Полина Маслова - Как заполучить чужого мужа Страница 28

— Понравилось? — спросила Алена.

— Да, Елена Викторовна.

— Хотите еще?

— Да, Елена Викторовна.

Второй бокал вкупе с первым по ощущениям равнялся рюмке коньяку. На душе у Зины потеплело. Она вгляделась в лицо хозяйки — бледное, потерянное, воплощение одиночества — и ей захотелось сказать что-нибудь ободряющее Алене. И она сказала:

— Елена Викторовна, у меня завтра выходной. Хотите, я останусь?

— Зачем? — не поняла Алена.

— Побуду с вами. Чтобы вам не было так одиноко. Алена помолчала. Осторожно поставила бокал на стеклянный столик. А потом проговорила:

— Но я не нуждаюсь в этом, Зина… Кто вам сказал, что я чувствую себя одинокой?..

Она холодно посмотрела на Зину. Та внутренне сжалась и не посмела ответить, хотя обеим было очевидно, кто сказал об одиночестве Алены. Она сама. Своим предложением выпить с прислугой.

Алена поднялась, тем самым предлагая Зине сделать то же самое. Помедлив, Зина встала. Она понимала, что ляпнула не то, что надо срочно исправить сказанное, но найти слова, точно расставить их и произнести вслух — это было выше ее сил и возможностей.

— Извините, Елена Викторовна, — пробормотала Зина и удалилась, стараясь не стучать каблуками, но оттого стуча ими сильнее, чем обычно.

В последующие дни Алена была по-прежнему ровна, держала с Зиной обычную дистанцию. Ничто не напоминало об их неудачном фуршете. Но и выпить вина Алена ей больше не предлагала.

Помимо неудачной беседы с хозяйкой, Зину постигла еще одна неприятность. Это случилось в конце августа. Школьные каникулы еще не кончились, и потому Настя — человек, которого в этом доме Зина боялась больше других, — бесцельно шаталась по дому. Алена увезла Петю в парикмахерскую, Вадим, разумеется, отсутствовал. Настя и Зина были вдвоем.

Зина возилась в гостиной, стирая невидимую пыль с каминной доски, когда Настя, остановившись на пороге, вдруг спросила:

— Зина, а хотите коньячку?

Зина замерла, потом ответила своей коронной фразой:

— Я не пью коньяк.

— Пьете, — уверенно возразила девчонка. Зина оглянулась, вгляделась в ее глаза и все поняла:

— Ты рылась в моих вещах?

— Да, — кивнула та, улыбаясь.

Зина беспомощно развела руками и спросила:

— Тебе не стыдно?

— Нет.

От этой спокойной, непрошибаемой наглости Зина окончательно растерялась. Она стояла перед пятнадцатилетней соплячкой и теребила тряпку в руках, как какая-нибудь благовоспитанная девица — платочек.

— Вы ведь шпионите за нами… — между тем, пояснила Настя. — Я видела ваш блокнотик, там все записано. Про учебники психологии, которые читает мама… Про то, что папа редко бывает дома, а мама переживает.*. Про то, что я курю в библиотеке… Про то, что у мамы нет детских фотографий…

Это было пострашнее, чем коньяк… Зина обреченно опустилась на стул. А Настя, стоя над ней и радостно улыбаясь, продолжала:

— Там было еще одно слово: «скучно»… Это что — про наш дом?

— Да… — выдохнула Зина, понимая, что отпираться и увиливать бесполезно.

Настя среагировала неожиданно. Она кивнула и заметила:

— Вообще-то правильно… Скучно… Некоторое время обе молчали.

— Вы кому-то сообщаете сведения о нас? — подала голос Настя.

Зина подняла голову и увидела серьезный взгляд девчонки.

— Сообщаете?

— Нет…

— Папиным врагам? — настаивала Настя. Зина слабо улыбнулась:

— Ну, зачем врагам такие сведения?.. Зачем врагам твоего отца знать, что ты куришь?

Настя пожала плечами:

— Тогда зачем записывать?..

— Я не знаю… — вздохнула Зина. — Я не знаю, как это объяснить… Я просто записываю все, что вижу… все, что приходит мне в голову…

— Может быть, вы — алкоголичка? — предположила Настя.

И Зина согласилась почти обрадовано:

— Может быть! Да. Наверное, да…

Бедняжке легче было признать себя алкоголичкой, чем подставить Феликса. Хотя настоящее объяснение — мол, собираю материал для одного писателя — было вполне невинно.

— Странно, — заметила я, сидя с Феликсом в кафе «Цитрус», — почему она так и не сказала?.. В этом же нет никакого криминала. Ну, материал. Ну, писатель. Ну, и что?

Феликс снисходительно улыбнулся:

— Ты не поверишь, но на свете еще есть любящие и преданные женщины.

— Это ты про Зину?

— Ну, не про тебя же!.. — он коротко засмеялся. — Она ни за что не допустит, чтобы у меня были неприятности…

— Ну, какие тут могут быть неприятности? Писатель может пользоваться любым материалом…

— Да. Но представь, что девчонка скажет об этом отцу. Тот поймет, что его личная жизнь может вылезти наружу. У него в банке есть служба безопасности… Ну, и так далее…

— Служба безопасности — это головорезы?

— Не обязательно. Это люди, владеющие информацией, умеющие собирать ее…

— Интересно, — задумалась я. — А Вадим не мог поручить им собрать информацию обо мне?..

Феликс откинулся на спинку дивана и, скрестив руки на груди, с интересом посмотрел на меня:

— Боишься?

— Боюсь… Зачем ему знать, что мы с Аленой из одного поселка?.. Что у меня муж — кретин… Что я жила в дерьме… Зачем?..

— В общем, не за чем. Это подпортит твой светлый образ, — улыбаясь, заметил Феликс.

И я не поняла, чего было больше в его интонации: согласия или угрозы — на будущее, если вдруг возникнет ситуация, когда ему понадобится шантажировать меня.

Смешно — Настя тоже занималась шантажом. Она, как выяснилось, и не думала сообщать о своих открытиях родителям. Ее интересовало другое.

— Ладно. Я вас не выдам, — заявила она Зине. — Но за это… — она выдержала паузу (совсем как Феликс!).

— Что? — спросила Зина.

— За это вы будете меня выводить.

— Как — выводить?

— Ну, из дома, — пояснила девчонка. — Меня одну не выпускают. Поэтому вы будете придумывать, что идете на рынок или еще куда-нибудь, и брать меня с собой.

— А ты что будешь делать? — осторожно спросила Зина и тут же нарвалась на улыбку Насти — пугающую и лучезарную.

— А вот этого я вам не скажу! — засмеялась девчонка. — А то вы в свой блокнотик запишете… А кто-нибудь блокнотик найдет… И прочитает…

Зина — то ли оттого, что смех Насти оказался заразителен, то ли от изумления перед ее наглостью — вдруг тоже засмеялась… Настя удивленно подняла брови. И это насмешило Зину еще больше. Она зажала рот руками, безуспешно пытаясь унять хохот. На глазах выступили слезы.

Настя смотрела на нее серьезно, даже озабоченно.

— Зина, — позвала она.

Но та не в силах была отозваться, занятая борьбой с собственной истерикой.

— Может, коньячку?.. — спросила Настя. Зина качнула головой, заливаясь смехом и слезами. И Настя предпочла удалиться, бросив на ходу: