Мой друг (СИ) - Лоран Оливия Страница 28

Ох, Боже мой… И почему я решила пренебречь нижним бельем? Хорошо хоть трусы при мне…

Ощущая тяжелое дыхание на шее и последующие влажные поцелуи, я погружаюсь в состояние невероятного блаженства. Внутри разворачивается трепещущее пламя, охватывающее своими горячими языками каждый обнаженный нерв на теле.

— Ми, — шепчет в перерывах между поцелуями. — Хочу тебя раздеть.

По телу разливается приятная истома, и с каждым следующим движением его рук меня захлестывает нарастающее возбуждение.

— Раз… — расстегивает первую крохотную пуговичку на вздымающейся груди. — Два… — замедляется, запечатывая поцелуй чуть выше ключицы, и переходит к последней. — Три.

И когда Артём пробирается в раскрытый вырез платья, обхватывая ладонью и сжимая мою грудь, из меня непроизвольно рвется тихий стон.

Под напором его рук тонкая ткань сползает

по плечам вниз, по оголившимся участкам кожи пробегается озноб. Легкий холод сменяется стремительным жаром от его горячих и нетерпеливых губ.

От резкого скачка ощущений я на мгновение теряюсь. Выпадая из реальности, погружаюсь в какое-то бессознательное состояние, растворяюсь в невероятном удовольствии.

— Полностью, Ми. Хочу стянуть с тебя всю одежду, — хрипит на ухо.

Осознание того, что он пристально следит за своими движениями и реакциями моего тела на них, закручивает во мне взрывную воронку чувств и эмоций, затягивающую всю мою скованность и выпускающую на поверхность нестерпимо жгучее желание.

И когда я уже сама готова скинуть с себя болтающееся на бедрах платье, нас оглушает настойчивый звонок в дверь.

— Кто это? — вздрагивая, шепчу встревоженно и спешно пытаюсь привести себя в приличный вид. — Родители вернулись?

— Нет, Ми. Это доставка, по пути сделал заказ, — страдальчески щурится, прикрывая глаза. — Не переживай, сейчас вернусь, — успокаивает тут же. — И… Не одевайся, — бросает предупреждение уже в дверях, прожигая меня плотоядным взглядом.

К его приходу я, конечно же, полностью одета и застегнута на три несчастные пуговицы на груди. Не смотря на то, что утихомирить расшатавшиеся эмоции не удалось и близко, переживаю уже совершенно по-другому поводу.

Под оглушительный аккомпанемент собственного сердцебиения, слежу за медленным приближением Тёмы, усердно сжимая в руках серебряную подвеску.

— А где еда?

— На кухне оставил, поедим потом, — медленно крадется ко мне, словно зверь на охоте.

— Не остынет? — непроизвольно отступаю назад.

Машет головой, а затем ухмыляется, когда упираюсь ногами в кровать и вскидываю на него растерянный взгляд.

— Падай, — сокращая между нами дистанцию до несчастных сантиметров, кладет руку мне на живот, усиливая давление.

И когда я уже думаю, что раскинусь перед ним попрек кровати, перехватывает за спину, приземляя на покрывало нас вместе.

Находиться в горизонтальном положении под ним очень… странно. Непривычно для меня. И так… Необыкновенно приятно. Фантастически. А в особенности волнует и даже немного пугает — ощущение растущего напряжения между ног.

Не знаю, откуда берутся силы, чтобы притормозить, но я собираю по каплям всю свою решительность и упираюсь ладошками ему в грудь.

— Тём, мой подарок, — смотрю на него снизу вверх. — Ну, точнее твой. Хочу подарить сейчас, а то опять забуду, как начнёшь… — замолкаю, кусая губы.

— Мм, что начну, зай? Продолжай, — требует, толкаясь бедрами навстречу, тем самым вжимая меня в матрац сильнее.

— Делать вот так… Прижимать меня своим… Своей… выпуклостью.

Его брови тут же взлетают, а затем он, откидывая голову назад, разражается безудержным смехом, словно я отвесила капец, какую смешную шутку.

— Ахах, чего-о? — давит в перерывах, разглядывая меня на вытянутых руках. — Повтори-ка, Ми.

— Тёма… — наигранно дую губы, сгорая от стыда.

— Бля, Ми… Я запомню это, — заверяет меня, всё еще посмеиваясь. — Лады. Давай, где там твой подарок. Не терпится уже прижать тебя своей… Хм… выпуклостью, — снова смеется, не обращая внимания на мою неловкость.

