Не сдавайся (ЛП) - Макаллан Шеннон Страница 29

Когда мы снова засыпаем, я все еще нахожусь между ней и дверью, физическим барьером между ней и любым неожиданным вторжением, любой опасностью. Кортни обнимает меня, ее теплая мягкость позади меня — гораздо более важная защита. Она — барьер между мной и моими призраками и демонами.

Когда мои глаза наконец закрываются, я вижу сон, но на этот раз это не залитый солнцем переулок и мои мертвые братья. Все, что я вижу — это яркого ангела с бронированными крыльями и запах лаванды и полевых цветов.

Глава 13

Кортни

Утро понедельника, 15 августа 2016 г.

Как обычно, я просыпаюсь на рассвете и хочу закричать от радости, когда понимаю, что это не сон. Я не в своей лачуге. Я не в общежитии... Я в хижине у черта на куличках и в объятиях Шона.

О Боже! Я в объятиях Шона, и мой отец жив!

Вчера я хотела сразу же позвонить папе, но здесь нет сигнала. Шон сказал, что если действительно захочу, мы могли бы покататься сегодня, пока не найдем место, откуда могли позвонить домой, и наши родители будут в безопасности, если они ничего не будут знать. Но даже после стольких лет, если это безопаснее для нас, я могу подождать еще несколько дней.

Я смотрю, как спит Шон. Его красивые черты расслаблены, сейчас он спокоен. Я содрогаюсь, вспоминая измученную маску, которую он носил ранее. Я почти чувствовала его боль, когда он стиснул зубы и боролся со своими демонами. На мгновение мне показалось, что он никогда не проснется.

Вчера он так беспокоился о моих демонах, и он не хочет тратить время на то, чтобы справиться со своими собственными. Шон не хочет больше обременять меня. Он, вероятно, просто отмахнулся бы от этого, сказав, что его боль — всего лишь часть того, кто он есть. Это что-то, что просто есть. В конце концов, это то, что я говорю о своей собственной боли, об ужасах в моей памяти. И снова, как и много лет назад, руки Шона смыли мои слезы. Прошлой ночью, надеюсь, я смогла вернуть хотя бы десятую часть того комфорта и заботы, которые он мне дал.

Да, я дам ему поспать. Ему нужен отдых, и я хочу насладиться этим моментом.

Сколько раз я мечтала о том, чтобы подойти к Шону? Больше, чем могу сосчитать. Я прижимаюсь к нему, прячу голову у него на груди и вдыхаю его запах. От него пахнет домом. От него пахнет безопасностью. От него пахнет счастьем.

Я уже почти засыпаю, когда он шевелится. Его объятия ослабевают, и я пользуюсь этим, чтобы откатиться и выскользнуть из-под одеяла. Я вздрагиваю, когда сажусь. Августовский полдень в штате Мэн может дотянуть до девяносто градусов, но раннее утро все еще холодное. Снаружи наших спальных мешков холодно, но я измучена и голодна, и мне действительно не помешала бы ванна.

В углу комнаты я нахожу ящик с бутылками с водой и что-то похожее на шоколадные батончики, они с зернистой текстурой и странным металлическим привкусом, что заставляет меня замедлиться и еще раз взглянуть на упаковку. Срок годности июнь две тысячи тридцать пятого года. Вкус странный, но я лучше буду есть это всю оставшуюся жизнь, чем когда-нибудь увижу еще одну миску отвратительно комковатой серой каши сестры Джоанны на завтрак!

Когда я выхожу из ванной, глаза Шона открыты, и он улыбается мне. Я бросаюсь обратно в постель. У меня замерзли ноги. Не надо было снимать носки.

— Моя очередь, — уточняет Шон, садясь. — Я рассчитываю, что ты согреешь постель.

— Будь уверен, — отвечаю я, улыбаясь ему и сворачиваясь клубочком на его стороне, пока та не охладела. Кровать. Наша кровать. Эти два слова плывут у меня в голове, как два ярких гелиевых шара.

Когда Шон возвращается, я уже согрела наше гнездышко, и Шон садится рядом со мной. Его пальцы на ногах такие же холодные, как и мои несколько минут назад, и я со смехом протестую, когда он кладет эти ледяные глыбы на мои икры.

