Первые (СИ) - Палла Иоланта Страница 28

— Ты у нас теперь тоже с хомутом на шее? — убирает телефон, криво улыбается и смотрит на дорогу. — Можем устраивать траур?

— Ха-ха-ха, как смешно, — направляемся в боулинг, где договорились встретиться с остальными, — если хочешь нажраться в доску, то не используй меня, как повод.

— Потеря друга, чем не повод? Наши ряды редеют. Плачевно.

— Сам случаем не влез в тот же хомут? — стебусь, конечно, а Кирилла аж передергивает.

— Не дай Бог, — показательно крестится, — чтобы я, да с одной, нет. Моя персона слишком ценная. Не для личного пользования.

— Типов вай-фай?

— Ага, несу пользу людям. Прекрасной половине человечества в частности.

— Так пора выделить тебе отдельную полку в сексшопе.

— Да. Не для одной цацы мама ягодку растила.

— Дебил, — останавливаю машину около торгового центра. Лабук ржёт. Что-то про ценность своего члена заясняет, а я пишу Лизе, что скоро её заберу. Она вроде как с Ростовой по бутикам рванула.

Впервые мне хочется променять тусовку в боулинге с пацанами на прогулку с девушкой. Да, я особо никого и никуда не водил. Так. Для галочки, чтобы пустить пыль в глаза и сбить последующую обиду за неоправданные ожидания. Не заморачивался со свиданиями и подарками, а в отношении Лизы хочется сделать все и сразу. Остановились на прогулке по набережной. Как в прошлом году. Погодка не радует, но моя девочка захотела пройтись, значит я уступлю.

Иду с Лабуком и возле лестницы сталкиваюсь с Кристиной. Та сверлит меня глазами и демонстративно отворачивается. Её подружки что-то пиликают. ЧТО-ТО явно адресовано мне. Пожимаю плечами. Плевать. На данный момент у меня есть проблемы посерьезнее.

Нужно с Грехом поговорить. У него есть родственники со связями. Вроде как со своей клиникой. Может, он сможет чем-то помочь. Хотя бы подкинуть инфы. Только нужно вытащить его из боулинга, чтобы поговорить с глазу на глаз. Без свидетелей.

Получается через полчаса, когда Фил и Лабук сцепляются языками, доказывая друг другу свою значимость. Мы с Дамиром сваливаем из здания. Я достаю сигарету, потому что тема щепетильная. Как таким делиться? Лизе с трудом сказал, а Грех вечно в глаза смотрит и в выражениях не стесняется.

Кратко ему излагаю проблему, избегая конкретики. Не говорю, что матери нужна психологическая помощь. Дымлю, как паровоз, а он лишь молча кивает. Хмурится. Зевает даже. Добавляет моей внутренней агонии полешек. Каждую вену, блядь, выворачивает, пока жду его ответа. Тот поправляет ворот куртки и забирает у меня пачку с сигаретами.

— Кому-то близкому нужна помощь, да? — сцепляю зубы крепче. — Ты же у нас птица гордая. Просто так не попросишь, — усмехается, прикуривает и выпускает клубы дыма в холодный воздух. — Я с дядькой переговорю. У него много спецов.

— Спасибо, — в лёгких становится больше места. Расправляются.

— Я так понимаю, что распространяться не хочешь? — киваю. — Тогда это по его части, — криво улыбается. — У него даже какая-то шишка из администрации голову лечила. Все папки с грифом «секретно».

Отлично. Главное мать уговорить на лечение.

— Все так серьезно? — вдруг спрашивает, протягивая пачку с сигами. — Не смотри так, Тох. Мы все помним, что ты сотворил ради матери. Я не идиот. Ради кого бы ты еще так впрягался? — хлопает по плечу. — Решим. Пацанам не скажу. Пойдем, а то Лабук скоро искать начнет.

37

После разговора с Грехом определенно становится легче. Мне словно с грудной клетки убрали колючие жгуты. Вентиляция лёгких улучшается. Пульс приходит в норму. У меня получается отвлечься от мыслей о матери на некоторое время. Мы с пацанами играем в боулинг и обсуждаем следующую игру команды. Соревнования по волейболу на уровне области, и мне интересно позовет ли меня Иван Александрович. Желание громить все вокруг отступило, но этого мало, чтобы Лабуков подписал петицию о помиловании. Видимо, об улучшении моего состоянии ему должен сообщить Аристарх. Тогда вероятность возвращения в команду до соревнований увеличивается в два раза.

