The Мечты (СИ) - Светлая Марина Страница 29

А утром следующего же дня она, продолжая демонстрировать редкую цельность своей натуры, объявила: «Пятница! Сегодня твой кавалер явит себя. Жди!»

И Женька ждала. Не потому что так велела цельная Таша, а потому что некоторый азарт был присущ и ей, Евгении Малич, женщине под сорок. Вероятно, по той же самой причине она сегодня надела одно из своих любимых платьев из темно-синего шифона в мелкий белый горошек, декольте которого позволило украсить шею новым колье.

Однако к середине дня ее азарт начал сменяться нетерпением. И причиной тому было – отсутствие курьера. Какого бы то ни было. Ни цветов, ни сладостей, ни украшений. И исключительно количество все более активно сыпавшейся на их головы работы удерживало Женю от того, чтобы это нетерпение демонстрировать. Казалось, Таша куда более болезненно переживает наблюдаемую тишину и неимение сюрпризов. Она задумчиво доедала остатки шоколада из давешней коробки из самой Франции и иногда спрашивала Женю, можно ли забрать картонку себе: «Я в нее всякую мелочь складывать буду», - бухтела Таша.

Когда же до конца рабочего дня оставалось всего лишь двадцать минут, и дядя Вадя активно контролировал входы и выходы из расчетного, чтобы перехватить Шань и умыкнуть ее домой, а главдракон, который ни малейшего понятия не имел об их недоромане, недоуменно взирал на маячившего в своей части коридора кума ректора, мимо них обоих наконец прошествовал молодой человек в форменной футболке и бейсболке. Этот – ни у кого ничего не спрашивал, лишь внимательно приглядывался к номерам кабинетов, а когда нашел нужный, уверенно вошел внутрь.

- Добрый день! Мне нужна госпожа Малич! – уже привычно объявил он.

- Это я, - живо отозвалась Женя и вопросительно воззрилась на курьера.

Точно так же на него смотрела и Таша, и в глазах ее плескалось столько живого и неподдельного восторга, будто бы сейчас в ответ на все ее чаяния все-таки пришел Санта-Клаус.

Курьер же, под стать всем своим предшественникам, немедленно прошествовал к Жене. Вручил букет заморских изящных белоснежных калл, в который был вложен большой и плотный конверт в тон упаковочной бумаге.

- Это просили передать вам, - сообщил ей работник службы доставки.

- Благодарю вас, - кокетливо проговорила Женя и забрала у молодого человека букет.

Главной целью конечно же был конверт. Она быстро его вскрыла и теперь с любопытством разглядывала оказавшийся в ее руке билет.

Уж чем-чем, а своим городским театром Солнечногорк мог гордиться по праву. Его главный режиссер за пару десятков лет собрал вокруг себя поистине талантливую труппу, и теперь театр ничуть не уступал столичным. А порой даже и опережал их, как случилось и в этом сезоне, когда премьерой стал «Романтический уик-энд», пьеса известного европейского автора, права на показ которой выкупили именно в Солнечногорске, заказав, помимо прочего, эксклюзивный перевод. Билеты на спектакль разбирали на три месяца вперед, и Жене так и не удалось его посмотреть. Но зато слышала много хорошего от редких счастливчиков об увлекательном сюжете про торжество любви.

Женька радостно взвизгнула и по-детски захлопала в ладоши.

Глядя на нее, Таша вопрошающе хлопала глазами, а когда курьер, сверкая улыбкой, удалился, спросила:

- Он тебе чек на миллион долларов прислал?

- Зачем мне миллион долларов? – отмахнулась Женя. – Я вечером в театр иду!

- Вот балда, - хохотнула та. – На миллион долларов можно бы было стартап зафигачить и свалить навсегда из этого храма науки... Салон красоты бы с тобой открыли... ну там... кератин, ноготочки, реснички... Но театр – тоже хорошо. Одна или с ним?

- Не знаю. Билет один.

- По логике – он будет там!

- Может быть, - мечтательно отозвалась Женька и, взглянув на часы, засуетилась. Она выхватила из шкафа пиджак, достала сумочку. – Выключишь мой комп, ладно?

