Влада Орлецкая - Снегопад чудес Страница 28

Но он никак не возвращался. И эта его бледная спирохета Анечка… Ирина поняла, что недооценивала ее. Девица оказалась не робкого десятка. Наглая, хитрая тварь… Поняв, что имеет дело с достойной соперницей, Шидловская стала искать новый способ разделаться с ней или хотя бы напугать так, чтобы та и думать забыла о Викторе. Прямые угрозы не дали результата. Она уже и впрямь собиралась подговорить охранников бойфренда на то, чтобы те немного поразвлекались с ее соперницей, как вдруг сама оказалась за бортом.

От нечего делать она полдня колесила по городу, сидела в кафешках, покупала кокаин, нюхала его, чтобы поднять настроение и тонус, а к вечеру зарулила во двор ЕГО дома… Она уже почти ничего не соображала, находясь под действием порошка.

…Автомобиль несся на них с огромной скоростью. Маня завизжала и закрыла собой Ярика. Волгин бросился наперерез машине, чтобы оттолкнуть подальше свою подругу и ее сына. Виктор оттеснил Анну в глубь подъезда… В этот момент во двор через арку стремительно ворвался какой-то лихач на джипе. «Шевроле» резко завернул в сторону, чтобы избежать столкновения, и тут же врезался в старый красный «Москвич», припаркованный у подъезда. Фисташковый автомобиль смял боковую часть беззащитного Моси, едва не протаранив его насквозь, в итоге бедный «москвичонок» оказался зажатым между иномаркой и серой «Нивой», стоявшими рядом.

— Мося!!! Боже мой!!! Мося-а-а!!! — прозвучал, перекрывая отвратительный скрежет металла, безумный вопль Елены Аркадьевны.

Виктор бросился к «шевроле». Когда Морозову удалось открыть заклинившую от удара дверь, ему под ноги вывалилась окровавленная Ирина Шидловская. Она была мертва.

— Я же говорила, плохая примета, — сказала тетя Зина Людмиле Сергеевне и с видом пророка поджала тонкие, в мелких морщинках губы.

21

— Ну Еленочка Аркадьевна, не расстраивайтесь. Хотите, я куплю вам красный «пежо» последней модели? — утешал Морозов бабулю.

Они с Анной приехали к ней в гости через день после свадьбы. С тех пор как ее ненаглядный Мося геройски погиб, как триста спартанцев, приняв на себя удар более сильного противника. Елена Аркадьевна была безутешна. Она и слышать не хотела ни о каком «пежо».

— Виктор, — с ударением на последний слог говорила она, заламывая руки, — вы не можете этого понять! Это все, что у меня оставалось от воспоминаний молодости! Какой, к чертовой матери, «пежо»! О чем вы, мой юный друг?!

«Нива» Георгия Платоновича тоже пострадала, но не очень сильно. Бабулин же «Москвич» не подлежал восстановлению. И поэтому она хандрила. Ничто ее не радовало, даже начавшийся роман с Георгием Платоновичем. На бабулю было больно смотреть. Как же она убивалась по этой груде старого железа, напоминавшего ей о годах ее молодости! И тогда Виктор решился на хитроумную авантюру. Он разместил в Интернете объявление, а когда вернулся из свадебного путешествия, обнаружил в своем электронном почтовом ящике письмо. Один парень мечтал избавиться от старой рухляди, доставшейся ему по наследству и ржавеющей на дачном участке. Он готов был отдать свою старую колымагу за чисто символическую сумму. И это был как раз «Москвич» того же года выпуска, что и незабвенный Мося. Проблема заключалась в том, что машина находилась в Подмосковье. Но Морозов отправил туда кого-то из конторы для оформления сделки, деньги перевел через банк, а автомобиль доставили в Новосибирск фурой.

Не важно, что перевозка этой ржавой консервной банки и доведение ее до кондиции потребовали несоизмеримо больших капиталовложений, чем сама покупка. Зато как была счастлива Елена Аркадьевна, когда у нее под окном остановился — о чудо! — ее любимый Мося, вечно живой, как Ленин, сверкающий свежевыкрашенными боками, обдающий из салона запахом дерева и натуральной кожи.

Она выбежала, нет, выпорхнула из подъезда, буквально помолодев на три десятка лет, и, упав перед автомобилем на колени, принялась гладить руками и целовать милый сердцу красный кузов.

— Мося, Мося, — бормотала она, обливаясь слезами. И счастье ее было беспредельно.

Парадокс заключался не только в том, что портретное сходство с Мосей у нового автомобиля было налицо. Этот «Москвич» отличался от предшественника одной лишь цифрой в заводском номере.

— Виктор, вы кудесник! — восклицала Елена Аркадьевна. — Вы вернули к жизни Мосю и меня! Теперь я проживу еще лет двадцать, назло этому старому дураку, моему зятю!

Через год, августовским днем, все они собрались на загородном участке Владимира Яковлевича, чтобы отметить годовщину четы Морозовых, а также успешное поступление Анны в архитектурную академию. Пока Людмила Сергеевна и Маня, теперь уже Волгина, накрывали стол на террасе, Анна уединилась на тенистой веранде и, опустившись в плетеное кресло, начала кормить грудью трехмесячного сына. Своего первенца они с мужем нарекли Платоном, в честь дедушки Виктора.

В семье Волгиных также ожидалось прибавление. Срок еще был небольшой, но Маня все равно волновалась, так как им предстоял совершенно неожиданный, но неизбежный переезд в Москву. Дело в том, что фотографиями Ярика, разосланными Еленой Аркадьевной по рекламным агентствам, заинтересовалась одна крупная фирма, производитель одежды для младших школьников. И закрутилось. Затем Ярослава заметил столичный продюсер и начал переговоры с родителями эффектного ребенка на предмет съемок в долгоиграющем телевизионном сериале. И если съемки в рекламных роликах еще как-то можно было совмещать с проживанием за несколько тысяч километров от столицы, то теперь вопрос переезда встал остро. Антон быстро сориентировался и нашел себе место в московской фирме по Интернету. Даже несмотря на то что в конторе, где он работал, ему вполне реально светила должность руководителя отдела продаж, а там, в Москве, предлагалась лишь вакансия рядового менеджера, Волгин, не задумываясь, готов был пожертвовать карьерой ради блестящего будущего своего приемного сына.

— Ну вот, лишили ребенка детства, — сокрушенно вздыхала Тамара Михайловна, мать Маши, поминая недобрым словом виновницу всех этих дел Елену Аркадьевну.

— Ничего, ничего, — говорил Дмитрий Васильевич, отец Марии, — пусть учится зарабатывать.

— Да разве же это работа? — возражала сердобольная бабушка будущей звезды. — Это эксплуатация детского труда! Ярослав должен учиться! И о чем только думают моя дочь с зятем! Помяни мое слово, эти кривляния перед кинокамерой до добра не доведут. Что будет, когда слава пройдет и ребенок останется не у дел? Это же такой удар по неокрепшей детской психике!