Ширли Конран - Кружево Страница 28

Они двинулись вперед, очень медленно, и прошли какое-то расстояние, но тут Максина снова упала.

— Не могу идти дальше, — простонала она и, уткнув голову в колени, повалилась на бок в снег. Ее скорчившаяся фигура чем-то напоминала позу ребенка в чреве матери.

Лыжник вздохнул, отстегнул свои лыжи и воткнул их вертикально в снег.

— Давайте-ка я вас разотру, вам сразу станет теплее, — сказал он и принялся растирать вначале руки Максины, потом спину, пока ей не стало больно, затем, с той же грубой силой, ноги. Наконец Максина снова почувствовала собственное тело, и он помог ей подняться.

Мучительно медленно, с огромным трудом они снова двинулись вперед. Промежуточной станции фуникулера, которая должна была быть на середине трассы, не оказалось ни за ближайшим поворотом, ни за следующим. Только через час, выйдя из-за очередного поворота, они увидели ее впереди. На станцию Максина входила почти ползком, но ее спаситель как ни в чем не бывало сказал, что сам он спустится оставшуюся часть трассы на лыжах и подождет ее внизу. Если Максина захочет, они могут встретиться там в баре.

Он встал на лыжи, легко соскользнул вниз по склону и исчез в надвигавшихся сумерках.

Добравшись до нижней станции подъемника, Максина, успевшая к этому времени немного прийти в себя, зашла в ближайший бар и с трудом доковыляла до туалета. Там она сняла лыжную шапочку, очки, размотала шарф и стянула с себя лишние свитера, умылась теплой водой — какое счастье, что здесь оказалась теплая вода! — и тщательно распушила волосы, опустив их на плечи. После чего, тяжело переступая плохо слушающимися ногами, вышла в отделанный сосновыми планками зал, где было жарко и стоял пар. Там не было никого — в такую погоду кататься на лыжах было опасно, и, кроме нее, отважных не нашлось. Лишь в дальнем конце у стойки стоял высокий, рослый и крепкий парень, одетый во все черное. Небрежно опершись на стойку, он помахивал оранжевой шапочкой и желтыми очками, которые он держал в руке.

— Вам сейчас хорошо выпить горячего рома с кусочком масла. Ну а мне чай, — сказал он как бы в ответ на ее самую очаровательную улыбку, на какую только она была способна. — Признаюсь, никак не ожидал увидеть такую красавицу. Там, на трассе, на вас были какие-то лошадиные попоны.

Светлые, слегка вьющиеся волосы обрамляли его бронзовое от загара лицо. Максине оказалось достаточно одного-единственного взгляда в его ясные и чистые голубые глаза, чтобы влюбиться в него сразу же и без оглядки.

Выяснилось к тому же, что спасителем Максины был один из запасных членов сборной Швейцарии по горнолыжному спорту — а любая девчонка в «Иронделли» была готова на что угодно, лишь бы познакомиться с одним из этих парней. «Что будет, когда я им об этом расскажу!» — подумала Максина.

Рассказывать, однако, она ничего не стала. Пьер Бурсель посидел с ней в совершенно пустом баре до тех пор, пока не настало время возвращаться в школу на ужин. Тогда он проводил Максину до школы и донес ее лыжи. Всю дорогу Максина думала только о том, предложит ли он ей встретиться снова. Он предложил — оговорившись, что на лыжах он с ней не пойдет, одного раза с него больше чем достаточно. К этому моменту, однако, Пьер стал Максине уже слишком дорог, и ей расхотелось хвастаться перед школьными подружками знакомством с ним. Она решила, чтобы не искушать судьбу, ничего не говорить ни Кейт, ни Пэйган.

С этого времени Максина при малейшей же возможности стремилась увидеться с Пьером, Но их свидания всегда происходили поздно вечером, только после того, как прекращал работать самый последний подъемник. Пьер относился к тренировкам очень серьезно и не намеревался растрачивать время на девчонок. Он не курил, не пил, не отвлекался на женщин. «Благодаря его тренировкам я с ним в полной безопасности», — думала Максина, желая его, когда они, прижавшись друг к другу, кружились вместе в каком-нибудь маленьком танцзале или когда где-нибудь в полутемном кафе, в самом укромном уголке, его мускулистая рука обнимала ее за талию. В такие моменты она отлично понимала, насколько легко переступить невидимую грань. Легче легкого.

Если бы только ей представился хотя бы один случай это сделать!

Соревнования по слалому должны были начаться в десять утра. По предложению Максины девочки отправились смотреть их на вершину горы Эггли. Сама Максина по этому случаю была одета в свою лучшую лыжную куртку желтого цвета, на голове у нее был капюшон из великолепной серебристой лисицы. Под присмотром преподавательницы физкультуры девочки доехали на небольшом зеленом автобусе из Гштада до подножия гор, а оттуда поднялись вверх на фуникулере, который перевозил спортсменов. Высокие темно-зеленые сосны время от времени вздрагивали, беззвучно роняя со своих ветвей снег.

Хотя было еще раннее утро, девочки, как только добрались до ресторана на верхней площадке, распили на всех кружку горячего красного глинтвейна: они знали, что скоро окоченеют от холода. Преподавательница в очередной раз объяснила им, что успех в горнолыжном спорте зависит от сочетания хорошей натренированности, прекрасного технического мастерства, отличной физической подготовки, добротного снаряжения и, разумеется, благоприятных погодных условий. В сумрачный день, когда видимость плохая, спортсмен видит только короткий отрезок трассы прямо перед собой. Серовато-белое небо сливается в такой день со снегом, и потому очень трудно понять, где кончается лыжня и начинается линия горизонта, где впереди перед тобой склон горы или край обрыва. Когда погода отличная, то по теням от солнца ясно видны все неровности, все выбоины, все борозды, уклоны, все изгибы лыжни; в плохую же погоду все зависит от того, насколько тебе повезет.

Когда рано утром девочки выезжали из Гштада, крутые обледеневшие склоны гор искрились в лучах солнца, проглянувшего первый раз за неделю. Но, пока они добрались до вершины горы, солнце скрылось, сгустились низкие облака и Пошел снег, не слишком обильный, но все же Значительно ухудшивший видимость. Судьи приняли решение начать соревнования по слалому на двадцать минут раньше назначенного времени, пока погода еще больше не ухудшилась.

Девочки без особых затруднений спустились с горы. Снегопад, как всегда, глушил звуки, и они' слышали только скрип и хруст снега под собственными лыжами. Они подъехали к тому месту, где находился финиш слаломной гонки и от которого вверх уходили бежевого цвета матерчатые ограждения, терявшиеся где-то на склонах горы в белой пушистой мгле. Трасса длиной в триста ярдов, с перепадом высот в триста футов, была проложена рядом с небольшим сосняком, через каждые пять метров на ней были вкопаны в снег «ворота» с подвешенными сверху, между двух столбов, яркими полотнищами; всего таких ворот было на трассе пятьдесят. Соревнования по мужскому слалому были в этих тестах событием особой важности. Каждому спортсмену предстояло проделать спуск дважды, по основной и боковой трассам, соревнуясь не только с другими участниками, но и с самим собой: победитель определялся по сумме времени во всех заездах.