Да, мой повелитель! (СИ) - Грант Эмилия Страница 29

Конечно, поначалу Серкану даже в голову не могло прийти, что что-то не так. Да, Марии в кровати не оказалось. Но мало ли, она решила принять душ? С довольной ухмылкой и нарастающим возбуждением Серкан проследовал в ванную, готовый повторить. Как тогда, в отеле. Он вспоминал, как его ладони скользили по ее упругому телу под струями воды, как сжимали полные груди, играя с набухшими вишенками, как он намыливал ее, заставляя призывно прогибать спину, оттопыривать округлую крепкую попку… И желание поднималось с новой силой.

В ванную Серкан зашел в полной боеготовности, но его ждал неприятный сюрприз: душевая кабинка была пуста. Тогда Серкан решил, что Мария, скорее всего, снова хозяйничает на кухне. Печет те фантастические булочки или готовит ужин… А ведь они так хорошо посидели за обедом! Может, она права, и не стоит так переусердствовать с сексом? Им надо узнать друг друга получше. Сам-то Серкан перед ней раскрылся, был честным, как на приеме у психоаналитика. А за ужином он сможет расспросить ее, ведь он толком даже не знает, из какой она семьи, кем работает, о чем мечтает…

Серкан давно понял, что ее слова про поиски миллионера — не больше, чем бравада. Она просто хотела его оттолкнуть. Так боялась дать волю потаенным желаниям, подпустить к себе мужчину, что несла всякую околесицу. Что ж, план ее почти сработал, — Серкан и правда долго считал ее меркантильной дрянью. И ему самому так было проще: ненавидеть всегда легче, чем доверять. Но когда он увидел, как искренне она старается на новой работе, как, превозмогая усталость, драит те номера… И когда она отказалась стать его содержанкой, Серкан сразу догадался, что она сознательно пытается казаться хуже, чем есть на самом деле. А как она вступилась за Мехмета?

Да, этот юнец до сих пор вызывал у господина Озтюрка не лучшие чувства. Бесил — если вкратце. Серкан не мог принять того факта, что с Мехметом Мария вела себя совершенно иначе. Хотя, казалось бы: нищий официант — и сын владельца гостиничной империи. Разница, как говорится, налицо. Но Мария все равно искренне улыбалась этому прощелыге, заботилась о нем, даже интонации ее менялись, когда она говорила о нем. И как бы это ни раздражало Серкана, он понимал: отношение Марии к Мехмету и есть лучшая ее характеристика. Прямое доказательство того, что она — не охотница за толстосумами.

Серкану уже приходилось сталкиваться с девицами, для которых есть лишь один афродизиак — шестизначные числа на банковском счете. И ни одна из этих расчетливых куриц даже не посмотрела бы в сторону Мехмета. Как бы тяжело ни было это признавать, Серкан ошибся в своих выводах о Марии. Не без ее помощи, конечно, но ошибся. А ведь он мог бы включить здравый смысл! Не позволять похоти затуманить разум! Похоти — и уязвленному мужскому эго, по которому Мария будто танком проехала.

Остыв — и получив желаемое, — а именно самый феерический секс в его жизни, — Серкан осознал две вещи. Во-первых, он хочет еще, а во-вторых, он знатно облажался. Повел себя, как полный кретин. И, чтобы этим кретином не оставаться, решил свои косяки исправить. Прийти к Марии, покаяться, искренне извиниться — и снова попросить об отношениях. Уже по-человечески, без размахивания деньгами.

Но в тот вечер им поговорить не удалось: она едва держалась на ногах, была бледнее, чем мрамор в фойе отеля. От страха, жуткого первобытного страха ее потерять, Серкан чуть не рехнулся. Повез ее в больницу, и даже когда врач сообщил, что ничего критичного не произошло, Серкан все равно не мог уснуть. Метался, как загнанный зверь, сначала по больничным коридорам, потом, — когда ему намекнули, что не стоит беспокоить пациентов, — сел за руль и часа два просто ездил по пустынным ночным трассам, собирая себя заново по кусочкам.

