Поцелуй Однажды: Глава Мафии - Ольга Манилова Страница 28

Перезагружая смартфон в очередной раз, Кира несется на молодчиков с куском пластиковой трубы.

Тимур замечает ее до того, как удается использовать элемент неожиданности, будь оно все неладно.

— Уходи! — орет он и заваливает одного на спину, одновременно отмахиваясь от парня в белой одежде. — Уходи сейчас же!

Молодчики не особо интересуются появлением девицы из кустов, потому что им удается загнать Тимура на колени.

Кира бросается из стороны в сторону, постепенно приближаясь и приближаясь к группе дерущихся.

Сенсорный экран снова работает и дрожью пальцев она находит номер Карелина.

Они бьют лежачего Тимура с ноги, и сердце кровью захлебывается. Ей нужно что-то сделать.

Ей нужно что-то сделать сейчас же!

— Рома! — Кира задыхается, но кричит. — Сюда, это недалеко от въезда на работу, помоги, на Тимура напали, Рома! Это на поле, в сторону посадки, пожалуйста…

Молодчик в белых одеждах оборачивается на сбивчивые крики и направляется в сторону девушки, чтобы…

— … быстрее, их тут тр…

… с размаху впечатать ступню в ее живот.

Кира отлетает, как и отлетает куда-то в сторону телефон.

Жесть, думает она. Даже не в состоянии сразу приподняться. На несколько метров нога ее отфуболила.

Все-таки перебарывает еще непонятный дискомфорт в теле и привстает на одном локте. Ударивший ее молодчик возвращается к групповому избиению.

Суки, бормочет Кира про себя, я вам уродам устрою.

Телефона в зоне видимости нет, да и зачем он ей уже. Зная ее фирменную удачу, Карелин ее не расслышал или занят вообще сильно.

Но это подкидывает ей идею.

Громко разговаривая по вымышленному телефону об очередной помощи, она заманивает того же нападающего к себе. Идиот, конечно же, не готов получить со всей дури трубой, хоть и пластмассовой, между ног.

Пока тот сгибается, она дорывается до спины другого — самого тщедушного на вид. Вскакивает на него с удивительной легкостью, и ударяет кулаком по лбу и носу, но удивительная легкость оборачивается тем, что они вдвоем попросту заваливаются назад.

В основном, на несчастную спину Киры.

Хорошо, что поле заросло бурьяном и падать на мягкое — терпимо.

Окровавленному Тимуру удается подняться и выхватить нож из рук последнего молодчика. Безжалостным рассечением предплечья он пугает нападающего и тот попросту убегает.

Очухавшийся «белый» тянет Киру за волосы и даже почти заезжает ей по лицу, но в целом промазывает. Тимур бросается на него, а на Тимура бросается второй из оставшихся.

Они забывают про девушку, потому что опять лупят лежачего с ноги, и Кира со всхлипом разглядывает месиво на месте лица Тимура. Теперь она ползает и рыскает в поисках телефона, потому что плевать! Она должна вызвать скорую!

— Сейчас же уходи, — шепелявя и проглатывая звуки, медленно проговаривает Тимур, — уходи…

Все-таки Тимур другого пошиба и другого уровня, потому что ему удается даже с лежачего состояния подрезать еще одного из молодчиков.

Подрезанный кричит «белому», что надо уходить, но тот будто не слышит. Оглядываясь на ползущую девушку, подрезанный тоже сбегает.

— Тебе, тыквенный, сказали поздороваться, — как заведенный повторяет «белый», пинок за пинком для лежачего, — тебе ведь сказали поздороваться и ответить на вопрос.

Кира добирается до куска трубы и теперь ползет обратно, так и не найдя смартфон.

Она не знает что делать, кроме как все-таки подняться на ноги и что-нибудь сделать.

Несчастный Тимур предпринимает попытки подрезать ногу нападающего, но тот выбивает нож из слабых рук избитого.

Кира понимает, что это ее единственный шанс и бросается к лезвию, что не остается без внимания «белого».

Они оба хватаются за оружие, но, на удивление, молодчик больше не бьет ее, а просто забирает нож и пятится назад. Через несколько шагов он разворачивается и убегает.

Она не знает с какой стороны прикоснуться к Тимуру или как обхватить его. На коленях Кира все-таки приглаживает мокрые от крови волосы и сдерживает всхлипы. Тот что-то бормочет и, кажется, больше не узнает девушку.

На плохо гнущихся ногах Кира бредет к посадке, чтобы выйти на земельный участок с другой стороны и посмотреть не приехал ли все-таки кто-то.

Машины съезжаются, как только она выныривает из гущи, но скорая уже, видимо, стоит некоторое время. Кира проходит дальше по направлению к образовавшемуся столпотворению, чтобы ее точно заметили.

Крикнуть что-нибудь сил нет.

Они ее замечают, и оравой направляются в сторону посадки. Мощный силуэт Карелина различить издалека проще всего.

Она не дожидается пока они вплотную приблизятся, а разворачивается и ныряет обратно в проход меж ветвей — так, чтобы все видели куда надо идти.

Карелин настигает Киру со скоростью вспышки: вот нога переступает последний корешок на выходе из посадки, а вот он разворачивает ее с такой силой, что под впечатлением от пережитого она вскрикивает.

— Повреждения? — ощупывает Брус девушку взглядом с ног до головы, и обратно, и бесцеремонно поворачивает лицо в пятерне. — Говори!

На крике он встряхивает ее, словно приводя в чувство. Но Киру не надо приводить в чувство, даже шок не мешает сносно мыслить.

Она просто не знает, что конкретно ответить ему, разозленному и хладнокровному одновременно.

— Со мной все в абсолютном порядке, — проговаривает она. — Это Тимуру…

Карелин теперь сжимает ее лицо обеими ладонями, так цепко и жестко, — и смотрит, не мигая, — что Кира предпринимает попытку отцепить хоть один его палец от собственной щеки.

— Рома, что с тобой? — еле передвигает она языком.

Несколько мужчин проходит мимо них, и Брус отмирает, разворачивая Киру за локоть довольно грубо.

— Серый, — приказывает он безэмоциональным голосом, — ее в клинику сейчас же и чтобы ни на секунду не спускал с нее глаз. Ты понял?

Он передает ее Серому как вещь с поручением, и Кира тотчас намеревается вырваться. Но он настолько непреклонен, что даже не смотрит в сторону ее сопротивлений, и от обиды и растерянности она уже не противится куда более деликатной хватке Серого.

— Рома! — хрипло зовет она, хотя расстояние между ними увеличивается с каждым шагом, так как подчиненный ответственно выполняет поручение Главного. — Рома! — ее голос обрывается высокой нотой, и Кира сама никогда не слышала от себя подобной интонации.

Но коварство ослепляющей боли перекрывает стыд.

Он даже не оборачивается.

Ни разу.

В оцепенении, с которым Кире тяжело что-то сравнивать в своем прошлом, она следует по инерции за Серым и натыкается взглядом на Валика. Тот тут же