- Ага-а-а, - задумчиво протянула Таша, а потом, кажется, никак не менее мечтательно, чем обладательница колье, билета в театр и четырех букетов цветов с парижской коробкой сладостей, проговорила: - Слушай, а у тебя правда, что ли, совсем нет идей, кто это? А?

- Вообще ни единой!

С тем и выпорхнула Евгения Малич из кабинета навстречу своей судьбе, и только ее каблуки еще некоторое время звонко стучали по плиткам коридора.

Пока она торопливо шагала в театр, так же торопливо ее мысли заплясали по привычному кругу, в котором они порхали несколько последних дней. Женя, хотя и не открылась Таше, но с каждым новым курьером все настойчивее пыталась вычислить, кто может оказаться ее воздыхателем. И единственный правдоподобный вариант казался ей самым неправдоподобным.

Коллег она отбросила сразу. По многим причинам. Работая в университете не первый год, Женя точно знала, что здесь не найти ни романтики, ни красивых жестов. Кроме того, многие из них женаты. И если даже и окучивают кого-то за спинами собственных супружниц, как дядя Вадя, то не ее. А таких, как Ташка – молодых и покладистых. Да и вообще, от их университета до парижских пирожных слишком большое расстояние.

И нет-нет, а вспоминался Ричард Гир местного производства. И дождливый вечер, когда он запихнул ее в свою машину и всучил свой пиджак, который она украдкой, дабы не засветить чужой предмет мужского костюма перед вездесущей сестрицей, сушила и приводила в порядок две ночи подряд и который, кстати, так и не вернула.

Впрочем, вряд ли человек, вроде него, мог испытывать нехватку пиджаков. Вряд ли он вообще успевал замечать их отсутствие. Наверняка там одна гардеробная по площади равна всей квартире Маличей. И вообще – что такой, как он, мог увидеть в такой, как она? Ему по карману и по статусу кто угодно помоложе, посвежее, поинтереснее. Таким, как она, не дарят пирожные прямиком из Парижа и дорогие колье, как то, что сейчас украшает ее шею. Это все вообще из какой-то другой жизни, хотя, конечно, Таша совершенно права – так, наверное, и должны ухаживать настоящие мужчины.

И дабы уберечь себя от разочарования Женя, поднимаясь по золоченой лестнице театра, не менее старинного, чем их университет, почти окончила сеанс самовнушения на тему «Это не господин БигБосс».

Но может быть, на сей раз привычный метод не сработал или был недостаточно действенным, потому что, войдя в ложу согласно полученному билету и указанию администратора в фойе, она, несмотря на испытываемое волнение, не особенно удивилась, что перед ней оказался он самый. Роман Романович собственной персоной. В дорогом костюме и с голливудской улыбкой на устах. Увидав ее, он немедленно поднялся с занимаемого кресла и проговорил:

- Здравствуйте, Женя. Я очень рад, что вы пришли.

- Здравствуйте, - улыбнулась Женя. – Вы были слишком настойчивы, чтобы я не пришла.

- Это я сглаживал все предыдущие косяки и пытался хоть немного расположить вас к себе. Чтобы не получить стопроцентного отказа. Не такой уж я и ужасный, - его взгляд скользнул по ее декольте, и он чуть заметно шевельнул бровью. – Вам очень идет... эта безделица.

- Вы сами выбирали или попросили секретаршу? – с самым серьезным видом спросила она.

- Честно?

- Честно.

- Я попросил ее сбросить несколько вариантов, которые нравятся ей. И из них уже выбирал.

- В любом случае, спасибо. И за пирожные тоже.

- А вот пирожные – мои любимые. Тоже честно, - рассмеялся Моджеевский и протянул ей руку: - Заключим мир, Женя?

- На каких условиях? – в тон ему спросила она.

- Взаимовыгодных. Сегодня посмотрим спектакль. Впереди выходные и, может быть, завтра вы составите мне компанию за ужином? У вас пятидневка, я справлялся.

- И о чем еще вы справлялись? – она все же коснулась пальцами его ладони. Та, ощутив прикосновение, немедленно сомкнулась, обхватывая ее, и оказалась большой и теплой. Очень уютной, такой, что не хотелось отнимать свою.

- Можно я оставлю это маленьким секретом? – попросил Моджеевский. – Поверьте, никаких страшных тайн о вас я не узнал. В свою очередь, обещаю рассказать вам что-нибудь другое, что вы спросите.