О, как же сильно Серкан ненавидел себя в те бесконечные минуты! С какой радостью он бы надавал себе по морде! Если бы только этим можно было что-то исправить… Это он, он собственными руками довел ее до этого! Так наслаждался местью, что чуть не угробил единственную девушку, которая пробуждала в нем такую бурю эмоций! Хорош любовничек… Интересно, что бы сказал отец, узнав, что Серкан заставил какую-то русскую туристку мыть чужие сортиры?! Наверняка именно там она подцепила заразу… А если бы Серкан не пришел тогда в корпус для персонала? Если бы она, к примеру, упала в обморок и разбила голову о кафель? Или потеряла сознание и захлебнулась в рвотных массах? Ведь никого не было поблизости — ни души! И как бы тогда Серкан жил с этим дальше? Смог бы он без отвращения смотреть на себя в зеркало? Вот уж вряд ли.

Серкан догадывался, что она не сможет простить его быстро, как по щелчку пальцев. И даже не удивился особо, застукав ее наутро в оконном проеме за попыткой сбежать. Если честно, Серкан и сам бы от себя сбежал, если бы мог. Но ее отпустить был не в силах. Он надеялся заслужить ее прощение, надеялся, что шансы еще есть…

И вот теперь, обойдя пустой дом, начал понимать, что заблуждался. Не понимал Серкан только одного: чем сейчас он успел обидеть Марию. Ведь все было нормально: романтический обед, спокойный разговор у бассейна, секс… Ей точно понравилось, в этом Серкан не сомневался ни секунды. Но куда — и, главное, почему она ушла? Неужели сбежала обратно в гостиницу, испугавшись отношений? Может, ей нужно было время, чтобы спокойно все обдумать наедине с собой?

Серкан хотел поехать за ней, чтобы получить ответы, но этого не потребовалось: ответ уже ждал мужчину в гараже.

Мария нашла свой паспорт.

С минуту Серкан таращился на опустевший бардачок и не представлял, что делать дальше. Чувство собственного бессилия было таким мощным и всепоглощающим, что Серкан рухнул на пассажирское сиденье, как подкошенный. В голове было пусто, в груди зарождалось отчаяние.

Это был конец. Серкан потерял Марию.

Сколько раз он корил себя за ту идиотскую выходку! Надо было выбросить этот чертов паспорт! А еще лучше — пропустить через шредер, а потом сжечь бумажные полоски и развеять пепел над морем. Идиот! Остолоп! Конченный дурак…

Изначально Серкан не собирался красть ее документы. Он лишь пробрался в ее номер в ночь перед отлетом, чтобы отключить будильник на телефоне. Хотел пощекотать ей нервы напоследок, — он не сомневался, что менеджер турфирмы все равно разбудит девушку, просто уезжать ей придется в дикой спешке. Когда она накануне в очередной раз окатила Серкана своим фирменным презрением на ресепшн, он разозлился. И подумал, что ей не помешает небольшая встряска.

Зашел к ней в номер, воспользовавшись универсальным ключом горничных, увидел ее… И разум помутился. Она лежала прямо перед ним. Во сне сбросила с себя простыню, раскинула ноги, будто специально ждала его. Именно его, Серкана.

Он смотрел на разгоряченное ото сна тело, на прелести, прикрытые лишь тонкой полоской хлопка. Трусики ничего не скрывали, они лишь подчеркивали пухлые складочки и зовущую ложбинку между ними… Такого острого, до боли сильного возбуждения Серкан не испытывал со времен пубертата. Он уже ничего не соображал, рука сама потянулась к ее лодыжке, коснулась шелковистой кожи… Мария дернулась, но не проснулась, а с губ ее сорвался прерывистый вздох.

Кровь бешено стучала в висках, а в ушах рефреном звучал ее голос:

— Ненавижу таких, как ты! И я никогда, слышишь, никогда в жизни не буду с тобой!..

Серкан стиснул зубы, стараясь унять накативший гнев. «Не будешь с таким, как я?» — думал он. — «Тут ты права. Даже когда ты умолять меня будешь, я все равно тебе откажу». И вот тогда-то ему и попался на глаза пластиковый конверт с бордовой книжицей загранпаспорта. Идеальное орудие мести! Купила тур на неделю — и возомнила себя королевой?! Решила, что ты лучше простых людей, которые здесь работают? Что ж, поглядим, каково тебе будет без путевки. И как ты заговоришь, когда тебе придется вернуться в этот отель уже в другом статусе… И когда ты узнаешь, что ты отшила не простого мальчишку-официанта, а человека, в чьих руках твоя судьба.