Зачет по любви - Анастасия Градцева Страница 29

– Да там Катя мне гестапо устроила, – отмахнулась я. – Допрос с пристрастием. Слушай, а можно я на пятницу отпрошусь? Кому мне надо написать заявление или что там пишут?

– А зачем тебе? – не понял Макс. – К отцу хочешь съездить? Так давай я тебя в субботу сам отвезу.

– Нет, не к папе. Просто в пятницу у меня будет лекция по безопасности и тренировочные прыжки в зале, – объяснила я. – А в субботу уже сам прыжок с парашютом. Я еще в феврале записывалась к ним, а в понедельник вот все оплатила. Да я же говорила тебе! Ты не слушал меня что ли?

Судя по тяжелому молчанию и сдвинувшимся бровям, Макс меня и правда тогда не слушал.

– Прыжок? – нехорошо уточнил он. – С парашютом?

– Ну да.

– Забудь, – отрезал он и отвернулся. – Ты никуда не поедешь и прыгать не будешь.

– С чего бы это? – прищурилась я, чувствуя, как в груди начинает клокотать злость.

– Потому что я так сказал.

– Забавно, и с каких это пор ты указываешь мне, что я могу, а что не могу делать?

– С тех пор, как отвечаю за тебя.

– Знаешь что, – разозлилась я, – отвечать за меня имел право только мой папа, и то пока мне восемнадцать не исполнилось. А теперь я взрослый человек, и сама решаю, что и как мне делать. Не нравится? Окей! Мы с Элькой сегодня же уедем.

И, не дожидаясь от Макса ответа, я хлопнула дверью и помчалась обратно в кабинет. Кати там, слава всем богам, не было, и я, схватив куртку и рюкзак, выбежала в коридор. Там меня и поймал Макс.

– Куда собралась? – вежливо осведомился он, крепко держа за локоть.

– Пусти! Я погулять хочу!

– У тебя рабочий день вообще-то.

– И что? Может, мне плохо и надо воздухом подышать!

– Хорошая идея, – согласился он и повел меня к выходу. – Я с тобой.

Я гневно уставилась на Макса, безуспешно попытавшись выдернуть руку из его пальцев:

– И что ты хочешь от меня?

– Для начала поговорить, а там видно будет.

Мы вышли на улицу и, не сговариваясь, пошли к маленькому парку, который у нас был буквально через дорогу.

– Ну почему нельзя, а? – не выдержала я, хотя планировала молчать до победного. – Что такого в прыжках с парашютом?

– Парашют может не раскрыться, тебя может отнести ветром на линии электропередач, ты можешь неудачно приземлиться и сломать ногу… Продолжать?

– Да какой там процент этих несчастных случаев?! – вскипела я. – Два или три максимум. Больше шансов, что нас сейчас машина собьет или мне кирпич на голову упадет. Вообще не понимаю, чего ты так завелся.

Макс тяжело вздохнул и вдруг остановился. Развернул меня к себе и взял за плечи, внимательно вглядываясь в лицо.

– Лика, ты серьезно не понимаешь? – негромко спросил он. – Вот прям совсем-совсем?

– Да понимаю я, что ты за меня боишься, – огрызнулась я, стараясь не смотреть в его золотисто-карие глаза, злые и печальные одновременно.

– Дурочка ты. Я за себя боюсь, – спокойно и совершенно буднично сказал Макс. – Второй раз я не смогу. Не справлюсь. И если перед раком в терминальной стадии я был абсолютно бессилен, то здесь повлиять могу. Так что с парашютом ты прыгать не будешь, и это мое последнее слово.

– Знаешь что, засунь себе эти запреты куда подальше! – выкрикнула я. – Я тебе не ребенок! Я, может, всю жизнь мечтала с парашютом прыгнуть! Все, отпусти меня!

Я начала яростно вырываться, он меня держал, и в тот момент, когда я уже всерьёз раздумывала укусить его за руку или громко позвать на помощь, Макс вдруг меня отпустил, а потом снова схватил и обнял, крепко-крепко прижав к себе.

– Пожалуйста, – прошептал он мне на ухо жарко и отчаянно. – Лика, я прошу тебя. Не надо.

Из меня как будто весь воздух выпустили, я обмякла в его руках и моментально растеряла весь свой боевой пыл. Когда запрещают – это одно, а когда просят…

– Ты правда так боишься? – хрипло спросила я.

Макс молча кивнул.

– Хорошо, – с усилием выговорила я. – Я не поеду туда.

– Спасибо.

Какое-то время мы стояли в обнимку и ничего не говорили, но потом я длинно выдохнула и отстранилась.

– Кофе хочу, – сказала я уже нормальным голосом. – Дойдем до Старбакса?

– Давай.

Макс взял меня за руку и неожиданно поцеловал кончики пальцев. А потом так и оставил мою ладошку в своей, так что шли мы за руку, и это было и смешно, и трогательно, и до безумия романтично.

– А почему именно парашют? – вдруг спросил он, и в его вопросе прозвучал искренний интерес.

– Я люблю адреналин, – призналась я. – Сразу жизнь так ярко ощущается! И по нервам так шарашит, что не передать просто. С моста на резинке я уже прыгала в прошлом году, теперь вот хотела с парашютом.

– Пиздец, – емко охарактеризовал это Макс. – А нельзя чем-то попроще твои адреналиновые приходы заменить? Спортом, к примеру?

– Можно, – с готовностью согласилась я. – Я вот скейт люблю. Но только если трюки на нем делать, а не просто кататься. С лестницы, например, прыгать или по перилам съезжать.

У Макса стало такое лицо, как будто у него разом заболели все зубы.

– Можно еще на аттракционы сходить, – утешила его я. – Мне в целом это тоже подходит.

– Хорошая новость, – чуть расслабился он и даже слегка улыбнулся. – Это звучит намного надёжнее и безопаснее, чем парашют или прыжок с моста. Хочешь, свожу тебя в выходные в парк? Покатаешься на всем, что понравится!

– Хочу! – обрадовалась я. Это звучало даже веселее, чем парашют, потому что можно было уговорить Макса покататься вместе со мной и полюбоваться его перекошенным от ужаса лицом. – Пойдем в ВВЦ? Там самые классные аттракционы!

– Как скажешь, – пожал Макс плечами. – ВВЦ так ВВЦ. Мне все равно.

– Но только ты пойдешь со мной! На все аттракционы!

– Нет, только на два, – внес свои коррективы Макс.

– Тогда по моему выбору!

– Хорошо, – с усмешкой согласился он. – Два любых аттракциона по твоему выбору.

– Ура! – завопила я. Хорошее настроение ко мне вернулось так быстро, как будто и не уходило никуда. И сразу мерзкие слякотные лужи перестали быть такими мерзкими и весело заблестели в лучах солнца, сырой противный воздух превратился в приятно влажный, свежий и напоенный ароматами весны, а санудтреком к этому шло бодрое чириканье воробьев. Ох как же хорошо, что мы помирились! Ужасно хорошо!

– А мне с тобой просто не будет, да? – вдруг сказал Макс. Но лицо у него было до неприличия довольным.

– Не