Я беременна, профессор! - Амелия Борн Страница 29

– Ничего не говори, – хмыкнул он в ответ на мою гримасу. – Все знаю сам. Очень вредно. Очень.

– Зачем тогда? – коротко поинтересовался я.

– Тянет порой чем-то занять руки, когда нервничаю, – пожал он плечами.

– И что же заставляет тебя нервничать? – Я сложил руки на груди, глядя, как изо рта Ольшанского вырывается клубочек дыма. – Все-таки девочка твоя?

– Исключено, – фыркнул Ольшанский и, сделав еще одну затяжку, решительно затушил сигарету. – Хорошего понемножку, – добавил он с какой-то усталой ухмылкой.

– Я одного понять не могу, – признался я. – Откуда у тебя такая уверенность, что это не твоя дочь? Ты же спал с этой Олесей?

– Спал, – передернул плечами Ольшанский. – Ровно один раз. А потом только и делал, что пытался от нее отвязаться. Она буквально преследовала меня! Обрывала телефон, подкарауливала у дома и у клиники, ездила за мной на этом розовом кошмаре повсюду! Я не был даже уверен в том, что нахожусь один в толчке, – хмыкнул он.

– И чего она хотела?

– Ну чего обычно хотят женщины? – развел руками Ольшанский. – Мужчину в свое полное пользование. А у меня на эту жизнь были иные планы.

– И ты уверен, что за тот единственный раз…

– Алик, я врач-гинеколог! – возмутился Тим. – Не такой, конечно, блистательный, как ты, но достаточно квалифицированный для того, чтобы знать, как предохраняться!

Да уж. До моего горя от ума Ольшанскому и правда было далеко. И в этом было его счастье. Ему жилось до этой поры куда как проще. Без сюрпризов в виде подсаженных ассистенткой запретных клонов.

Впрочем, это было уже не так и важно. Даша вынашивала этого ребенка и он был частью ее, также, как и меня. Он был наш.

– Ну, ты же понимаешь, что тест на днк все равно придется пройти? – спросил я у Тима и тот коротко кивнул в ответ:

– Угу.

– У меня есть знакомые, – продолжил я. – Сделают экспресс-тест в кратчайшие сроки. И если она не твоя…

– Она не моя, – упрямо повторил Ольшанский. – И вы ведь хотите ее взять, да?

– Да, – кивнул я, думая о том, как за такое недолгое время у меня появилась огромная семья. – Даша к ней прониклась. Да и я тоже.

– Иногда я тебе завидую, – признался Ольшанский. – Вы кажетесь такими счастливыми, как парочка на агитационном плакате в пользу семейной жизни. Но! – быстро поправился он – раньше, чем я успел хоть что-то сказать. – Это бывает только иногда! Вся эта история не для меня.

– Это ты только сейчас так думаешь, – усмехнулся я.

– И собираюсь думать так и дальше, – заявил Тим. И добавил:

– В общем, решено. С утра в первую очередь едем делать тест.

– Хорошо, – кивнул я и мы, вернувшись в дом, разбрелись по своим спальням.

Наутро мы действительно сделали тест. Ну, точнее, сделал его Ольшанский. А еще через сутки получили результаты.

Всего сутки… а тянулись они, казалось, как целый год.

Тим, несмотря на внешнее спокойствие, явно не находил себе места. Это я понимал по тому, сколько раз он бегал на улицу баловаться сигаретой. Даже шлюшка Молли прониклась, кажется, всеобщим чувством ожидания и чуть ли не все эти сутки сидела в позе истукана, насторожив уши в поисках новостей.

Когда Ольшанский наконец вернулся с конвертом, все присутствующие вскочили на ноги и потребовали ответа:

– Ну что там?!

– Еще не смотрел, – буркнул Тим и, окинув нас мрачным взглядом, разорвал конверт.

Результаты были ясны по одному лишь его лицу.

– Уф, – выдохнул Ольшанский и в поисках опоры прислонился к излюбленной столешнице.

– Нет? – уточнил я.

– Нет, – подтвердил он. А потом, выпрямившись, подошел к Миле и склонился над люлькой.

– Прости, кроха. Но тебе, честно говоря, чертовски повезло. Я был бы ужасным папашей.

Я же отвел Дашу в сторону и спросил:

– Ты все еще хочешь, чтобы Мила осталась с нами?

– Да! – ответила жена, не раздумывая.

– Но у нас ведь скоро будет еще и свой ребенок. Ты уверена, что справишься с двумя младенцами?

– Я уже справляюсь с Милой. И мне есть, кому помочь, – она кинула взгляд в сторону пестрой компании, оккупировавшей наш дом.

– Я надеюсь, что они не будут жить с нами и дальше, – ужаснулся я.

Даша только рассмеялась. А я, склонившись к ней, добавил:

– Я страшно хочу остаться с тобой наедине.

От ее ответного взгляда, зажегшегося обещанием , кровь побежала по венам быстрее. Хотелось сгрести ее в объятия и унести подальше от всех. Сбежать, чтобы позволить себе все то, чего мы оба хотели. Но вместо этого пришлось взять себя в руки и переключить мысли на текущие проблемы. Растянув губы в улыбке, я констатировал:

– Что ж… значит, мы приступаем к процессу удочерения.

С недавних пор моя жизнь была совершенной! Все, чего я так хотела, все, к чему стремилась – у меня имелось. Любимый муж, маленькая дочь, спокойная жизнь, наполненная встречами с родными и близкими. И отряд котят, которых мы со временем все же пристроили в добрые руки.

Я сдала сессию и готовилась к тому, чтобы стать мамой. Мой профессор тоже готовился к этому событию, то и дело напоминая мне, что нужно быть осторожной и помнить о тех вещах, которые я не всегда считала значимыми.

«Ты взяла с собой зонт? Сегодня дождь!»

«Зачем продлила проездной? Не нужно было этого делать! Я бы тебя подкинул до магазина!»

«Никакой готовки! Закажем еду в ресторане!»

Вот так он раз за разом напоминал мне о том, насколько заботится не только обо мне, но и о нашем будущем потомстве.

У нас с Поклонским должен был родиться сын – об этом мы узнали на втором узи. Третье исследование лишь подтвердило эту данность. А даже если бы и не подтвердило – я и сама чувствовала, что у нас появится мальчик и точка! В комплект Миле, которую я считала своей дочкой.

И это тоже составляло своего рода маленькое счастье. Наша с Поклонским дочь, а еще – мальчик, которого я должна была родить в ближайшее время. И пусть зачат он был не совсем традиционным способом, мне было на это плевать. Наши с Поклонским дети появлялись у нас неожиданно. И мне это даже нравилось.

В тот день, когда родился Георгий Альбертович, я задержалась в университете чуть дольше, чем ожидала. С Милой находилась Таня, и я могла полностью посвятить время обучению, хоть и знала, что сорок первая неделя беременности уже началась.

– Иванова… то есть, Поклонская! – окрикнула меня