Но стоит мне протянуть между нами руку с подвеской на раскрытой ладони, он резко замолкает и мгновенно меняется в лице. Бывалого веселья и след простыл.

Мне кажется, в этот момент мое лицо сливается с цветом белоснежных подушек в изголовье кровати. Ощущение, что из меня не только кровь выкачали, но и все жизненные силы, разбередив при этом встревоженную душу.

Ему не нравится? Озвучить вслух свой вопрос не то, чтобы не решаюсь — выдавить не способна.

Но даже не это сейчас так страшит…

Если и так, его пугающая реакция была бы не такой шоковой. Я бы даже сказала — панической. Он с трудом себя контролирует.

Выглядит так… Словно ненавистного призрака увидел. Черты лица заострились, на напряженной челюсти играют желваки, губы плотно сжаты, а в глазах целая буря непередаваемых эмоций — от страха и отрицания, до злости и боли.

— Это. Что? — мученически дробит глухим и бесцветным голосом.

А я лишь хлопаю глазами, не зная, что и думать. В голове тревожный хаос. У меня нет и отдаленных предположений, чем вызвала такой набор взрывных эмоций. Нет ни одной весомой причины так себя вести.

— Мила, — цедит сквозь зубы, требуя пояснений.

— Это сердце…

С виду простое, ничем не примечательное сердце, притянувшее мой взгляд и напомнившее о нем. Да, это не совсем привычная нашему глазу фигурка из двух изогнутых линий, но именно этим оно и зацепило. На мгновение подумала, что для меня, как для будущего врача, такой подарок даже символичен. Но с каждой следующей секундой внутри разрасталось необъяснимое чувство глубины и значимости, пронизанное трепетом и любовью.

Я даже не думала, выбор был очевиден. Я просто хотела, чтобы оно было у него, словно в этом есть какой-то скрытый смысл, будто это что-то ценное и важное. Необходимое.

— Сердце? — с трудом выговаривает надтреснутым голосом. — Это… Блядь, — прикрывает глаза, тяжело сглатывая. — Это не просто сердце. Это гребенный орган, Ми! Мышечный орган! — нервно прочесывает рукой по волосам. — С клапанами, венами и прочей хренью…

И тут меня прорывает.

— Если не нравится, так и скажи! — кричу на него, сжимая крепче пальцы с подвеской, обжигающей ладонь. — Так говоришь, словно я настоящий орган сердца тебе дарю!

Артёма пробивает лихорадочной дрожью. Сжимая челюсти до скрипа, щурится, словно мои слова причиняют ему нестерпимую боль.

Я в смятении. Никогда. Никогда еще не видела его таким.

— Не нравится… — продолжаю, глядя на перекаты мышц под кожей его рук. — Значит, не принимай, — заключаю на выдохе со слезами на глазах.

Внутри поселяется колючее и тягостное чувство тревоги и сожаления. Его мучения захватывают и меня, заставляя проживать эти эмоции вместе. Сложно разобрать, где собственная обида и обеспокоенность, а где его злость и отчаяние.

Переводя дыхание, заставляю себя принять эти реакции адекватно. Внушаю себе, что это не повод для ссор и обид.

— Всё в порядке, — говорю ему, утешая тем самым и себя. — Ну, не удался сюрприз. Не угадала. И что с того? Не страшно, оставлю себе.

Глаза Артёма проясняются. Смотрит в самую душу, пытаясь найти там какие-то непонятные для меня, но определенно важные и успокаивающие его ответы. Медленно машет головой, вводя тем самым в замешательство. Что хочет сказать? В чем не согласен?

— Нет… Стой, — натужно тянет воздух и так же тяжело и протяжно выдыхает. — Покажи, — косится на сжатую ладонь.

Стоит разжать пальцы, как он тут же отводит взгляд в сторону, подворачивая и закусывая нижнюю губу. А когда возвращается к моим глазам, как-то криво и вымученно усмехается и снова машет головой, слово не может поверить.

— Прости, Ми… — склоняясь, сталкивает нас лбами. — Прости… Мне нравится. Правда, очень нравится. Пиздец, как нравится, — шепчет в губы, легко касаясь своими, и следом покрывает мое лицо серией коротких поцелуев.

Теряюсь от такой стремительной смены его настроения. Минуту назад и взглянуть не мог на мой подарок, а теперь уже нравится…