, Билли, не сделаешь!

Могло показаться, что он кричит, но он горячо шептал. Так горячо, что ей закладывало уши. Магия голоса, обстоятельств, запахов и незнакомых, непривычных ощущений.

- Ты пришла... чтобы я тебя...

- Но это ничего не изменит? - спросила она. Тео впервые, кажется, услышал её голос. Она произнесла это тихо, спокойно и выдержанно.

- И даже усугубит. Без взаимности - ты мне не нужна. А дать мне ее ты не можешь. Я справлюсь. Без тебя и без твоих, е*аных жертв, Билли. Ты ничего не изменишь, потому что не только ты совершаешь ошибки. И не только я. В мире нам не принадлежит всё, и у тебя тот же комплект Бога, что и у меня, верно? Я угадал?

- Расскажи мне всё, - она закрыла глаза, чтобы не видеть, как он отрицательно покачает головой, но всё равно это почувствовала, потому что его лоб всё ещё был прижат к её лбу.

Порывы ветра остужали их кожу и разгоняли горячую горькую дымку, порождённую словами Тео. Его отчаянную жалость к себе, Билли и их неминуемой, проклятой связи. Неминуемой оттого, что уже случившейся. Неминуемой оттого, что его лихорадка ещё не прошла и настойчиво убивала каждую ночь и при каждой встрече. А она ему никогда не достанется. Сложно. Как же сложно жить в этом сраном мире, где одновременно с ненавистью, обоснованной и такой чистой, приходит что-то другое, необъяснимо яркое и важное.

- Почему? - тихо и жалобно спросила Билли, и как-то так откинула голову, что оказалась на три миллиметра ближе, как будто и так было мало.

Спасаясь от её губ, которые он никогда ещё не целовал, и которые так сильно хотел узнать, Тео отпустил плечи Билли и запустил обе руки в её волосы, отстраняя от себя и в то же время не выпуская.

- Не могу. Это не... моя тайна.

- Тайна? О чём ты, расскажи, пожалуйса!

Она в отчаяннии подавалась вперёд, как цепляющийся за родителя ребёнок. Дёргала свободно висящие полы его рубашки. Царапала кожу на груди, старалась выманить правду по-женски, пылко и несправедливо ко всему мужскому роду.

- Да чтож ты делаешь? - его слова не достигли её, слишком велико было отчаяние, желание узнать причину, по которой рушится жизнь невинного ребёнка.

- Пожалуйста. Мы всё исправим, я всё пойму, объясни мне, если у тебя не получается, вдруг я смогу что-то сделать. Пожалуйста! Прошу тебя...

Они остановились на этой мольбе, теперь оба слишком яростные, зависшие на какой-то самой высокой точке, не способные отличить желаемое от действительного. Оба горели. Она желаением узнать правду, он желанием узнать её. И правда в том, что Тео получал удовольствие от этой её ярости. Всё было искренним, настоящим, жадным. Она сама прикасалась, сама говорила без ненависти, проявляла жалость и сострадание, понимание. Всё то, о чём он и мечтать не мог и момент был действительно опасным.

- Уходи, пожалуйста, - глухо попросил он, всё ещё держа её голову, обнимая широкими ладонями, поглаживая большими пальцами виски. - Ты пьяна и не представляешь, что делаешь.

- Я не...- Не в алкоголе дело. Но сейчас лучше уйди. Ты ничего не изменишь. Спокойной ночи, Билли.

Он снова не удержался и поцеловал её висок, а потом загладил это место пальцем, будто убеждая, что эта рана тоже пройдёт. Билли уходила в ещё большем отчаянии чем то, в котором пришла. Он победил. И битва оказалась не нужна... Вот-вот она поймёт, что они сражаются на одной стороне.

- 2 -

«Здравствуйте, Салли.

Я не отправлю вам этого письма, но я почему-то не могу больше писать Хавьеру. Даже параллельный мир для меня почему-то недоступен.

Всё по порядку.

Первая моя проблема - это Пандора. Пандоре плохо прямо сейчас. Она выходит из больницы уже этим утром, я думаю, в пять утра резонно писать, что уже утро. Она здорова, ей хорошо, и она не стремится накуриваться как только выйдет, но она сильно скучает. Поппи не вернулась, хочу как-то помочь. Вы говорили, что мне не стоит спасать всех в семье, но Пандора останется, если что-то случится, со мной, значит стоит за неё побороться. Она спрашивает про Тео, и я надеюсь, что теперь смогу уверенно сказать, что он меня оставил в покое. Я немного ошиблась в нём.

Вторая моя проблема - это Фел. Это из будущего, ей плохо будет потом. Сегодня она будто не заметила Тео. Она была такой счастливой, вы не представляете. Как же все усложнилось, стоило мне увидеть этого парня с его влюблёнными глазами. Не могу я это так оставить.

Третья моя проблема - самая несущественная для окружающих, зато самая серьёзная лично для меня. Вы сказали, что мне нужно обратить внимание на себя. Вчера я сочувствовала врагу. А ещё вчера я поняла врага. захотела пожалеть, захотела быть милосердной. Почти разгядела в нём что-то, чего не замечала раньше. Это сложно и очень неправильно. Я вижу в его глазах пугающую... нежность. Меня пугает его отношение ко мне. Оно подкупает, чёрт возьми. Я. Была. Готова. Переспать с ним, чтобы он оставил в покое Фел, и буду честна, сделала бы это. Я шла к нему - воспринимая себя не женщиной, не человеком, а средством. Просто оболочкой.

А вышла из его комнаты... живой.

Это испугао меня больше всего, что со мной когда-либо происходило.

P.S. Скажите мне, если у меня есть синдром Бога. Я поверила Тео вчера.

Билли закрыла документ, но не стала отправлять его своему психологу. Салли Коркоран когда-то преподавала у неё основы психологии, потом была консультантом, пока Билли налаживала отношения в семье, потом превратилась в молчаливого слушателя. Салли отправляла раз в неделю список вопросов, а Билли на них отвечала максимально развернуто. Иногда отправляла письма, иногда просто сохраняла в папке на рабочем столе.

Теперь душ, постоять там подольше и просто лечь спать. Сон вылечит противное похмелье, которое неминуемо наступает, если не выспаться хорошенько после пары стаканов виски. А стоя под горячей водой, Билли почувствовала, как болит кожа на плечах, там где завтра будут отпечатки пальцев, ещё не ставшие синяками. Он всё-таки слишком сильно сжимал её плечи, а кожа как копирка, тонкая, воспаляется по любому поводу. Билли ненавидела эти синяки, они не от борьбы или падения, они от того, что она вела себя как истеричка и дура, какой ни разу ещё не была. Она расслабилась, там, в спальне Тео. Впервые стала обычной женщиной, которой не была так давно. Мать, мачеха, жена отца. Только в другом порядке, и нигде нельзя было сделать шаг назад.

- Нельзя так думать, - шепнула она сама себе перед сном.

***

Тео проснулся с улыбкой. Он сейчас был как травокур, который утром забивает остатки и хочет продлить кайф хоть немного, но голова уже остыла и требует таблетки анальгина. Ночью он снова слышал собственную речь, которую говорил Билли, только во сне она его целовала и говорила, что всё и правда наладится, изменится, пройдёт. И он верил. И сон был так невероятно прекрасен, что хотелось никогда не просыпаться.