Проданная монстру - Ева Мелоди Страница 29

class="p1">Давид выдавливает шампунь, намыливает мне волосы. Невозможно не признать, что все это невыразимо приятно. Я буквально плавлюсь. Мощная энергетика этого мужчины буквально растаптывает меня, расплющивает, не давая ни грамма свободы воли. Его руки везде. Снова гладят плечи, ласкают груди, сжимают соски, скользят по бедрам, ныряют между ног… Его член снова в боевой готовности, твердый, жаждущий…

Я почти хочу опуститься на колени, снова сделать то, что в прошлый раз он заставил меня для него сделать. Прихожу в смятение от этих мыслей. Прислонившись спиной к горячей от пара плитке, завороженно смотрю, как Давид намыливает голову, грудь с редкой порослью черных волос. Подмышки. Словно наблюдаю дорогую рекламу шампуня, только вблизи. Его тело – совершенно. Шрамы только подчеркивают невероятную сексуальность, хотя мне больно смотреть на эти кривые линии боли. Каждый раз прокатывается холодная дрожь, невольно думаю, как он перенес все эти страдания…

Давид берется за член, и мне становится трудно дышать. Опускаю глаза, наблюдаю завороженно, как он намыливает свой член, волосы вокруг него, и ниже, мошонку, быстрыми, резкими движениями. Чувствую, что лицо опять заливает краска. Когда я перестану смущаться? Но я не хочу привыкать к такому, не хочу, чтобы меня использовали всякий раз, когда приспичит! Я должна сказать ему об этом… но не могу сейчас, у меня нет сил бороться…

И просто боюсь, что моя попытка отстоять свою личность закончится опять сексом. Давиду нравится доказывать мне свою власть через секс. Мне нравится секс с ним… Почему, почему я не могу успокоиться и просто получать удовольствие?

Не знаю, может Бахрамов умеет мысли читать? Потому что он вдруг берет меня за запястье, кладет мою ладонь на свой член. Горячий и твердый. Вздрагиваю, закрываю глаза. Давид сжимает мою ладонь, сильно, показывая, как он хочет, чтобы я делала. Как водить по члену. По расщелине на конце, отчего он вздрагивает сильнее. Движения становятся резкими, руке больно. Но я чувствую в этот момент эйфорию и власть.

– Смотри мне в глаза, – следует глухой приказ. – Я хочу, чтобы ты мне дрочила, и при этом не отводила взгляда.

Выполняю его приказ. Наблюдаю жадно за сменой эмоций на его лице. Сжимаю каменный, грозящий вот-вот взорваться член все сильнее. Вожу по нему, еще и еще. Лицо Бахрамова напряженное, на нем гримаса боли. У меня шумит в ушах. Забываю обо всем на свете, где мы, кто мы. Есть только точка, в которой наши тела соприкасаются. Ощущение, что туда же устремляются наши души. Настолько это пронзительно.

Короткий рык, влага на моей руке, стиснутые челюсти Бахрамова расслабляются. Его даже ведет немного, он опирается рукой на плитку, над моей головой. Прижимается к мне. Боже… он и правда ненасытен. Абсолютно…

Завернутая в полотенце, выхожу из ванной вслед за Бахрамовым.

– Мне правда нужно домой… – произношу как можно решительнее. Но голос все равно предательски дрожит.

– Сначала мы позавтракаем. Потом посмотришь на мои покупки, – спокойно отвечает Давид.

– Хорошо… Я загляну сейчас в пакеты, что ты принес, а затем уеду, слышишь? Мне нужно домой.

– Хватит спорить, Эрика. Сегодня вечеринка, на которую мы пойдем вместе. Я купил тебе платье для этого выхода. Туфли и вечернюю сумочку. Тебе совершенно незачем ехать домой. Встретишься со своими родственниками уже на приеме, объявим всем о нашем решении.

– Неужели ты не понимаешь, что я должна подготовить Николь? – спрашиваю с отчаянием.

Мои слова прерывает мелодичный дверной звонок. Давид открывает дверь, я же снова прячусь в спальне.

– Выходи, трусишка. Привезли завтрак, – слышу насмешливый голос Бахрамова.

Когда выхожу в гостиную, Давид занят тем, что накрывает на стол, разбирая пакеты. Он выглядит эдаким уютным, домашним… Мужем. Стоит только подумать об этом, как хочется зажмуриться. Я не позволю себе поверить в идиллию. Просто потому что знаю – потом будет мучительно больно.

– Николь будет на празднике? – неожиданно спрашивает Давид.

– Нет, ее не будет… но кто-то из родственников может по возвращении домой что-то брякнуть, до того, как я успею…

– Я не думаю, что Николь будет так шокирована тем, что ты выходишь замуж. В конце концов, у тебя подходящий возраст, Эрика, тебе не пятнадцать, чтобы это вызывало у кого бы то не было шок. Ты успеешь поговорить с племянницей. Думаю, что она будет рада, тем более, что ты ей скажешь за кого ты выходишь замуж.

Разложив по тарелкам сэндвичи, сыр, ветчину, овощи, высыпав в высокий салатник свежую клубнику, Давид усаживается за стол.

– Садись, Эрика. Я хочу увидеть, как ты ешь.

Приходится выполнить его приказ. Нехотя беру с тарелки аппетитный, еще теплый сэндвич, посыпанный сверху кунжутом, откусываю и понимаю, что страшно проголодалась. Не помню, когда в последний раз ела.

– Я пока не знаю, что ты любишь есть на завтрак. Это придет со временем.

– Ты очень заботлив, – беру один из высоких бумажных стаканов кофе, с маркой известной кофейни. – Ты хочешь, чтобы я сказала Николь, что выхожу замуж за ее отца? Что ее отец жив? И что отсидев за убийство и покушение на убийство ее матери он наконец-то вышел на свободу и желает с ней познакомиться? – не знаю, зачем говорю это. Прозвучало очень грубо, я этого не хотела.

– Нет конечно, – морщится Бахрамов. – Надеюсь то, что ты сейчас сказала – сарказм. Достаточно жестокий, но я прощаю тебя. Ты скажешь Николь, что выходишь замуж за самого прекрасного доброго, и нежного мужчину, которого ты безумно любишь. Скажешь, что этот человек настолько тебя любит, что хочет познакомиться с твоей племянницей, и что мы с тобой приняли решение удочерить ее, что мы хотим, чтобы она стала нашей дочерью. А дальше я сам. В моих руках наладить отношения и сделать так, чтобы девочка приняла меня как отца. Возможно, когда-нибудь она узнает правду. Сможет сама решить, верит она в то, что я мог убить ее родных, или нет. Но я сделаю все, чтобы это произошло нескоро. Чтобы ее детство не было омрачено всем этим. Я собираюсь всей своей жизнью доказать ей, что она важна для меня. Она действительно важна. Я сделаю все, чтобы она была счастлива.

– Она счастлива, Давид… Не думаю, что столько перемен сразу ее обрадуют. Она очень… хрупкий ребенок.

– Она похожа на тебя, знаю. Не на Марго. От нее ничего нет.

– Откуда у тебя такие сведения?! – восклицаю изумленно.

– Скажем так, я хорошо плачу за информацию. Послушай, я просто хочу наладить с ней отношения, общаться с ней. Не хочу, чтобы она шарахалась от меня. Или чтобы