Кэтрин Харви - Звезды Страница 29

Вдруг молодой человек обернулся и улыбнулся. Фрида тоже обернулась, чтобы узнать, кому он улыбается, но сзади никого не было. Значит, ей-то он и улыбается, видимо приняв ее за другую. Но когда она увидела, что он остановился, как бы ожидая ее и все еще улыбаясь, одна бровь изогнута так, что лицо приняло приглашающее выражение, – Фрида была шокирована. По возрасту она годится ему… ну, да, в тети, и не такая уж она красавица – женщина пятидесяти лет с зубами, как у лошади. Он помедлил, еще раз взглянул на нее с немым вопросом, потом повернулся и скрылся в нарядной толпе. «Что он хотел? – спрашивала себя Фрида, подняв трубку и попросив телефонистку соединить ее с номером: код 310, Беверли-Хиллс.

Ожидая соединения, Фрида рассматривала свое отражение в стекле, разделяющем кабинки, и думала: «Бог мой, я выгляжу, как агент». Для нее это означало – выглядишь слегка мужеподобно, громоздка, как корова, нос длинный. Агенты актрис так не выглядят. На самом деле большинство женщин-агентов в Голливуде были похожи на своих клиенток-актрис: хорошо ухоженные, стройные фигуры, пухлые губы, взбитые волосы. А Фрида… За тридцать лет работы, после того как она представлялась, никто ее ни разу не переспросил: «Не шутишь, ты действительно агент?» Услышав сигнал ответа, она еще раз взглянула на «смокинг-с-улыбкой» и подивилась, что этот красавчик увидел или искал в ней, когда так призывно на нее смотрел.

– Привет, дорогая, – сказала она в трубку. – Это – мама.

– Мам, – ответил ей голос дочери, и в трубке послышался плеск воды в плавательном бассейне. – Где ты? Звонил твой секретарь и сказал, что ты срочно уехала из города.

– Я – в «Стар».

– Это – в Палм-Спрингсе? Что ты там делаешь?

– Я приехала повидать Банни.

– О, мать, – последовал вздох, который Фриде был хорошо знаком. – Когда ты собираешься начать представлять победителей?

Фрида подумала, как это они с Джейком умудрились вырасти такими снобами.

– Там сейчас снег, мама? Ты ведь не переносишь холода.

– Я купила меховое пальто. Мне будет тепло. Что? Конечно, из натурального меха, дорогая.

Дочь Фриды была горячей сторонницей охраны окружающей среды, участвовала в кампании по спасению планеты, что выражалось в агитации за использование быстроразлагаюшихся пакетов в супермаркетах, за сортировку и сбор изделий из стекла, пластика и алюминия, за переработку бумаги и картона, включая использованные почтовые конверты. А главное, она бойкотировала такие изобретения человечества, как пластик, стирофоам и искусственный мех.

– Мам, – сказала она три месяца назад, когда Фрида приценилась к искусственному горностаю, – ты представляешь, сколько полиоктанов и токсинов выбрасывается в окружающую среду при переработке искусственного меха? Они еще хуже, чем стирофоам. И так же, как стирофоам, искусственный мех биологически не разлагается. Когда ты выбрасываешь старое пальто из искусственного меха, то он уходит в землю, загрязняя планету. Настоящий мех, мам, не вызывает загрязнения, когда его перерабатывают, и он биологически разлагается, потому что он – органика, естественная часть окружающей среды. – Но приветствовалось использование меха только животных, выращенных искусственным путем на фермах, никаких капканов.

Что касается Фриды, то свое личное мнение о мехе она оставляла при себе, а натуральную вещь купила просто, чтобы сохранить мир в семье.

– Как долго ты собираешься там пробыть, мам?

– Я еще не знаю, как долго здесь пробуду, дорогая, – сказала Фрида. – Возможно, еще день или два. – Фрида услышала в трубке хныканье ребенка.

– Как Принцесса? – спросила Фрида.

Принцесса – таково было настоящее имя трехлетней внучки Фриды, так было записано и в метрике. Фриде оно казалось несколько напыщенным, пока она не увидела список детсадовской группы Принцессы: там были и Красавица, и Графиня, и Драгоценная.

– Мам, можешь гордиться своей внучкой. Знаешь, кем она хочет стать, когда вырастет? – Фрида напряглась внутренне.

– Кем?

– Неонтологом.[3]

– На прошлой неделе ты говорила, что она хочет приучать лошадей.

– Я брала ее с собой в Сент-Джон[4] посмотреть на новорожденного Морим, который находится в инкубаторе. Принцесса была в восторге от мониторов для новорожденных. Она объявила, что собирается изобрести аппараты лучше этих. Изумительно, правда?

Фрида вздохнула:

– Ей только три года.

– И она очень развитая. Ты вернешься на Рождество, не так ли?

И вдруг он появился снова, этот красавчик в смокинге. Казалось, он кого-то или что-то ищет. Проходя мимо, он опять улыбнулся ей и посмотрел тем же взглядом, что и несколько минут назад. Это смутило Фриду, не привыкшую к вниманию мужчин, особенно таких, которые выглядят так, будто могут получить любую женщину, какую только захотят. И тогда она вспомнила, что говорила ей приятельница об особых «эскортах» в «Стар». Может быть, он – один из этих?

Она решительно выкинула все мысли о нем из головы. Пусть другие женщины занимаются любовью с незнакомцами, даже платят за нее, но не Фрида Голдман.

– Пока не знаю, – сказала Фрида в трубку, провожая глазами молодого человека и думая о том, по какой статье в отеле записывают полученную плату за эти специальные эскортные услуги. – У меня здесь неотложное дело.

– Ты очень таинственная, мам.

– Вся во внучку, – сказала она, думая, что это Банни очень таинственна. Слишком таинственна. – Я позвоню как только все прояснится.

Она повесила трубку и тут же набрала другой номер, сверяя его по торговой карточке.

– Хорошо, – сказала она, когда ей ответили, – миссис Брэдшоу, пожалуйста. Затем – Привет, миссис Брэдшоу, это Фрида Голдман. Да, прекрасно, спасибо. Меня интересует только одно – «Дьяболо», что я заказала сегодня утром, через мистера Ламборнини, за двести тысяч, есть ли другие цвета, кроме красного, белого и черного?

Доктор Джудит Айзекс знакомилась с маленькой частной клиникой «Стар», отделенной от остальных помещений дверью с надписью «Вход посторонним воспрещается». Медицинские апартаменты состояли из небольшой операционной, комнаты для выздоравливающих, стерилизаторской и подсобного помещения. Она подошла к шкафу с табличкой «Груди» и рассматривала бледно-голубые коробочки, сложенные стопками на полках, когда услышала позади себя голос:

– Эти – для имплантации груди.

Джудит обернулась и увидела женщину лет тридцати, очень худую, с тусклыми темными волосами, в майке и джинсах. Она вошла в комнату с сияющей улыбкой.

– Щеки здесь, – сказала она, выдвигая ящик. – Подбородки и носы в этом ящике. – Она широко улыбнулась Джудит. – Привет, я Зоуи Ларсон, сестра. А вы, должно быть, новый врач?