Синтия Хартвик - Фундамент для сумасшедшего дома Страница 29

Он уставился, напомнив ей охотничью собаку, взявшую след, на четырех элегантно одетых мужчин, которые в прекрасном настроении только выходили во двор театра.

Дебора проследила за взглядом Вика и успокоилась. Она знала этих мужчин. В какой-то мере они были ее конкурентами. Эти четыре друга контролировали несколько парикмахерских салонов в Миннеаполисе, более прибыльных, чем три салона Вика, но не таких процветающих, как ее «Комбаты» и «Золотые ножницы».

Она уважала их, зная, что они достойные соперники. Сильные, изобретательные, но порядочные. Дебора только никак не могла понять, почему они приняли ее в свои ряды с таким радушием. Она же не видела со стороны, какой незаурядной, очаровательной и честной соперницей была сама. К тому же это были старые профессионалы, которые прекрасно понимали, что в бизнесе порой случаются непредсказуемые вещи.

Вик устремился к ним навстречу, почти позабыв о ней. Дебора совсем не обиделась. Ей нравились эти мужчины, и она знала, что поговорить с ними о пьесе будет гораздо интереснее, чем с Виком. К тому же, если они весь антракт проговорят с ними, ее кавалер меньше напьется сегодня вечером.

Но тут произошло нечто неожиданное. Вик шел так быстро, что она отстала от него на несколько шагов. Пока она его догоняла, он закричал каким-то высоким, ненатурально напевным голосом: «Эдмунд, Дональд, Артур, Дэн!»

Вик добежал до мужчин, пожал им руки и даже полуобнял по очереди. Это все выглядело по-европейски стильно, и Дебора не могла понять, почему ее в этом что-то шокировало.

Каким-то образом Вик встал так, что она не могла взять его под руку. Дебора была не особенно сильна в светском этикете, тем сильнее ее потрясло то, что случилось дальше.

Вик махнул в ее сторону рукой.

– Да, вы знаете местную знаменитость? Дебора Коэн! – небрежно бросил он.

Ее имя он произнес совсем иначе.

Й тут до нее дошло.

Вик изображал из себя гея!

Дебора открыла рот для ответа, но, потрясенная, ничего не смогла сказать.

– Здравствуйте, ну как вам пьеса? – спросил вдруг Артур Брайант, обращаясь к Вику. Дебора знала Артура лучше, чем других. Он, очевидно, что-то почувствовал, какое-то напряжение в воздухе, и тактично давал ей время прийти в себя.

– Пьеса? Ох, ради бога! – вдруг залился чуть ли не трелями Вик. – Два мальчика? Почему бы не сыграть все более откровенно?

Возможно, Вик переборщил, но так как в самой постановке эта тема постоянно пародийно обыгрывалась, это не резало слуха. Все восприняли сказанное как шутку.

Это было абсолютное перевоплощение. Дебора, как заядлая театралка, считала, что видела много хороших актеров на своем веку, но то, что демонстрировал сейчас Вик, было куда выше классом всего ею виденного.

Для нее это стало таким откровением, что она просто отключилась. Весь остальной разговор она слышала как звуковой фон. Фальшиво высокий голос Вика, его ломание не давали ей покоя.

Что из этого было ложью? Был он геем или просто притворялся?

На Дебору вдруг накатила волна ужаса. Шел 1987 год, возможно, самый мрачный год в США. СПИД распространялся со страшной скоростью. Истории о том, как бисексуальные мужчины заражают женщин, и сведения о миллионах зараженных американцах передавались во всех новостях. Болезнь была неизлечима и вела к долгой, мучительной и страшной смерти.

Внезапно ее жизнь свелась к двум одинаково ужасным вероятностям. Или Вик бисексуал и мог ее заразить, или он самый отъявленный лжец на свете.

Ей дико захотелось удрать из театра и выяснить все у него прямо сейчас, но она заставила себя спокойно вернуться на место и досидеть до конца пьесы. Правда, сдерживалась она с большим трудом.

– Что, черт побери, все это значит? – потребовала она объяснений у Вика, как только они вышли из театра.

– Ты о чем?

– Ты прекрасно знаешь, черт возьми, о чем я! О твоем превращении в «голубого» мальчика во время антракта!

Она поняла по его лицу, что он сначала собирался прикинуться простачком, но передумал.

– Это все неважно.

– Как раз наоборот, очень важно! Кого, к черту, ты обманывал, Вик? Меня или их?

Припертый к стенке, Вик перешел в наступление.

– Ты что, не любишь геев? – высокомерно спросил он, изображая из себя светского сноба с широкими взглядами.

– Я прекрасно к ним отношусь, – отрезала Дебора. – Я просто ненавижу лжецов, с кем бы они ни спали!

– Девочка моя, бизнес – тяжелая работа. Ты сама это прекрасно знаешь. Поэтому я подыграл им. И что из этого? Это не ложь, по большому счету. Это просто бизнес. Как… как там они говорили в «Крестном отце»? «Ничего личного. Это всегда только бизнес».

Ответ был настолько неожиданным для нее и таким откровенно циничным, что Деборе в тридцатипятиградусную жару стало холодно. И хотя опасность заражения СПИДом ей вроде больше не грозила, перед ней встала не менее серьезная проблема. Внезапно куча важных мелочей, на которые она раньше закрывала глаза, встали на свои места. Начиная с того, что они никогда не встречались в городе открыто. Кем бы ни был Виктор Картер в душе, если у него вообще была душа, теперь было совершенно очевидно, что он мастерски ведет двойную игру. Деборе стало безумно стыдно перед собой и своими друзьями. Вик ее просто дурачил. Он оказался выдающимся мастером в умении манипулировать ее чувствами.

Ярость Деборы была настолько сильна, что она не могла говорить. Она повернулась и почти побежала к стоянке машин.

До самого дома Дебора сидела в машине, как парализованная. В салоне было очень душно. Вик закрыл в машине все окна и включил кондиционер на максимум. Внезапно Дебора почувствовала, что задыхается. Она открыла окно.

– Эй, девочка, будет жарко, закрой.

– Заткнись!

Вик удивленно уставился на нее, затем помрачнел и заткнулся.

В Викторе Картере, оказывается, совсем не было мужской твердости и силы.

Глава 27

ВЕЛИКИЙ ВИК ЛИШАЕТСЯ КЕПКИ

Тот вечер в театре стал сигналом опасности. Дебора так нуждалась в предостережении, и стрела, кажется, достигла цели.

Но, несмотря на совершенно ясное понимание того, что Вик обманщик, Дебора не могла так просто отказаться от него.

Я хотела бы верить, что наш разумный, справедливый выбор не зависит от влияния гормонов. Я также очень хотела бы верить, что Санта Клаус существует на самом деле.

Разумеется, Дебора понимала, что Вик вел себя в театре низко, лживо и уж никак не порядочно. Но ведь даже самый лучший прокурор Америки не смог бы за это его осудить. В конце концов, для нее было важно только одно – любит он ее или нет? Если любит, она бы могла закрыть глаза на маленькие человеческие слабости, убеждала она себя.