Шон открывает мне свои объятия, и я перекатываюсь в них, как будто это самая естественная вещь в мире. Он обнимает меня и спрашивает:

— Так что ты хочешь сделать в свой первый день освобождения?

— Я не уверена. — На самом деле это неправда: я точно знаю, что хочу сделать. С таким же успехом можно просто признаться ему. — Что бы ты сказал о том, чтобы просто остаться здесь сегодня?

— Хочешь провести день в постели? — спрашивает Шон, нежно взъерошивая мои волосы. Его глаза веселые, но шрам на челюсти превращает его улыбку в ухмылку.

— Я не могу придумать ничего другого, что бы предпочла сделать, — признаюсь я. Да, Шон, я точно знаю, что только что сказала.

— Ха! Тебе нужно быть осторожной, говоря такие вещи такому парню как я. — Хорошо, возможно, ухмылка была не просто шрамом.

— Ты знаешь, что я имею в виду, — смеюсь я, легонько хлопая его по груди. — А как насчет тебя? Надеюсь, ты понимаешь, о чем я. Что ты будешь с этим делать?

— Звучит неплохо. — Несмотря на положительный ответ, я чувствую сопротивление. Я смотрю на него, моя рука прижата к его груди. Когда наши взгляды встречаются, чувствую, как его сердцебиение ускоряется под тонкой поношенной футболкой.

— Ты все еще не научился лгать, — утверждаю я.

Он с улыбкой соглашается.

— Итак, скажи мне, что бы ты предпочел сделать, — спрашиваю я, а затем смеюсь, когда его ухмылка возвращается. — Кроме этого!

Но теперь я заставила его думать об этом, и мы все еще в постели.

Шон отводит взгляд и качает головой.

— На самом деле нет ничего, что я предпочел бы сделать, чем провести день с тобой вот так... — Он делает паузу, и я чувствую, что грядет «но». — Но есть несколько вещей, которые нам нужно сделать сегодня.

Ненавижу, когда я права.

— Что, например? — спрашиваю я.

— Ну, во-первых, нам нужно купить тебе новую одежду.

Шон на самом деле прав. Я убежала с пустыми руками, так что мне нужна новая одежда. Что-то чистое, чтобы переодеться, и, более того, что-то не потертое, выцветшее и настолько устаревшее, что заставляет амишей выглядеть модницами.

— Ты прав. — Я киваю и с сожалением пытаюсь отодвинуться, чтобы сесть и дать Шону возможность встать.

Обняв меня крепко, он шепчет:

— Но это может подождать. Если ты хочешь.

Я смеюсь и вновь кладу голову ему на грудь. Одной рукой он гладит меня по спине, а я мурлычу, как котенок. Он обнимает меня, только предлагает утешение, силу и поддержку, но его пульс учащается каждый раз, когда наши глаза встречаются, его дыхание прерывается каждый раз, когда прикасаюсь к нему. Я так долго хотела этого, хотела его. И могу сказать, что он тоже хочет меня, но скрывает это за своей вежливой, уважительной маской. Как давно это было?

Сладкое тепло, которое почувствовала, проснувшись в его объятиях, меняется, превращаясь во что-то другое. Что-то новое, но такое же старое, как само время. Что-то, чего я не чувствовала с тех пор, как он оставил меня много лет назад.

Под его прикосновением моя тело накаляется. Самый сладкий ожог, превращающий мое дыхание в топливо. Наши сердца бьются в унисон. Под своей ладонью я чувствую его, уверенного и сильного, снова ускоряющегося, когда его прикосновения становятся все более смелыми.

— Кортни, — шепчет Шон. Его голос напряженный, такой сдавленный, что это почти пугает.

Я поднимаю голову и вижу голод в глазах Шона, и мой также возрастает, соответствуя ему. Шон приподнимается на локте и перекатывает меня на спину. Вселенная движется в замедленном темпе, когда его лицо опускается к моему. Мои губы приоткрываются в предвкушении.

Я готова к этому. Я не хотела, чтобы чьи-то губы касались моих с тех пор, как Шон оставил меня, когда-то давно. Сколько лет прошло? Я не хочу считать. Не хочу думать.

Я просто хочу чувствовать.

Почувствовать его мятное дыхание на своем лице, почувствовать его сладкие губы, когда они коснутся и завладеют моим ртом. Просто чувствовать и купаться в счастье.