С Дамиром договариваемся созвониться, и я прощаюсь с парнями. Меня же ждёт моя Лиза. Пока иду к тачке, набираю ей сообщение. Жду ответа с сигаретой в зубах. Когда скидывает геолокацию, сразу сажусь за руль и вжимаю педаль газа в пол. Не терпится увидеть её. Даже кожу на пальцах жжёт от предвкушения нашей встречи. По нужному адресу расположено кафе. Останавливаю машину около здания и сообщаю Кирьяновой, что прибыл. Нервно стучу пальцами по рулю и, когда Лиза появляется в поле зрения, задыхаюсь нахрен.

Красивая до одури. В короткой черной куртке, рваных джинсах и ботинках. На голове красуются любимые мной ушки. Сердце тут же принимается совершать смертельные трюки. Я выбираюсь из тачки, тут же сгребаю Лизу в объятия и впечатываюсь губами в её дурманящие. Грудину заливает жгучим теплом, потому что она не сопротивляется моему напору. Сдается. Не совсем, конечно. Скованность нутром ощущаю, но эгоистично радуюсь тому, что не посылает меня. С трудом отрываюсь от сладких губ и открываю дверь. Жду, когда Лиза сядет, и сам обхожу машину, чтобы устроиться на сиденье.

Не знаю, отражается ли на моем лице волнение, но давлю довольную лыбу и подмигиваю Милым Ушкам, заводя мотор. Она не спешит что-то говорить, кусает алые губы, привлекая мое внимание, и смотрит на лобовое стекло. Движение на удивление без пробок. Транспорта мало, и мы быстро добираемся до набережной. Поворачиваюсь к Лизе. Взгляд сам падает на черную сетку колготок, которые видны через дырки на джинсах.

— Лиз, — тянусь к ней, пальцами лезу к оголенной коже и хочу порвать эту блядскую сетку, - до сих пор хочешь гулять?

— Угу, — вырывается у нее задушено, пока я скольжу губами по шее и вдыхаю её запах. Хочется остаться в тачке, посадить Лизу к себе на колени и целовать. Долго. Чтобы до срыва крыши.

— Хорошо, — еле отрываюсь от нее, — пойдем.

Оказавшись на улице под порывами ветра, вижу, как Кирьянова ежится, но её глаза лихорадочно блестят. Беру ее за руку и веду к киоску, в котором беру большой стаканчик горячего шоколада. Вручаю его своей девушке и улыбаюсь, как идиот. Никак не могу прогнать эти эмоции. Всего размазывает от нее.

— А ты не хочешь? — удивленно хлопает ресницами, намекая на горячий напиток. Ухмыляюсь, наклоняюсь и делаю глоток, глядя Кирьяновой в глаза. Смущается. — Как твоя мама?

Держу улыбку на лице до последнего, но она медленно сползает. Отворачиваюсь, крепче сжимаю тонкую кисть Лизы и веду ее вдоль набережной. Больше не хочу вплетать мать в наши отношения. Итак все испортил.

— Поправится.

Выжимаю, стараясь выглядеть оптимистичным. Во рту слюна становится горькой. Сразу накатывает чувство вины перед Лизой за чертову выставку. Я должен был остановить Крис, проверить, не удумала ли она что-то, но предпочел отойти в сторону, наивно полагая, что меня отпустит.

— Ты всё-таки прошла курсы по иллюстрации? — перевожу тему, вспоминая, что видел планшет с открытым наброском. Красиво. У Кирьяновой определенно есть талант.

— Да, ещё летом, — скашивает на меня взгляд и тут же отводит его на реку, приближая стаканчик к губам. Делает несколько глотков горячего шоколада, облизывает губы, а я ощущаю, как по спине пролетает холодок. Лиза была в городе всё это время… Мы ведь могли столкнуться раньше, и не было бы никакого Шумова.

Крепче стискиваю зубы и ее кисть, пытаясь успокоить демонов внутри. Они просыпаются и кровожадно скалятся, присваивая себе Лизу. До покраснения глаз доводит одна мысль, что могло у них быть, или было… Сглатываю…

Отпускаю её руку, чтобы достать сигарету. Понимаю, что перебарщиваю с никотином, но увеличиваю дистанцию с Кирьяновой и дымлю. Она бросает на меня странные взгляды. Я не могу их распознать. Чувствую, что не ровно ко мне дышит, впитываю жадно, только барьер между нами не исчезает. Ломаю себя по итогу. Подхожу к ней и утыкаюсь носом в волосы чуть выше уха. Сердце колотится все сильнее.