Женский роман - Марина Светлая Страница 28

Они прошли в вестибюль. Он помог ей накинуть пальто. Она стала застегивать пуговицы, доставая из кармана свой беретик. Вышли из ресторана. На улице оказалось гораздо теплее, чем днем. Или им так показалось.

Людей было немного, размеренно сновали машины. Фонари заменяли звезды. Макс задумался, пытаясь вспомнить, когда он последний раз гулял по городу, устроил ладонь Мары у себя на локте и повел ее куда-то в сторону Европейской площади.

— Как вы смотрите на то, чтобы перейти на ты? По-моему, после ночи, проведенной под одной крышей, ужина и прогулки — это вполне закономерно, — спросил Вересов.

Мара посмотрела на его профиль, любуясь им втихомолку и думая о том, что он все-таки настоящий. Просто удивительный. Не профиль, конечно, а Максим. Но профиль — тоже ничего. А вслух сказала:

— Непривычно. Я с людьми непросто схожусь, наверное. Хотя и хочется научиться. С… тобой.

— Вот и учись.

Теперь стало все равно, о чем говорить. И они то говорили обо всем на свете, то надолго замолкали. Макс крепко прижимал к себе ее руку, хотя она и не собиралась ее отнимать. А в полумраке парка, в котором они брели некоторое время, он вдруг остановился, развернул ее к себе и, наклонившись, стал разглядывать ее лицо, на которое падал рассеянный свет от фонаря. Он видел ее глаза, которые так нравились ему. Теперь они казались совсем черными и смотрели на него с удивлением. Разглядывал ее губы, на которых черными тонкими тенями пролегли черточки. Чувствовал тонкий горьковатый запах духов, исходящий от ее волос, одежды, от нее самой. Слышал ее дыхание, тихое и неровное. Макс коснулся пальцами ее щеки, провел по губам, шее, крепко притянул другой рукой к себе и, склонившись еще ниже, поцеловал. Нежно и легко. А она подалась навстречу, чуть шевельнула губами, словно только сейчас позволив себе раскрыться до конца, обхватила пальцами его плечи и устроила одну ладонь на его затылке, с наслаждением проводя ногтями по волосам. Ее сердце выпрыгивало, но она слышала, как бьется его сердце. Этот поцелуй был совсем другой, чем тот, первый. Но и теперь, как тогда, она чувствовала, что у нее подкашиваются ноги.

Когда дыхания им не хватило — ей раньше, чем ему — она осторожно отстранилась и, не отрывая взгляда от его лица, пыталась прийти в себя. И все еще держалась за него, почему-то думая, что, если отпустит, тут же упадет.

— У меня голова кружится, — пролепетала она.

— Так и было задумано, — усмехнулся Максим, снова прижался к ее губам и слегка оторвал ее от земли.

Сколько поцелуев было после — никто не считал. Но к Леське ехать все равно пришлось. Под ее домом, где-то на Теремках, Макс еще раз поцеловал Мару.

— Спокойной ночи! Я завтра приеду?

Она уверенно кивнула и ответила:

— Ты же все равно делаешь все по-своему.

Капитан Ратон все еще видел пылающие паруса «Черного альбатроса», похожие на горящие крылья. Все еще в ушах его раздавались выстрелы пушек и протяжный свист ядер. Все еще звучала сталь и собственный, охрипший от команд и криков, чтобы перекричать сражение, голос, отдающий приказ брать Браера на абордаж.

Вокруг и теперь лилась кровь, окрашивая морскую воду алым. И даже закат был тем же — под грозовыми тучами так и не разразившейся грозы. Гроза была в море. Устроили ее люди. Устроил ее капитан Блез Ратон, желавший расплаты.

Он все еще помнил глаза Браера, когда пришел за ним. Заклятый враг, у которого он начинал служить в юнгах еще мальчишкой. Едва не сломавший его жизнь подонок, издевавшийся над всяким, кто был слабее его. У Блеза был сильный характер. Его не пугали побои, унижения, грязь и разврат, окружавшие его повсюду, испачкавшие навсегда его самого. Он стойко сносил это, забыв о себе, пока не добрался на судне капитана Браера до ближайшего порта, где сбежал, сперва освободив пленных, предназначенных для торгов на рынке невольников, из трюма.

Браер это запомнил. И отомстил позже по-своему. Отомстил тогда, когда Блез уже понимал, чем чреваты любые поступки, заплатив свою цену за то, что имел. Но терпеть он уже не стал бы. И молча сносить тоже.

Теперь он желал расплаты.

И получил ее.

«Узнаешь меня?» — спросил капитан, занеся саблю над головой заклятого своего врага.

«Гнить тебе в аду, Ратон!» — отхаркивая сгустки крови, ответил Браер и плюнул под ноги капитана.

Судьба его была решена.

Блез желал ему смерти. Но проклятия, которые изрыгал англичанин, заставили его опомниться. Убить Браера было бы слишком просто. Браер и сам желал такой участи больше, чем любой другой. Смерть в море, от сражения, была бы избавлением.

А достоин он собачьей смерти на виселице.

Но сперва погниет в тюрьме.

И вот она!

Вот! Береговая линия Лос-Хустоса.

Острова, ненавидимого капитаном Ратоном едва ли немногим менее, чем он ненавидел капитана «Черного альбатроса». Потому что там тоже жил враг, которого пришлось сделать союзником.

Впрочем, усмехнулся Блез, ничего не помешает теперь губернатору ван дер Лейдену заблокировать «Серпиенте марина» в порту Лос-Хустоса и пленить ее капитана. Убить двух зайцев. Он привез ему Браера. И он пришел сам.

Что ж, остается поглядеть, чего стоит слово губернатора против слова пирата.

И чего стоит слово отца против слова сына.

Когда солнце опускалось за море, а Лос-Хустос окрасился в оттенки золотого, капитан Ратон сделал шаг, ступив на пристань. Впервые открыто в этом порту. Впервые не скрывая лица и имени. «Серпиенте марина» ждали здесь. Ван дер Лейден ждал.

С капитаном на берег сошла и его охрана, тащившая на привязи, будто пса, Браера. Тот едва шел, не в силах поднять глаз. И, обезумев от ужаса и страха, сыпал проклятиями, продолжая плевать, кашлять и источать отвратительный запах испражнений.

Когда тьма опустилась на Лос-Хустос, капитан Ратон, уверенно шагая, поднимался по лестнице во дворец губернатора.

И четвертью часа позднее, когда Браера увели прочь, ожидал ван дер Лейдена в зале, где тот принимал послов.