Надбавка за вредность - Вера Эпингер Страница 28

Кофе — машина выделывалась. Кнопка, отвечающая за количество сахара, перестала срабатывать еще тогда, когда я делала напиток себе. И потому сейчас даже не обратила на нее внимания — все равно Воронцов его без сахара хлещет. Никогда не понимала, как так можно?

Минуты две стояла, держа кулачок практически в миллиметре от двери начальника. Не могла решиться.

— Ни пуха, ни пера, — тихонько прошептала себе под нос и сама же ответила: — К черту!

Тут — тук — тук. Кто там? Это я, почтальон Печкин. Всплывшие в памяти строчки прибавили уверенности.

Подождала несколько мгновений после стука и, нажав ручку, толкнула дверь. Та бесшумно распахнулась, явив мне Воронцова, присевшего на письменный стол и сложившего на груди руки. Начальник снова был в пиджаке. Нет, все-таки надо было оставить сей элегантный и приятно пахнущий предмет гардероба у себя. Замешкалась, чем вызвала неудовольствие шефа.

— Проходите, Кира. Я не кусаюсь, — недовольно закатил глаза Воронцов. — Вы что-то натворили?

Я тут же насупилась и переступила порог, позабыв о собственных сомнениях:

— Нет, с чего вы взяли?

— Так почему идете ко мне, как на эшафот?

— Я не… — вскинулась я.

— Нет, вы выглядите так, как будто я заставлю вас встать на колени, — Воронцов сделал легкую паузу, — и положить голову на пень.

— Зачем? — вылетело раньше, чем я смогла захлопнуть рот. Язык мой — враг мой.

— Чтобы я обезглавил вас, Кира. Это же эшафот.

Хуже всего, что я не понимала, шутит он или нет — на лице нет ни намека на смех. Смотрит серьезно, словно действительно приговор выносит. И все-таки я была благодарна за то, что Воронцов умело отвлек меня от снедающих мыслей. Как будто чувствовал, что в голове у меня черт ногу сломит. Решительно подошла к рабочему столу и встала напротив мужчины.

— Вы просили кофе, — напомнила я.

— Просил, — согласился начальник.

Тяжко вздохнула, перевела взгляд с шефа на стол и обратно.

— Можно я поставлю поднос?

— Ставьте, Кира, — хмыкнул Воронцов и чуть — чуть пододвинулся в сторону.

Даже при таком раскладе мне пришлось практически вплотную приблизиться к мужчине. Стол был узким, как будто бы старинным, темно — вишневого цвета. Пыталась посчитать, сколько раз его лакировали, пока находилась в «зоне поражения». Парфюм Воронцова окутывал приятной томной дымкой, но я стоически задерживала дыхание. Выставила чашку на столешницу и забрала поднос, собираясь его унести, но начальник остановил меня, покачав головой.

— Сначала поговорим.

Раз начальство настаивает… Прижала к груди столь необходимую сейчас вещь на манер щита — ладно хоть поднос чистый, а то не хватало еще пятно на блузке посадить. Сесть не предложил. Потому отошла на пару шагов, прижавшись лодыжками к креслу, на котором некоторое время назад сладко спал Воронцов.

— Скажите, Кира. «Немезис» — ваше единственное место работы?

Нахмурилась, не понимая, к чему ведет начальник, но послушно кивнула. А он посмотрел так, как будто не поверил.

— Точно нигде больше не подрабатываете?

— Нет, — сжала губы.

— Обманываете? Стыдитесь?

— Да нет же! — вспылила я, чувствуя, как в груди тлеет уголек злости. О чем он вообще? Я — то думала, что за разговоры по телефону в рабочее время отчитывать будет.

— Хорошо, поставлю вопрос по — другому. Где вы были вчера вечером?

Это еще что за допрос?

— Дома, — мило улыбнулась, до того приторно, что аж у самой зубы свело.

— Всю ночь?

— Кирилл Романович! Я понимаю, что вы мой работодатель. Но в данный момент вы слегка перешли границы разумного, — до последнего старалась сохранить спокойствие.

— А как тогда понимать ваш внешний вид?

Словно обухом по голове ударили. Так вот он чем! Он что, подумал, будто я как-то связана с теми… стриптизершами? Не верит в совпадения, или повеселился не просто отлично, а лучше некуда? В смысле с продолжением банкета.

— Вы сейчас о волосах? — перекинула их на грудь и случайно провела рукой по всей длине хвоста. Воронцов неотрывно проследил за движением моей ладони и резко поднял на меня глаза. — Или об одежде?

Видимо сейчас до сосредоточенного мужчины стало доходить, что он попал в весьма неприятную ситуацию. И к вчерашним девушкам я не имею никакого отношения. Шумно втянул носом воздух, зажмурился и потер лоб.

— Извините, Кира. Прошу меня простить за бестактность. Я неважно себя чувствую.

— Выпейте кофе, остынет, — подсказала я. — Я могу идти?

— Идите. В кабинет к Евгению Васильевичу.

— Хорошо, — пожала плечами и направилась выполнять поручение. Мне как раз осталось разобрать совсем немного вещей.

Уже практически вышла в приемную, когда Воронцов окликнул меня снова. Остановилась и обернулась в ожидании. Неужели решился?

— Да, Кирилл Романович?

— При всем моем уважении, Кира, я не желаю знать подробности вашей интимной жизни и попрошу воздержаться от ее обсуждения в моем присутствии.

Не удержала улыбку, нагло скользнувшую по губам. Так и знала! Почему — то страх сменился игривым предвкушением. Ну разве ли не забавно? Безмятежно спал столько времени и подошел как раз в тот момент, когда я беседовала со Светой!

— Я не обсуждала свою… — замялась, — интимную жизнь.

— Кира, сколько вам лет?

Заметила, что Воронцов — любитель задавать неудобные вопросы. Нет, а какой адекватный мужчина спросит женщину о ее возрасте? И все-таки мне стало интересно, к чему клонит начальник. Да и в личном деле он посмотрит без особых сложностей. Хранить столь стратегически важные сведения в тайне нет смысла.

— Двадцать два.

Судя по расширившимся глазам, для Воронцова это стало новостью. А сколько он думал?

— Я не хотел говорить то, что собираюсь. Но учитывая ваш возраст… Вы еще очень молоды, Кира. Мне нравится, как вы работаете, и потому промолчать я не могу несмотря на некоторую специфичность данной темы. Подумайте, к чему вы придете. Молодой девушке не стоит вести себя подобным образом. Вы можете сломать себе всю жизнь, если, — Воронцов как-то нервно усмехнулся, — будете настолько бездумно относиться к партнерам. Кроме того, следует ограничивать их порывы. Если вам дорого ваше здоровье, конечно.

Боже мой… Неужели он правда говорит это? Смущение накрыло с головой. Захотелось закрыть руками пылающее лицо, но чертов поднос мешается. Если честно, я и представить не могла, что Кирилл Романович пустится в наставления. Не видела я его невинным барашком. Но это..?

— Кирилл Романович! — застонала я. Вот бы распустить волосы — они бы скрыли меня от всепоглощающего чувства стыда. И вроде бы я девушка взрослая, но, когда начальник отчитывает, считая тебя распущенной особой, невольно начнешь ратовать за нравственность.

Мольба в