Преследуемый Зверем Братвы - Джаггер Коул Страница 29

— Ты можешь сказать мне, — мягко говорит он.

— Я… — я закрываю рот, а взгляд скользит к двери, где Дима смотрит на меня широко раскрытыми глазами. Человек в костюме медленно поворачивается, проследив за моим взглядом. Я вижу, как его челюсти сжимаются, когда он поднимается на ноги и бросается к Диме. С рычанием он хватает ее и толкает к стене, заставляя кричать.

— Это была ты?! — Он яростно шипит.

— Pozhaluystya! — Она всхлипывает. Пожалуйста.

Мужчина рычит. Его взгляд падает на следы ожогов на ее руках, потом на губы и пожелтевшие зубы. Он с отвращением качает головой.

— Ты больше не играешь в приемную матерью или в кого то еще. С этим покончено. Если я узнаю, что ты воспитала еще одного ребенка, я вернусь и убью тебя голыми руками.

Лицо Димы превращается в пепел.

— Vy ponimayete? — Вы понимаете?

Она кивает.

— Громче, — рычит он.

— Dа! — кричит она. — Da!

Человек в костюме поворачивается ко мне. Но человек на полу внезапно вскакивает на ноги. Он достает из кармана нож. Рыча он бросается на более крупного мужчину. Даже не моргнув и не отведя от меня взгляда, человек в костюме вдруг вытаскивает из кармана пиджака пистолет, поднимает его в сторону и нажимает на спусковой крючок.

Грязный человек с ножом мгновенно падает, из дыры в груди клубится дым. Я смотрю, мое сердце колотится, а во рту пересохло. Медленно моргнув я возвращаю глаза назад, чтобы увидеть человека в костюме, стоящего прямо передо мной. Он медленно убирает пистолет и снова опускается на колени.

— Нина, меня зовут Виктор Комаров, и я твоя половинка.

Я смотрю. Мое сердце стучит в ушах. Я знаю, что он чужой. Но я все равно почему-то знаю, что он говорит правду. Я не знаю как, но я просто знаю.

— Хочешь пойти со мной?

У меня дрожат руки.

— Куда? — выдыхаю я.

— Прочь отсюда, навсегда… В Америку… В новую жизнь.

Мне даже не нужна секунда, чтобы ответить.

— Да, — шепчу я.

— Хорошо.

Он берет меня за руку. Я ничего не беру с собой. Я даже не бросаю последний взгляд на Диму или на ад, который был моим миром всю мою жизнь. Он выводит меня за дверь и ведет в совершенно новую жизнь. И я ни разу не оглянулася назад.

Настоящее время:

Глаза Костика трепещут, и мое сердце замирает.

— Слава Богу, — тихо выдыхаю я, ни к кому не обращаясь. Он моргает, и его глаза снова трепещут. Затем они наконец открываются. Он вздрагивает, а затем хмурится, осматриваясь вокруг… на полу, с подушкой под головой.

— Нина…

— Как ты себя чувствуешь?

Он хмурится.

— Живой. Он озадаченно оглядывается.

— Я все еще была без сознания, но ты, должно быть, упал от потери крови. Я не могла сдвинуть тебя с места, потому что ты огромный. Поэтому я сделала все, что могла, здесь, на полу.

Он начинает садиться. Я вздрагиваю и пытаюсь остановить его, но он качает головой.

— Со мной все в порядке. — Он садится и откидывает голову на край кровати. Затем он осторожно опуская глаза, скользит взглядом по обнаженной груди и бинтам, которыми я его залатал. Он смотрит на повязку на запястье, из которой торчит игла катетера.

— Я, э-э… — Я хмурюсь. — Ты потерял много крови. Поэтому я сделала предположение о вашей группе крови, основываясь на этой татуировке… — Я указываю на маленькую черную букву “О” возле его предплечья, окруженную кучей других татуировок. — O отрицательный?

Костя кивает.

— У меня тоже.

Он хмурится, но губы улыбаются.

— Ты дала мне кровь?

Я молча киваю.

— Некоторое время назад я посещала несколько курсов “Скорой помощи " и оказания первой помощи. Вообще-то, мы можем это убрать.

Костя молча смотрит на меня, пока я вытаскиваю катетер из его руки и перевязываю его заново, как будто он впитывает меня. Но в этом взгляде есть и какое-то неверующее благоговение. Он опасно выглядит, но так великолепен. Как будто нем есть какой-то магнит, от которого я не могу оторваться. Сила природы, которая притягивает меня к нему, заставляет меня жаждать быть ближе.

— Ты здесь, — тихо говорит он.

Я хмурюсь, а он улыбается.

— Я имею в виду, что ты все еще здесь. Ты не убежала.

— Я не собиралась тебя бросать.

— Почему? — Он морщит лоб.

Я смотрю вниз.

— Ты спас меня. Дважды.

— Ты все еще могла сбежать. — Его рот сжимается.

— Я знаю.

— Может, и стоило.

Я дрожу от жара, когда его глаза обжигают мою кожу.

— Почему?

— Потому что я такой, какой есть, Нина, — рычит он. — Потому что я плохой, опасный человек, каким ты меня видишь.

— Я не вижу в тебе ничего плохого, — тихо шепчу я. — Я вижу тебя таким, какой ты есть. И если бы ты хотел причинить мне боль, ты бы сделал это. — Я прикусываю губу зубами, позволяя своим глазам поглощать его в тишине.

В нем все еще есть что-то такое знакомое-место, откуда я его не совсем помню. Воспоминание, которое продолжает вторгаться, но затем исчезает прежде, чем я могу сосредоточиться.

— Я… — мой рот закрывается. Я всматриваюсь в его лицо, пытаясь вспомнить. Мои глаза сосредотачиваются на жаре в его голубых глазах, отчаянно ища ключ к разгадке.

— Москва, — тихо рычит он.

Я напрягаюсь и хмурюсь.

— Там была маленькая девочка, — тихо говорит Костя. — Цветок, который не заслуживал того, чтобы его прятали от солнечного света или причиняли ему такую боль.

Мой сердце замирает.

— Маленький ангел, вынужденный жить в аду, в котором ей не место. И все же она нашла красоту в темноте.

— Костя…

Он опускает взгляд на свою обнаженную грудь, потом к плечу. Я прослеживаю за его взглядом, но внезапно у меня перехватывает дыхание. Среди всех рисунков скрывается татуировка, которую я раньше не замечала. Но теперь, когда я это вижу, ее не возможно пропустить.

Это сине-зеленая бабочка, сделанная так, словно ее вырезали из бумаги.

Мое сердце замирает. Боже мой.

— Огонь борется с огнем, — ласково ворчит Костя. — Зло может победить зло.

Мое тело словно парит. У меня кружится голова, когда я пытаюсь соединить кусочки и переварить невозможное. Мои легкие отказываются работать, и я просто смотрю на него в полном шоке. Но постепенно все это начинает возвращаться на круги своя. И в моем сознании, если я сосредоточусь и стряхну кровь, пот и грязь, вдруг возникнет лицо Кости.

— Ты, — выдыхаю я.

— В тот день невинность спасла заблудшую душу, Нина, — тихо говорит он.

Я начинаю